Золотой ключик (г. Липецк), 2017 г.

Читаем классику Василий НИКИФОРОВ-ВОЛГИН Д о Рождества без малого месяц, но оно уже обдаёт тебя снежной пылью, приникает по утрам к морозным стёклам, звенит полозьями по голубым дорогам, поёт в церкви за всенощной «Христос рождается, славите» и снится по ночам в виде весёлой серебряной метели. В эти дни ничего не хочется земного, а в особенности школы. Дома заметили мою предпраздничность и строго заявили: – Если принесёшь из школы плохие отметки, то ёлки и новых сапог тебе не ви- дать! «Ничего, – подумал я, – посмотрим… Ежели поставят мне, как обещались, три за поведение, то я её на пятёрку исправлю… За арихметику, как пить дать, влепят мне два, но это тоже не беда. У Михал Васильича двойка всегда выходит на манер лебединой шейки, без кружочка, – её тоже на пятёрку исправлю…» Когда всё это я сообразил, то сказал родителям: – Балы у меня будут как первый сорт! С Гришкой возвращались из школы. Я спросил его: – Ты слышишь, как пахнет Рождеством? – Пока нет, но скоро услышу! – Когда же? – А вот тогда, когда мамка гуся купит и жарить зачнёт, тогда и услышу! Гришкин ответ мне не понравился. Я надулся и стал молчаливым. – Ты чего губы надул? – спросил Гришка. Я скосил на него сердитые глаза и в сердцах ответил: – Рази Рождество жареным гусем пахнет, обалдуй? – А чем же? На это я ничего не смог ответить, покраснел и ещё пуще рассердился. Рождество подходило всё ближе да ближе. В лавках и булочных уже показались ёлочные игрушки, пряничные коньки и рыбки с белыми каёмками, золотые и се- ребряные конфеты, от которых зубы болят, но всё же будешь их есть, потому что они рождественские. За неделю до Рождества Христова нас отпустили на каникулы. Перед самым отпуском из школы я молил Бога, чтобы Он не допустил двой- ки за арихметику и тройки за поведение, дабы не прогневать своих родите- лей и не лишиться праздника и обещанных новых сапог с красными ушками. Бог услышал мою молитву, и в свидетельстве «об успехах и поведении» за арихметику поставил тройку, а за поведение пять с минусом. Рождество стояло у окна и рисовало на стёклах морозные цве- ты, ждало, когда в доме вымоют полы, расстелят половики, зате- плят лампады перед иконами и впустят Его… Наступил сочельник. Он был метельным и белым-белым, как ни в какой другой день. Наше крыльцо занесло снегом, и, разгребая его, я подумал: необыкновенный снег… как бы святой! Ветер,