Золотой ключик (г. Липецк), 2015 г.

В полоске просвета узкого, когда уже ночь прошла, прочту у поэта русского: «Бабочка ожила…» Не домну ввели досрочно, не вывели вирус зла – всё это важно при том, что бабочка ожила. Спасти ей не просто было ведь свою прекрасную плоть – сачком не успели выловить, булавкою пропороть. Страшно подумать даже, что два прозрачных крыла сгорали б в пыли бумажной… Но бабочка – ожила. Зачем в людскую обитель настырно она рвалась? Может, как неба житель искала с землёю связь? Может, затем так смело летела она на свет, что рассказать хотела о жизни иных планет. И я, и она – обрадованы: земные людские дела ещё одной жизнью оправданы – бабочка ожила. Мама не мыла раму – мама варила варенье: лицо её излучало радость и удивление. Рядом пчела летала, руки норовя коснуться, и мама ей наливала сироп на краешек блюдца. Пчела, сиропу напившись, над мамой долго кружила, как будто за угощенье маму благодарила. Потом приходили соседи с последними новостями, после пчелы – вторыми вареневыми гостями. Давали советы дельные, макая в варенье сдобу. А то, что не очень раскушали, брали домой, на пробу. Потом прибегали дети – дворовые нехорошки, и на глазах менялись, взяв в руки большие ложки. Варенья наевшись досыта, они так нравились маме, когда шептали «спасибо» слипшимися губами. А после, совсем уж после варенье в банки сливалось и тем, кто его не варит, дарилось и раздавалось. А ближе к ночи, за чаем, от всех и всего уставши, мама вслух говорила: «Вот всё. Что осталось – наше». И, очень собой довольная, блюдце пододвигала. Мама варила варенье И этим сыта бывала. Замечаю, стали ускользать лица тех, с кем связывалось детство, с кем такое долгое соседство не всегда сулило благодать. Но как возмещенье пустоты стали приходить на память чаще в красках сладковатых и горчащих детства небывалые цветы. Те левкои, флоксы, табаки… Сколько мы над ними колдовали, из консервных банок поливали, ненарочно слёзы проливали, если им грозили сорняки. Эти грядки были нам сродни, где цветы не только не скучали, но почти воинственно торчали с тощим георгином впереди. Не было дороже ничего в мире среди радостей нечастых тех цветов кудлатых, голенастых, что стояли все – за одного. Светлана МЕКШЕН