Золотой ключик (г. Липецк), 2012 г.

Н а конверте красивым детским почерком был написан адрес редакции, а вни- зу печатными буквами одно слово: «Лично». Я открыла конверт и начала читать письмо. Первые же строки стиснули сердце мяг- кой холодной лапой. «Здравствуйте! Пожалуйста, верните мне папу. Он живёт по адре- су…» И внизу подпись: «Маша Буянкова». «Верните папу»… Как же это сделать, Машенька? Мы с ним не знакомы. Я не знаю, почему он ушёл. Разве есть у меня, совершенно чужого человека, такое право – прий- ти и сказать: «Вернитесь к Маше»? Я даже не знаю, как его зовут. Рука сама отложила в сторону письмо и аккуратно накрыла его посланиями других читателей. Теперь сверху лежали радостные письма – с ответами на наши весёлые за- дания и забавными рассказами о домашних питомцах. Но, прикрывая чужую беду, эти конверты выглядели заплатами. Беда всё равно просвечивала сквозь них, её нельзя бы- ло залатать чужой радостью. Стопка лежала несколько недель. Заплаты становились всё неуместнее. А потом я подумала: «Почему, собственно, у меня нет права пойти к этому папе? Ес- ли нельзя попросить его вернуться, то показать-то письмо можно и даже нужно. Пусть знает, что дочь любит его и хочет вернуть». По адресу я нашла номер телефона папы и позвонила. Трубку взяли почти сразу. Не- множко грубый голос сонно пробасил: «Алло». – Здравствуйте, это из редакции детской газеты «Золотой ключик». У меня… – Брось валять дурака! – перебил голос и повесил трубку. …Пришлось идти. Дверь тоже открыли почти сразу. Передо мной возник молодой мужчина. – Вы к кому, барышня? – Наверное, к вам, если вы Машин папа. Я не ожидала, что мои слова произведут такое действие. Мужчина побледнел и молча смотрел на меня. Казалось, он вдруг забыл все слова, которые знал. На минуту мне по- казалось, что я тоже забыла. Но вспомнились заплатки, прикрывающие Машину беду… – Понимаете, я действительно из газеты. Нам пришло письмо от вашей дочери. Оно у меня с собой. – Проходите, – сказал он и посторонился. Так начался наш разговор с Алексеем Юрьевичем. В русском языке есть понятие «несочетающиеся слова». Например, нельзя сказать «горький шкаф». Шкаф не едят. Наверное, если попро- бовать, он действительно окажется горьким. Но пробовать нельзя, а значит, словосочетания нет.