Золотой ключик (г. Липецк), 2011 г.

ти, которая очень редко даётся простому смертному». Помни- лось Ивану Завражину, как рано взрослели мальчишки и девчон- ки той военной и послевоенной поры. Помнилось, как он сам совсем ещё маленьким пацанён- ком помогал бабушке растапли- вать печь в разорённой войной Кузьминовке: Первое, что запомнилось… Утром, утром так темно мне и так просыпаться не хочется. Бабка моя, хлопотунья, – уже у печки. Ей затапливать надо, да нет огня. И разбудит меня. На цветастую косоворотку – подражание деду – фуфайку накинет, даст молочную крынку – молока я мальцом не застал: «Ну, Ванько, за жаром беги!» Я захлопну фуфайку и на выгон бегу. По выгону – вьюга. Я-то низкий, вся позёмка – моя, а над крышами чисто. Останавливаюсь, смотрю – темно в хатах. Только там, далеко, у тётки Одарки, – марево из трубы. Тётка Одарка всегда меня чем-то одаривает – то хлеба мне даст, то луковицу. Побегу! «Тётка Одарка, это я…» Мне насыплют углей, мне отрежут хлеба, и лечу я, лечу – назад по стуже. Фуфайка нахолоделая накрыла меня, как колокол, и бьётся внутри моё туловище языком этого колокола. Холодно. Холодно. Слёзы сочатся то ли от стужи, то ли от дыма… Надо быстро бежать и – спиною к ветру – не останавливаться, чтоб отдышаться. Скоро вспыхнет огонь. Люди дали огня. Только надо его пронести возле сердца, сберечь, хоть и трудно… Впрочем, это сейчас вспоминается так. Всё мне кажется, что несу я уголёк горячий в шершавой крынке. Донести бы. Вдруг погаснет. Удивительно добры и трога- тельны стихи Ивана Завражина, адресованные детям. Мы пред- лагаем вам, ребята, прочитать несколько стихотворений из его сборников «Честное, пречест- ное» и «Секретик». Дочке В чистом поле теснота. Там трава густым-густа. Только лишней нет былинки, нет ненужного листа. Там дрожит трава-трясунка, там полна пастушья сумка, там кудрявой головой никнет мятлик луговой. Примечай и различай – зверобой и молочай, иван-чай, иван-да-марья. Не сгуби их невзначай. Как прохладны и чисты после дождика цветы. Только чёрных и никчёмных никогда не встретишь ты. В этой чаще, в этой гуще, шелестящей и цветущей, испокон веков живёт всякий маленький народ.