Золотой ключик (г. Липецк), 2011 г.

пуговиц, спичечных коробков. А ещё мы делали праздничные салфетки на новогодний стол. А инструктором по салфеткам была кассирша Ан- фиса, молчаливая, странная, добрая. Их делали из бумаги и пласти- ка бритвочками и ножницами, вырезая по краям зубчики. Анфиса же научила нас красиво оформлять гранёные стаканы очаровательными бантиками. Поразительно, но взрослые и дети к этому первому военно- му Новому году сочиняли себе карнавальные костюмы из ничего. Лич- но я изобрёл себе костюм, который имел длинное, но выразительное на- звание – «фриц-немецкий парень». И изображать я должен был жалкого фашистского вояку, посягнувшего на нашу Родину. В те дни на скудном деревенском базаре каждый старался приобрести что-нибудь для праздника. Покупки были наивными и трогательными. Анфиса купила ведро кедровых шишек. Молоденькая вдова, экономист Оксана, купила мороженое молоко. Начальник конторыШувалов достал для нас пакетики сахарина. И вот настал тот самый день. Мороз отступил, ветер ушёл в тайгу. Ёлку привезли днём, огромную, заледеневшую. Она, оттаивая, потрескивала, хрустела ледяной коркой, плакала снежными слезами, распрямлялась, хорошела. Её смоляной запах забивал запахи хлебопекарни. По случаю Нового года сотрудников отпустили с работы пораньше. Комната преобразилась, исчезли «простынные» перегородки, самодель- ные «гарнитуры» эвакуированных. Гирлянды флажков, веточек сосны пе- ресекли комнату по диагонали. Стёкла окон мы разрисовали звёздами и фигурками. Помню, Пал Иваныч объявил конкурс на самое лучшее окош- ко, и мы старались вовсю, создавая зимние пейзажи и орнаменты. Забыл сказать: взрослые разрешили нам пригласить своих новых школьных дру- зей. Их Пал Иваныч встречал турецким маршемМоцарта, исполнявшим- ся им на старой мандолине, изъятой из кладовки сапожной мастерской. Ушёл в темноту станционный посёлок Яшкино, замер, затаился в этой трудной новогодней ночи, затих. Вилось, пело весёлое пламя, освещая помолодевшие, разгорячённые огнём и волнением лица женщин, кол- дующих у печи. Они готовили царский ужин. Центральным блюдом бы- ла зайчатина с тушёной картошкой. Зайца мы с братом и Серёгой Бара- новым поймали на петлю в дни новогодней подготовки. Заяц попался крупный, упитанный и выглядел на столе сказочно и нереально. Среди холодных блюд запомнился салтисон – это что-то вроде холодного блю- да из мелко нарубленных кишок – и эрзац-печёнка, т. е. зажаренная бы- чья кровь. И кишки, и кровь – целое ведро – заработала мама на мест- ной бойне. И ещё были сибирские пельмени. Их делали загодя все жиль- цы «Ноева ковчега». Не просто делали – священнодействовали. Чуть ли не половину пельменей слепили с «загадушками». В тесто прятали безо- пасные «секреты» – бумагу, картошку, вату, которые обозначали что-то значительное, сюрпризное. Мама потом рассказывала, что на пельмени ушло ползарплаты взрослых. На сладкое была брюква: варёная и жаре- ная. Жарили её кружками, прямо на плите, протыкали палочками и ели вместо сахара. И ещё был морс, сваренный из клюквы с сахаром. Гвоз- дём стола был мёд, принесённый сёстрами Валей и Ниной Лесных. По две большие ложки мёду. Мы получили их как сюрприз от Деда Мороза. Какой это был Дед Мороз! В масхалате, с деревянным автоматом. Голо- сом Павла Иваныча он поздравил нас всех с Новым годом и предложил новогодний тост за нашу победу, которая всё равно, что бы ни слу- чилось, придёт, как правда, которая иногда задерживается в пути, но обязательно приходит к людям. Только позднее мы поняли эту истинную ценность старого бухгал- тера. Только позднее... Умер он неожиданно от брюшного тифа, ко- торый подцепил где-то в теплушках, мотаясь в командировках по