Золотой ключик (г. Липецк), 2009 г.

Окончание на странице 18. ранец: я в первый раз иду в гимназию. Навстре- чу трясётся на своей бочке водовоз Измашка и несколько раз оглядывается на меня. Я – горд. Я большой: мне перевалило за восемь. Всё это – в славной шулерами, цыганами, кон- скими ярмарками и крепчайшим русским язы- ком Лебедяни – той самой, о какой писали Тол- стой и Тургенев. А годы: 1884 – 1893...» Всего через пятнадцать лет Евгений Замя- тин прославится как писатель. Его произведе- ние «Уездное» станет литературным событием. «Из бесцветного, ежедневного Петербурга я поехал как-то... в густую чернозёмную Лебе- дянь, – рассказывал потом Замятин, – на ту са- мую, заросшую просвирником улицу, где когда- то бегал гимназистом. Неделю спустя я уже воз- вращался – через Москву, по Павелецкой дороге. На какой-то маленькой станции, недалеко отМо- сквы, я проснулся, поднял штору. Перед самым окном – как встав- ленная в рамку – медленно про- плыла физиономия станционно- го жандарма: низко нахлобучен- ный лоб, медвежьи глазки, страш- ные четырёхугольные челюсти. Я успел прочитать название стан- ции: Барыбино. Там родились Ан- фим Барыба и повесть «Уездное». А вот история другого образа из этого произведения. «На дверях редакции была над- пись: «Приём от 2 до 4». Я опо- здал – была половина пятого – и потому вошёл уже растерянным, а дальше пошло ещё хуже. За сто- лом сидел Иванов-Разумный и с ним какой-то чёрный, белозубый, лохматый цыган. Как толь- ко я назвал себя, цыган вскочил: «А-а, так это вы и есть? Покор- но вас благодарю! Тётушку-то мою вы как измордовали!». – «Какую тётушку? Где?» – «Чеботари- ху», в «Уездном – вот где!» Цыган оказался Пришвиным, мы с Пришвиным ока- зались земляками, а Екатерина оказа- лась пришвинской тёткой... Эт у пришвин- ск ую тётк у я не один раз видел в детстве, она проч- но засела во мне, и, может быть, чтобы избавиться от неё – мне пришлось выбросить её из себя в повесть. Жизнь её – я не знал, все её приключения мною выдуманы, но у неё в самом деле был кожевенный завод, и внеш- ность её в «Уездном» дана портретно. Её насто- ящее имя в повести я оставил почти без изме- нения: сколько я ни пробовал, я не мог назвать её иначе – так же как Пришвина не могу назвать иначе, чем Михаил Михалыч...» А теперь мы объясним, почему мы знакомим вас, дорогие читатели, с карти- ной «Лебедянь» знаменитого Бориса Кустодиева (она на 18-й странице). Дело в том, что од- нажды Евгений Замятин уго- ворил своего друга-художника приехать на свою родину. И ожили на полотнах замечатель- ного русского живописца Лебе- дянь, Дон, Тяпкина гора – стра- на детства Евгения Замятина. И эта история знакомства писателя и художника была не- обычной. Однажды издатель- ство «Аквилон» прислало Ев- гению Замятину серию рисун- ков «Русские типы» Бориса Кустодиева – с просьбой на- писать о них статью. «Я раз- ложил на столе кустодиевские рисунки: монахиня, красавица в окне, купчи- на в сапогах-бутылках, «молодец» из лавки... Фотография маленького Жени стала экспонатом дома-музея. Фото О. БЕЛЯКОВОЙ. Фото В. АКИМОВА.