Золотой ключик (г. Липецк), 2009 г.

Продолжение на страницах 16 – 18. Глава девятнадцатая Слова рождались в нём. Они пере- полняли его. Тесни- лись в голове, одно за другим, и в своём неугомонном движении рождали фразы – то че- канно чёткие, то чуть расплывчатые, требующие возвращения к ним вновь и вновь, пока не при- обретали они ясные и почти видимые очертания. Он и в самом деле почти видел эти слова, как и своих героев, рождённых юным и светлым во- ображением, погасить которое было невозмож- но, немыслимо. Казалось, жизнь, надругавшаяся над его моло- дым и сильным телом, изувечившая его, наконец- то устыдилась и, подобно старому скульптору, уставшему от ваяния каменных идолов, прино- сившего доход, но не радость, дала Островско- му – в порыве искупления – необыкновенный, неповторимый шанс... – Он жил на последнем дыхании, – скажут о нём потом. Ложь! Он жил в полную силу, страстно и чест- но, и каждая клетка его израненного тела была готова к борьбе. Так, как и герой его будущей книги, бес- компромиссно-честный, порой неудобный мно- гим в своём стремлении к прав- де, преданный идеалам Сове- сти и Справедливости. Павка... Павел. Корчагин?.. Пусть будет так. Откуда, как пришли эта фамилия, это имя? Оставим гипотезы, гадания, домыслы уму- дрённым литературоведам, дотошным истори- кам. На перекрёстках войн и революций был где-то рядом с Островским этот неугомонный парень. Всё-таки был? Такой же, как Серёжа Коваль- чук, спутник его бурного шепетовского детства, как Петрусь, как Митяй... Живший в пол- ную силу, несги- баемый, как сталь. – Вот, нашёл... – Островский от- крыл глаза. Сы- рос ть весенне- го утра , вечные сквозняки, преда- тельски струящи- еся от окна, вер- нули его в тёмный и пугающий мир. Ничего не изме- нилось. Тусклая мгла перед глаза- ми не иссякла, не ушла, не рассея- лась. Светилось окно, слабо выделяясь серым то- скливым прямоугольником, похожим на стоя- щую крышку гроба, неясной тенью раскачивал- ся за стеклом молодой клён, дотянувшийся сво- ей кроной до второго этажа... Нестерпимо, вызывающе вкусно тянуло с об- щей кухни. Чарующий, зовущий аромат жареной картошки растекался по коридору, издеватель- ски проникал в комнату Николая. Он теперь не- навидел этот запах. Жидкий супчик, протёртая кашица, неслад- кий чай были его уделом. Всё нарезалось тонки- ми ломтиками. Всё подчинялось строгой диете. Ничего острого, лишнего. Накормив мужа, Рая уходила на работу – на консервную фабрику. Запирала за собою дверь: никто не должен был беспокоить Николая. Руки его, которые теперь едва двигались, Островско- му заменяла тонкая палочка, к концу которой Рая прикрепила марлю. Только к ней он прикасался, когда не было жены. Повесть о времени, стальном и жестоком, о братве, отважной и честной, и о юном сердце, сгорающем от любви к людям. 1930, апрель, 13, Москва, Мёртвый переулок, 12, 22.16 В этой комнате Николай Островский писал книгу «Как закалялась сталь». Личные вещи писателя, их сохранила Раиса Порфирьевна.