Золотой ключик (г. Липецк), 2009 г.

К огда в госпитале Ивану Михайловичу Смирнову ампутировали раненую ногу, он, ослеплённый болью, сначала этого даже не понял. Ему казалось, что болит загноившаяся и почерневшая ступня, и он старался ею пошеве- лить, удивляясь тому, что одеяло на кровати ле- жит слишком уж ровно. А потом пришёл врач, принёс «обезболиваю- щее» – сто граммов водки. И костыль, уже ста- рый, отполированный чьими-то ладонями и выбе- ленный временем. Иван Михайлович водку пить не стал и костыль тоже не взял. Зачем он ему, ес- ли нога цела? Вот тогда врач и сказал, что ноги нет и вскоре сержанта Смирнова демобилизуют. А болит со- всем не ступня, а всё тело. И душа. Оставляя в пыли круглые отпечатки, похожие на монетки, Иван Михайлович уже в двенадца- тый раз обходил пепелище. Вот три стены, гру- да чёрных, испачканных сажей камней. Посере- дине лежат металлические трубы – ножки крова- ти. И ещё стоит печь. Её Иван Михайлович сам сложил перед женитьбой. Долго скла- дывал, кирпичик к кирпичику, чтобы на века. Так и вышло – дом сгорел, а печь уцелела. Она стояла посре- ди руин, а на трубе свили гнездо воробьи. Не пустым горел дом. В нём горела семья Ивана Ми- хайловича – жена Аннушка и четве- ро сыновей: Бо- рис, Матвей и близнецы Ванечка и Алёшка. И ещё их кормилица, корова Нюрка. Фашис ты хот е - ли устроить в доме Смирновых баню, да Анна Алексеевна не дала. Она показывала на ребятишек и гово- рила, что они замёрз- нут на улице. Тог- да немцы избили её прикладами автома- тов, заперли с детьми в доме, загнали туда же корову, обложили снару- жи сеном и подожгли. Односельчане потом рассказали Ивану Ми- хайловичу, что, когда пламя занялось, ребятиш- ки стали звать отца. Громче всех кричали близне- цы. А вот корова Нюрка почти не мычала. Навер- ное, знала, что помощи ждать неоткуда. В двенадцатый раз обходил Иван Михайлович пепелище. И как тогда, в госпитале, ему казалось, что семья, которой уже нет, жива. Что она стра- дает и мучится. И что зовут его сыновья, прося о помощи. До войны Иван Михайлович работал учителем географии. Но сейчас ему казалось, что больше никогда он не сможет посмотреть ни на одного ребёнка – слишком велика боль от потери сыно- вей и жены. Поэтому он отправился к председа- телю колхоза и попросил помочь найти другую работу. Но тот отказался наотрез. – И речи быть не может, Иван Михалыч! Те- бя дети ждут. Кто их учить будет? Мужчины на фронте, женщин мало. И всё, без пререканий! Бе- рёшь географию, физику и математику. У нас по- ловина ребятишек осиротела, горе у них не мень- ше твоего! В школе и жить будешь. А после вой- ны построим тебе новый дом. Иван Михайлович, скрепя сердце, согласил- ся. В тот же вечер пришёл в школу. Ходил по пу- стым классам, вспоминал, как учились здесь двое старших его сыновей. И вдруг услышал чьи-то то- ропливые шаги, будто горох по полу рассыпали: топ-топ-топ… Это семенил по коридору маль- чик лет пяти. Иван Михайлович после войны.