Строитель. 1964 г. (г. Липецк)

А р т у р З Е Г Е Л И С Ф # щ/ м В древнем, но по юношески молодом русском городе Липецке на одном из угловых домов я встретил табличку с надписью: «Улица Зегеля». Так состоялось мое первое «знакомство» с героем настоящей поэмы латышом Артуром Вольде­ маровичем Зегелисом, отдавшим свою жизнь коммуниста за дело , Революции на земле русских кре­ стьян и рабочих. ☆ ☆ ☆ ВСТУПЛЕНИЕ Стонала Русь бурлацким стоном, Топтала горькую полынь. Валдайским колокольным звоном Гудели гневно кандалы. У Порт-Артура и Даляни Гудели пушки над волной. А Ленин был еще Ульянов, В стране сермяжной, , избяной. Шла христианская Россия К помазаннику в январе,— А царь к народу вывел силу, Что охраняла при дворе... Плевок трусливый и надменный Слетел с царева языка. На Западной Двине ■и Лене Пошла апрельская шуга. Мятежных бурь проснулась сила И опрокинула царя, —■. И заходила, забурлила В сугробных долах февраля. И звало грозовое Время На правый и последний бой. И в бой повел Ульянов—, ЛЕНИН Народ России за собой. И звал: приспело время штурму. Пришли латышские стрелки. А с ними — 1 и отряд Артура: Все, как один, большевики! И знал Артур, * на что дерзнул он, Знал — будут грозы впереди. Свинцовой стужей Зимний плюнул... Но жаркий бой — не остудить! В покои Временных врывались Бойцы — Артур с Железняком. — Свершилось! Временные — пали! Подвойский доложил в Ревком. |И запылала над планетой Аврора — новая заря. Шли в новые бои с рассветом красногвардейцы Октября. И с марша бросил эскадроны Под Гдовом в бой усатый Ян. На Курземских таежных склонах Артур трофейный взял баян; Стрелок латышский на привале Рассыпал пальцы по ладам. И грусть полузабытых вальсов Туманом льется по рядам. Эх, грусть старинная, развейся: Настанет белякам каюк! А ну, орлы-красногвардейцы, Притопнем! Шире, шире круг! — Эх, лада моя, Дугобровая! Эх, лапти мои, Выли новые: Разносились — не спросились, Растоптались — не сказались! И-эх!.. — Оба лаптя в стремени — Разогнали временных! .— Мы отряд большевиков — Порубали беляков! — Чтобы нас не сглазили — Разобьем и кайзера! И-эх! Под звук простуженный баяна Голодной юностью отцов Победа грелась песней рьяной |В повязках рдяных у бойцов, В бои звала, вела Артура. И Революции боец Поверил и в суровость штурма, И в теплоту людских сердец. Он ненавистью и любовью С Дзержинским схож. И из полка Ненагражденного героя Работать бросили в Чека. Нога гудела свежей раной. А он отправился туда, Где грезил в юности Плеханов Освобождением труда; Где полыхал мятеж эсеров,— Туда, где в давние года Работный люд петровской эры Ковал и пушки, и суда... И бросился Артур наперерез. И коренник был схвачен за уздечку. И нехотя мешочник с воза слез. — Всю ночь следил? — Да, притомился малость! Бери за повод и веди в Чека! — Недаром мне аж с вечера икалось... — Веди, сказал, не корчи дурака! Из-под воротни тявкнули обрезы: 'Срывала дробь обветренность коры. Легли на липы свежие порезы. I— Будь прокляты, буржуйские дворы! Туда, где дым возник над тротуаром, Артур влепил три пули наугад. Вдруг выхватил обрез мешочник старый. — Оставь обрез! Бери за повод, гад! И, повинуясь окрику чекиста, Медведь лохматый лишь рукой махнул, Взял под уздцы, верзила норовистый, .Навстречу правосудию шагнул... / _ И в беседе заветной Снова стал повторять: «Я — оглохший Бетховен. Милый мой государь, Ты мне близок по крови,— Я ведь тоже бунтарь! Знал я Сену и Рейн, Я ходил напролом... Так вставай же скорее — Занимается гром!..» Встал Артур под рябиной У проезжей стези — Слышит красную глину Кто-то месит вблизи. За кустами мелькает От берданки цевье. И разведчик смекает: «Взять бандйта живьем»... ПЛЕННЫЙ Сидит Артур допрашивает строго Из армии зеленой «языка». Шагает протокольною дорогой Размашистая, гневная строка. Как струйки крови, красные чернила. Пылает мес+ью протокольный лист: .«...Убит уездный активист Данилов, Партиец Тишин, Жихарев — чекист...» Обросший парень смотрит В нашей газете за 1 февраля этого года сообщалось, что липецкий поэт Сергей Панюш­ кин встретился с молодыми строителями в одном из общежитий нашего треста, где он рассказал о своей работе над поэмой «Артур Зегелис». V Именем героя поэмы названа в Липецке одна из центральных улиц, поэтому слушатели проявили к произведению повышенный интерес, тепло встретили прочитанные автором отдельные главы. Мы поинтересовались у Сергея Порфирьевича, в каком состоянии его работа над поэмой^ Оказалось, что поэт закончил ее. Он любезно предлагает ее на суд читателей — строителей и просит дать отзывы и замечания, чтобы учесть их в дальнейшей работе над поэмой. У ВОРОНЕЖА-РЕКИ Висит в бору предутренняя дрема. «...Семь верст пути. В такую рань в Уком?» Артур кричит глухому ездовому: — Ты поезжай, а я пройдусь пешком! Лес отступил. Росистая опушка. 'И виден Липецк, издали пока. ...Ковала здесь и якоря, и пушки Государева твердая рука. На зорьке плес — стального цвета ситец — Волнуется рубашкою Петра. А вот и он иглой трехгранной в Липецк Впечатался над избами с утра. Река Воронеж. Домна... Вот и город. На низкой пойме тучные стада... И до^на мнится башнею линкора , 'На Рижском рейде в детские лета. И пожни, что на Индзерской низине. У ивняка студеная вода. Лениво шевелятся ракц в тине. 'Июнь. Теплынь. Покосная страда. Бредут коровы травами напиться, Где серебром вызванивает ключ. Артур, бывало, скрипку — на ключицу! И солнце улыбнется из-за туч. Осветятся в ометинах стожары, Косцы присядут к свежему стогу. ■Мозоли, словно огоньки цыгарок, Того гляди и копны подожгут.. ...Артур идет. Он на Соборной горке: Притихший Липецк — в буйстве тополей. Вдруг на Дворянской распахнулись створки, 'И кто-то «с богом!» крикнул на коней. «Увозят х'леб, к бандитам, в лес, за речку!» В РАЗВЕДКЕ Над рекой виснут тучи. Занимается день. А под взглядом колючим Отпечаталась тень. Шел в обнимку с судьбою Человек на заре. Как над грозной Невою В штурмовом Октябре. Узкоглаз, словной крымский Житель горных долин, Шел уездный Дзержинский Средь российских рябин. На заре у рябины Забагрянился лист. Мнет кровавую глину Сапогами чекист. А кожан длиннополый Позабрызган росой. Изготовились долы встретить гостя грозой. Да, для жизни гарантий Не дают кулаки... Шел чекист и романтик У бессонной реки. Утро птицей запело. И раздумья встают: «Если с Янисом смелым Побывал" я в бою; вели лично при штурме Знал меня Железняк, — Так; неужто, Артуру Страшен местный кулак?! ...Но огнем из обреза Из кустов кулаки Путь твой могут обрезать! — Шепчет голос в виски,— Что ж, ходил ты под Гдовом И ходил на Неве,...— • Музыкантом толковым Ты пройдись •по Земле! Брось ты к черту жестокость Ту, что знал до сих пор,— Разве сокола клекот — I Есть мелодия? — Вздор!, все ты бьешься и кружишь, И стремишься в поле.т. А присядь и послушай (Как рябина поет!..» Под рябиною рдяной Пал он в травы ^ничком. '...И ему фортепьяно Стало петь ручейком, И греметь в светлом зале,. Словно в Риге тогда, Где его обучали В молодые года. А из рамки багетной Вышел старец опять диковато. «...На зорьке я зашел в родную клеть, Шепнул жене украдкой, воровато: Мне баньку... Я, пока что, на поветь. И не успел там в вениках укрыться, Услышал голос: Выходи, бандит! Не удалось и в баньке • мне помыться. А ловко взял вот этот, что сидит! Поднял на венике свою фуражку, Я сдуру трахнул, он, хитрец, упал...» — Так, говоришь, шел повидать милашку? — Да, к ней. Давно в своей избе не спал. Ну, что ж, поспишь, когда отряд захватим. Он где сейчас? — Он в Каменном Бору. — Пароль? — Пароль отряда «кратер». — А выступает? — Завтра поутру... ВСТРЕЧА Спешили к драмтеатру коммунисты. Выстраивались, словно на смотру. Винтовки раздавали им чекисты. Знамена колыхались на ветру... вдруг у Соборной запылила насыпь: Сокольцы отбивают крепко шаг. — вы что ж, партейцы, в бой пошли без массы? Товарищ Зегель, не годится так! Плечом к плечу промасленные робы И кожанки шли в сомкнутом строю. И доменщики, и чекисты тропы Прокладывали в молодость мою..; Бор Каменный. Казалось бы, некстати Деревьев медоносная краса, И скромность соловьиную утратив, По-майски птицы точат голоса. Медовый запах — липы на опушке. Наперевес оружие в руках. Но метит, метит вражий глаз на мушке |В Артура—председателя Чека. Огнем плеснули черные обрезы, Но Зегелис — не пал, Артур — в строю. На смуглых липах свежие % порезы— „ Ранения, нажитые в бою... На части рвали бешеные грозы Сиреневую липецкую мглу. А из-за туч нанизывались звезды На ржавую петровскую / иглу... Такая ж ночь, как в северной столице. И, словно бы, у Зимнего гроза... ■Но дрогнули бессонные ресницы, И теплотой подернулись глаза: Увидел он в белесых окнах дыма Возникла, словно в сказке, перед ним Она: красива и неотвратима, Идет к нему... И уплывает дым. Она кладет суровому чекисту Лекарственные травы на плечо, Бинтует ранушку тряпицей чистой. «Какой вы крепкий!» — шепчет горячо^ Чекист Адамов, тяжело ступая, Седлает резвых, пойманных коней: — Артур! Я главаря сопровождаю. С тобой — Наталья, поезжайте с ней. .«Наталья?.. Ната... Вот она какая! Адамов много говорил о ней... А как же я не встретил, мать честная, Б бессонной череде минувших дней?! Неужто год— я в Липецке?— . Да, долго... Наталья... Много слышал добрых слов. А в продотряде Ната- комсомолка воюет с кулаками, будь здоров!...» В седле встречая липецкую зорьку, Он еле двигал левою рукой. — Прошу ко мне, вам надобен покой,— Сказала Ната на Соборной горке. ...А боль висит, висит тяжелой гирей. — Здесь пианино Хокинса стоит?.. И чтобы боль в плече утихомирить, Он целый час с Бетховеном 4 сидит... Над Нижним парком «Апассионата» Рассвет встречает, полонив ^покой. Наталья ,—- в изумленья, шепчет Ната: Латыш, Чекист, ах, йот, ведь ты какой!» Зарделось небо за рекой Воронеж, Где сосны встали < темною стеной. И свадебной фатой одело кроны Светило, что вставало над страной. Лучи рассвета бронзовым загаром Легли Артуру на высокий лоб А он играл и думал: •йНет, недаром Всю ночь провел я на распутьи троп...» Плывут, плывут бетховенские звуки 'Над сумрачной притихшею рекой. Мелькают над клавиатурой руки. И снова шепот: «Вот ведь ты какой!» (Окончание следует).