Путь Ильича. 1977 г. (п. Лев-Толстой)

Н Т Е Ш У М А Я СТРАНИЦА в БЕСКРАЙНИХ. облн- ® тых жарким солнцем степях, затерялось неболь­ шое село с поэтичным и не­ много грустным названием Журавлиный Клин. Все село —две небольшие улочки, прилепившиеся концами друг к другу, —отчасти этим объ­ яснялось его название. Летом ^топало оно в буйной зеле­ ни садов и ивняка, зимой за­ носило избушки деревеньки по самые крыши снегом. А еще весной здесь останавли- ва.чись на житье журавли; летом они важно расхажива­ ли по полям, учили птенцов уму-разуму, осенью собира­ лись в большие стаи и долго кружили над деревушкой — плакали, прощаясь с родимы­ ми местами. Так незаметно, как вода в речке, что проте­ кала поблизости, бежало вре­ мя день за днем, год за го­ дом. Раньше, до войны, весело было в селе. Вечерами, ког­ да все затихало, сходились за околицу парни и девчата. Долго не умолкала гармонь, плыла над полями задушев­ ная песня о человеке, поте­ рявшем любимую. И чуди­ лось, что это не песня, а где- то в далеке тихо перезвани­ ваются серебряные колоколь­ чики. А сейчас словно вымерло все вокруг: люди ложились спать рано, не зажигая огня. Второй год в далеких степ­ ных просторах бушевала тя­ желая и страшная война. Вечерами ребятишки залеза­ ли на крышу: оттуда виднее были ее сполохи и пожары. Иногда с резким порывом ветра доносился гул тяже­ лых артиллерийских ору­ дий, казалось, что кто-то до жути огромный и непонят­ ный, встав во весь рост, бьет по земле чудовищным молотом, беспощадно пере­ малывая все живое. Первым сложил свою голо­ ву на фронте кудрявый, раз­ веселый гармонист Сашка Косарев. А зате.м горе нача­ ло метить и другие семьи. Приходили страшные своей откровенностью -похоронки... погиб... Приходили всегда не­ ожиданно. —Родненький мо-о-й!—дол­ го плескался над селом, вы­ дохнутый из души крик. Рвалась, ставшая вдруг вдо­ вой, женщина из бережно державших ее рук людей, кривила в мучительной боли черный провал рта, и пада­ ла на зе.млю, как подстрелен­ ная птица, билась в долгом надрывном плаче. Молодые, красивые, сильные руки скребли иссохшуюся землю. —Как мне жить-то?—шеп­ тали побелевшие, без единой кровинки губы. Но молчала черная неласковая земля. Да и что она могла ответить, чем утешить? ' п Поздно вечером пришла домой Анна. На кровати, свернувшись калачиком спа­ ла Леночка. Стоял хмурый, холодный день. Лишь изредка сквозь нависшие над землей свинцо­ вые тучи прорывались про­ щальные лучи солнца, лас­ ково и бережно скользили по их лицам. Справа и слева от дороги неподрижно выси­ лись деревья, лист давно уже облетел, и они костляво перестукивались почерневши­ ми, корявыми ветвями. Иног­ да сквозь чащу смутно про­ свечивали иззябщиеся берез­ ки. Анна шла, прижимаясь к его плечу, смотрела на худо­ щавое, посерьезневшее, но такое родное лицо, и неволь­ ные слезы бежали по щекам; она их не замечала. На вокзале было много­ людно. Но не было улыбаю­ щихся лиц. на всех лежала печать суровой беды и вместе с тем какой-то злой решимо­ сти. Подошел поезд: раздалась команда «По вагонам!» Изо всех сил прижалась к нему. —Вот что. Анна, ты это самое, — медленно растяги­ вая слова, проговорил он,— в расстройству не вдавайся... Но Анна уже не слышала этих слов. Судорожно хва­ тая ртом воздух, она нелов­ ко опускалась на землю. III Прошли годы, и все это время молча несла Анна свое неизбывное горе, не жалова­ лась, не сетовала на судьбу. Только светились неумира^ ющей печалью ее некогда озорные и веселые глаза, легли под ними серые тени. Время сгладило остроту пере­ житой боли, но не вытрави­ ло из сердца щемящую пу­ стоту; тоску по ушедшему счастью. И тем, ради чего жила, была Лена. Она замет­ но подросла, осенью нужно было собирать ее в школу. Привычно выполняла Ан­ на крестьянскую работу, дня­ ми пропадала в колхозе: ле­ том косила хлеба, молотила, зимой возилась на ферме. За- ж у р а в л и н ы й м и н —Не разделась даже, бед­ ная моя доченька , - 5 грустно вздохнула она. — Видать долго ждала мамку, да так и уснула не дождавшись. Поцеловала - заплаканное личико, осторожно, чтобы не разбудить, накрыла одея­ лом. Управившись с делами, прилегла сама, но не спалось; одолевали, лезли в голову непрошенные мысли. Анна, сама того не замечая, чутко прислушивалась к ним. Вспомнился прожитый день, всплыло в памяти посерев­ шее, страшное своей непод­ вижностью лицо Насти Воро­ бьевой —она сегодня получи­ ла похоронку. —Тяжело, —думает Ан­ на,— а там разве легче? Там кругом смерть. Захолонуло сердце. Месяц скоро, как нет весточки от Василия, где он и что с ним никто не знает. Да и у кого сейчас спросишь? Везде горя хоть отбавляй. Что если по­ гиб? Анна старалась отогнать тоскливые, нагоняющие страх мысли, но они назойливо и упрямо возвращались к ней. С тех пор, как проводила Ва­ силька на фронт, потеряла покой и сон: жила в ожида­ нии какой-то жуткой и не­ поправимой беды. Текли и текли привычной чередой воспоминания. Про­ вожала Василька на фронт пс-здней осенью. До станции решили идти пешком, чтобы подольше побыть вдвоем. Василь глядел на нее сини­ ми, бездонными очами, гла­ дил ее растрепавшиеся на ветру волосы и говорил... го­ ворил... —Ну не плачь, Аннушка, милая. Вернусь я, вот уви­ дишь. Ну посмотри на меня, разве могу я погибнуть? Ра­ зобьем фашистов — и вер­ нусь. Заживем тогда с то­ бой лучше прежнего. Глав­ ное береги себя и Леночку. Крепко поцеловал. Низко плыли над землей пепельно-серые тучи. Дул пронизывающий ветер. Анна вдруг вздрогнула, подняла голову кверху: устало махая крыльями, горько рыдали над ней последние, запоздавшие с отлетом журавли. Отполыхал пряным запа­ хом перезревших трав июль и то, чего больше всего на свете боялась Анна, случи­ лось; видно чуяло беду жен­ ское сердце. В этот день Ан­ на возилась на огороде: по­ лола картофель. Неподале­ ку на стежке сидела Лена. Занятые каждый своим де- ло.м, они не заметили, как подошел почтальон дед Лу­ кьян. Обычно улыбающееся лицо его на этот раз было серьезно. Дед остановился неподалеку и приглушенно кашлянул. Анна оглянулась, бросилась к нему: «Пись­ мо?», но увидев, как вино­ вато забегали глаза деда, поняла все сразу. кончив, каждый раз быст­ ренько спешила домой к доч­ ке. Та встречала ее веселым щебетаньем. —Мам, а мы сегодня ходи­ ли щавель рвать на луг, а Митька тети Настин полез в лужу и упал... попадет ему теперь дома, ага? Анна вслушивалась в ин­ тонации ее голоса, смотрела в голубые, совсем как у от­ ца, глаза и отдыхала. —Не знаю, дочка. А зачем он полез в лужу-то? —Он думал там рыба, а там... а там головастики,— смеялась Лена. К середине июля 1945 го­ да начали возвращаться с войны солдаты. К вечеру почти половина села ходила на станцию встречать поезд. Часто вместе с ними ходила Аннушка. Жизнь постепенно втягива­ лась в привычную колею. Соскучившиеся по мирному труду, фронтовики работали много и жадно: бабам стало полегче. Рубили новую шко­ лу, приводили в порядок колхозные постройки. Снова запела вечерами гармонь, но песни уже были другие. До тебя мне дойти нелегко, А до смерти четыре ша­ га.— выводила гармонь. Ан­ на чувствовала, как захлесты­ вало сердце горячей, удуш­ ливой волной, подкатывало к горлу. —Эх, Василь, Василь, — думала она.—Так и не сбе­ регла, видать, тебя любовь моя. Однажды прибежала домой запыхавшаяся Леночка и еще с порога прокричала. —Мамка! Мамка! Смотри, что мне дядя Федя дал,— и она показала большущую нарядную конфету. —Какой дядя Федя? —Какой к бабке Евдокии приехал. Мы играли в прят­ ки, а я схоронилась у них за сараем. Он меня увидел и говорит: ты откуда взялась? А я говорю: тише, дядя Фе­ дя, а то меня застукают. Он засмеялся и говорит шепо­ том: так ты чья будешь-то? Я говорю; мамкина. Он опять засмеялся: а мамку как звать? Я говорю: тетя Аня. А папку,—говорю, —убили на войне. Он тогда так (по­ казала ручонкой) погладил меня по голове, дал конфету и говорит, что ее называют ши-ко-лат. Мне стало чудно, я сказала; спасибо, дядя Фе­ дя. и убежала. Федор... Федор... —вспом­ нила Анна. Ах, да, она виде­ ла, как он шел по селу, воз­ вращаясь домой. В одной руке нес небольшой дорож­ ный чемоданчик, другой — бережно поддерживал мать, старую бабку Евдокию. Лицо ее лучилось несказанной ра­ достью, она то и дело су­ матошно взмахивала руками. Федор ступал по земле мяг­ ко, пружинисто и как-то ос торожно, гимнастерка плот­ но облегала его мускулистое, налитое силой тело. Позвя кивали в такт шагам медали. Черные, цыганские глаза с любопытством озирались по сторонам. Он узнал Аннуш­ ку, вежливо поздоровался. Анна поначалу не угадала его: уехал он из села совсем молоденьким безусым пар­ нишкой. Раньше приходи­ лось мельком слышать о нем: устроился в городе, же­ нился, — все хорошо, да больно не повезло ему в жизни: перед самой войной умерла жена. Видно, тоже пришлось хлебнуть горя вво­ лю: залегли в уголках рта упрямые и жесткие морщины. Тихо, мирно стал жить у матери, редко показываясь на люди. Был он от природы скромен и застенчив. Анна вспомнила, как не раз на вечеринках подшучивали над ним парни. ‘ Но Федор оби­ жался редко, а разозлив­ шись, быстро остывал. Первая послевоенная вес­ на надолго запомнилась Ан­ нушке. Была она наредкость дружной и напористой. Под палящими лучами солнца та­ ял ноздреватый, слежавший­ ся за зиму снег, побежали Окончание на 4 стр. Т Р Е Л Ь Ж А В О Р О Н К А с т и х и ЕВДОКИМА РУСАКОВА Фотоэтюд. Июльским днем. Б А Н Я Дымок окутал перелески. Но это вовсе не пожар, . В субботу в банях деревенских Истопники готовят пар. Из дров поленницы сосновой, В печи, резвясь со всех сторон, Как в сказке змей семиголовый, Шумит под каменкой огонь; Но вдруг смирил он гнев задорный И пеклом дышит под золой. Что нашатырный спирт ядреный. Уже созрел парок сухой. Трещат и колются каменья. Взлетает пар под потолок. Мужик, ошпарив круто веник. Для пробы лезет на полок. Кваску на каменку подкинем, И шибанет —держите дверь! И пляшет «Барыню» на спинах Крестьянский лекарь-чародей. В ОГОРОДЕ С гряд подсолнухи уходят. Поступь осени видна. И в вечернем огороде Отстоялась тишина. Только слышен хруст капустный, И кочан в хмельной судьбе. Словно пьяница беспутный, Рвет рубаху на себе. ЖАВОРОНОК Утро. Жаворонок Взвился в высоту. Пробуя спросонок. Трель на чистоту. В ясном поднебесье Песней изойдет И за новой песней Наземь упадет. П Е Ч А Л Ь Помню час разлуки... В грусть погружена. Что-то говорила, Плакала она. Иволга в придачу Слезы те взяла И доселе плачет Около села.