Первый номер. 2023 г. (г. Липецк)

12 ЛИТЕРАТУРНЫЙ АВТОГРАФ ПЕРВЫЙ НОМЕР № 33 (457) 22 августа 2023 года Егор Куликов Родился в 1990 году в пгт Первомайск Приднестровской Молдавской Республики (ПМР). Окончил филологический факультет Российского университета дружбы народов (РУДН) по специальности «журналистика». Победитель международной премии Союзного государства «Мост дружбы». Публиковался в литературных журналах «Урал», «Волга», «Москва», «Дальний Восток», «Южная звезда», газете «Литературная Россия». В этом году стал победителем конкурса от АО Заслон и Литрес за фантастический рассказ «Коробка для совести». Полчаса Ильяна Анатольевна, по своему обыкновению, всегда ставила будильник и всегда же просыпалась за пятнадцать минут до звонка. Лежит на кровати возле окна. Вытащит руку из-под одеяла, отдёрнет шторку и любуется луной. Звёздами любуется. Любуется тишиной в избе. Лежит и ничего не делает. Ждёт^ Ждёт, когда будильник подаст признаки жизни. Чтобы с проворностью кошки успокоить его. Чтобы он успел лишь цокнуть. Чтобы дети не проснулись. Это время всегда тянется, как кисель. Но стоит будильнику чихнуть, как эти пятнадцать минут кажутся минутой. Не больше. Честное слово. И так каждое утро. Ильяна тихонечко выползла из-под одеяла, оставив там блаженное тепло. Изба за ночь остыла. Только печь в утробе хранит остатки тепла. Да дети, закутанные в одеяла, прячутся от холода. Ильяна натянула юбку, закуталась в телогрейку и повязала голову платком. Отодвинула занавеску на печи, проверила детей, что смиренно посапывают, выставив личики прохладе избы. Спят. Сбились втроём под одним широким одеялом и спят на печи, как щенки в соломе. Даже не ворочаются. Не шелохнутся лишний раз. Лёшка, Сашка и Олечка — серёдочка. На отдельной кроватке спит Вера — самая старшая. Ей и вставать раньше всех. А рядом с Ильяниной кроватью, в колыбели, посапывает L заворочаться. Продолжение произведения читайте, перейдя по QR -коду Юра — самый маленький — всего полтора года от роду. Ни разу сегодня не проснулся. Оттого Ильяна и просыпалась среди ночи. Вскакивала и смотрела в колыбель: не случилось ли чего? Всё ли хорошо? Спит? А Юрка, открыв рот, как в своё время любил делать Ваня, покойный муж Ильяны, пустил слюну и лежит на спине. Только крохотная грудь едва заметно поднимается и опускается, поднимается и опускается. Так бы и стояла здесь всю жизнь, глядя на это спящее чудо. Но даже это чудо требует еды и требует внимания. И таких чуд ещё четверо в избе. Печь «грубка» загудела. Зашипела и вода в кастрюле, когда Ильяна накинула тулупчик, влезла в валенки с колошами и вышла во двор. За ночь слегка завьюжило. Успеть бы прочистить. Узкая тропка ширилась и удлинялась от крыльца до сарая, затем до поленницы и до калитки. Деревня ещё спит. Даже псы не лают, забившись в будки. Мороз щиплет кожу. Снег хрустит под ногами и искрится в лунном свете. Ильяна вернулась в дом. Крышка только начала подпрыгивать на кастрюле. Ухватила кипяток, вышла в сени, запарила комбикорм со вчерашними очистками от ужина. Выставила на улицу — пусть стынет, свиньям вредно горячее. Ещё желудки себе распарят. Два ковша зерна, два сухаря и два ведра воды. Курицы сонно кудахтали в курятнике, пока не услышали манящий звук зерна, бьющегося о замёрзшее корыто. И Марта очнулась в сарае. Зорька встала с настила. Глаза огромные, заспанные. Смотрит на Ильяну. — Доброе утро, мои хорошие, — сказала женщина и погладила корову по мордашке. В ответ шершавый язык облизнул руку. — Да, да^ сейчас мы тебя подоим. Дала сухарь, который за секунду исчез во рту Зорьки. Только хруст остался. — Пей, моя дорогая. Пей. Зорька жадно прильнула к ведру. Можно было подумать, что она кипяток пьёт — из ведра валили клубы пара. Туда же и Марта попыталась сунуть свой нос. — И тебе сейчас дам, — улыбнулась Ильяна, оттаскивая козу за кривой рог и пихая в рот сухарь. За перегородкой хрюкали Фан и Фин, как назвала их Вера. Ильяна налила им воды. Поросята, как обычно, залезли в кормушку с копытами и, топчась и толкая друг друга, лакали воду. В это время Зорька так глубоко залезла в ведро, что глаз не было видно. — Ещё? — спросила Ильяна. Сходила ещё раз в сени. Перемешала комбикорм, сунула руку — тёплый. Напоила скотину, насыпала немного сена в ясли, чтоб Зорька не брыкалась при дойке. Запах парного молока только усилил аппетит Фана и Фина, которые снова топтались в кормушке и тупыми носами лезли в угол, дабы дотянуться и съесть последние крохи. Обиженная Марта стояла в стороне, ожидая очереди. — Спасибо, мои дорогие! — обернулась Ильяна к животным. С ведром коровьего молока и бидончиком козьего она вернулась в дом. А в доме всё ещё было тихо, уютно и спокойно. Изба прогрелась от печи. Ильяна выставила молоко на стол. Да так тихо, что и ручка ведёрная не щелкнула. Не задребезжала. Подошла к кроватке Веры. — Доченька, — прошептала она и погладила по головке ребёнка. Каждое утро она испытывала волнительную жалость, когда будила детей. Ей так хотелось оставить их. Пусть спят. А она бы только и делала, что любовалась их сном. Мирным, тихим, нежным сном. — Любовь моя, Верочка. Дочка заворочалась, открыла глаза. — Доброе утро, солнышко. — Доброе, — ответила дочь. — Вставай, надо скотину накормить, а я пока завтрак приготовлю. Вставай-вставай^ Ильяна оставила Веру просыпаться, а сама направилась к печи. Понимая, что детям пора вставать, она уже не так заботилась о тишине. Иногда нарочно чуть-чуть шумела: то нож бросит, то крышку прижмёт к кастрюле. Запах каши заставил детей №