Новая жизнь. 1971 г. (г. Усмань)

Е. АГЕЕВ. ЗА ВИ Д УЮ МОЛОДЫМ Стал стареть я — недаром сутулятся Плечн с каждой неделей и днем. Часто снится мне сельская улица И родительский старенький дом. Снится сад, цветником напомаженный. Снится школа на Лысой горе. Клен ветвистый, мной в детстве ' посаженный, Видно, тоже, как я, постарел. Снег теперь все село укрыл пудрою. Речку плотно окутал фатой. И какая звалась русокудрою. Стала тоже бабусей седой. ...Вечереет. Пурга... Небо хмурится. Я с работы шагаю. Устал. И идут мне навстречу по улице Много радостных, счастливых пар. Вот одна приютилась под ивою, Ей не страшно, что снег порошит. Молодые, задорные, милые, Как они на Руси хороши! ...Зря легенду о старости выдумал. Ведь она расплывется, как дым. Молодежи я нашей завидую И опять становлюсь молодым! П. ПОЖИДАЕВ . ЗИМОЙ Еще вчера за перевалом Чернела голая земля, — Сегодня белым покрывалом Л\етель укутала поля. Запорошила все дорожки, И дремлет лес в волшебном сне. Висят хрустальные сережки На раненой грозой сосне. А клеи стоит, как рыцарь давний, К нему я прихожу порой. Стоит задумчивый, печальный, Без шлема с белой головой. В. ФРОЛОВ. „С КО РА Я ПОМОЩЬ Врач выходит. В руке чемоданчик: «Продержитесь еще пять к минут». 'Бой за жизнь — в пять минут ' опоздание Сердцу пульс вдруг не сможет вернуть!! Неотложная «скорая помощь!» Сколько раз выезжала на зов, Сколько жизней спасала ты в полночь — Сколько ты испетляла дорог! «Продержитесь еще хоть немного. Стиснув зубы...» Врач будет сейчас. Тяжела в бездорожье дорога. Только «скорые помощи» мчат. Человеку в разлуке так больно. Человеку в любви тяжело. Посылаю повзию с боем — Помощь сердцу таблетками слов.. Посылаю горячую песню — Боли сердца врачующий стих. «Продержитесь немного...» И вместе Все на свете сумеем пройти! Ю. ЗУБКО В . Б Е Р Е З Ы и снова о белых березах Песня летит издали; Ведь нет без березы России, Как нет без России земля. Березки то в поле танцуют, То к речке по тропке спешат. Го в скорбном молчаньи склонившись. Над братской могилой стоят. Границу с советским солдатом В ночной охраняют тиши. ...Без белых берез не представишь Великой российской души. Когда Борис вышел из вагона, то с безлюдного перрона на­ встречу ему бросился старик в тулупе. Тулуп был длинным и тяжелым. Старик наступал на полы, падал, а зате.м беспомощ­ но пытался подняться. Это ему удавалось. Достигнув цели — двери вагона, он отшвырнул че­ модан в сторону. Рядом с ним вырос Борис и с обидой сказал: — Разве можно так!? Старик посмотрел на Бориса, смахнул набежавшую слезу и повис на шее внука, обдавая его водочным перегаром и потоком бессвязных фраз: — Деда не узнал. Ты, Борька, того, ну сам понимаешь. Ну, как сказать?!. Ну, вообщем... — Все понятно, дедушка. Ты уже успел хватить лишку. — С горя, с горя, внучек. Жал­ ко твоего отца. Ты же сам знаешь, что я непьющий. Ох, как жалко. Невмоготу. Лучше бы я помер. Старик подхватил чемодан’ Бориса. — Поехали, внучек. Дорогой обо всем поговорим. Но дорогой ехали молча. Дед Афанасий Круглов вздыхал, на­ тягивал вожжи да погонял мери­ на. Заиндевевшая грива лошади своим гребнем разрезала космы снега, плыла навстречу белой ку ­ терьме и крутому ветру. Борис с.мотрел на белый гре­ бень мерина, на его покачиваю­ щуюся голову. Ему казалось, что он едет не по заснеженной степи, а плывет в южных широтах у берегов Антарктики, где-то в море Росса. Вот уже целый день бушует шторм. По взлохмачен ным валам спичечной коробкой прыгает рыболовецкий сейнер. /Механик Борис Круглов слы­ шит, как гудят моторы, надрыв­ но, напрягаясь до предела. В кубрике появляется радист. Он подает механику радиограмму. В ней всего три слова: «Борис. Отец умер». Буквы прыгают, набегают друг на друга, сбиваются в кучку. И теперь, спустя несколько месяцев после радиограммы, он видит их снова. Только стоит ему закрыть глаза, как они бросаются в огне­ вую пляску. Перед самой Сосновкой Борис задремал. Он увидел отца. Не­ казистый солдат, с рукой на перевязи, стоит у их дома. На лице пробилась рыжая щетина. На груди всего две медали. Он смущенно улыбается, зовет сына —Иди сюда, Борис! Борька жмется к стене, боится чужого дядю. Солдат тоже стоит в нерешительности, не может подобрать подходящие слова. — Не бойся! Я твой папка. Подойти поближе. Смотри, какой подарок привез тебе. Губная гармошка. Настоящая. ЛЬльчишка смотрит на солда­ та. Он не похож на отца. Ведь отец, как рассказывал дед .Афо­ ня, красивый да тому же ге­ рой. А этот и на гёроя не похож. У него всего две медалешки. Гармошка, конечно, хорошая штука. Такой нет ни у кого из мальчишек. Но разве стоит из-за нее менять отца на чужого дядю. Прищурившись, стараясь казать­ ся взрослым и важным челове­ ком, Борька произносит сердито; — Мой папа танкист. Он у меня смелый. Ты чужой дядя. Гармошкой меня не обманешь. Уходи. Но солдат не уходит. Он не­ решительно переминается с ноги на ногу. Из сеней выбегает дед Афоня, обнимает солдата, слов- Борис с трудом узнал отца и мать. — Кто же это их так изуро­ довал? — спросил Борис. — Да тут один приезжий фо­ тограф, — отмахнулся дед Афо­ ня. — Ты лучше посмотри вот это. Старик бережно подал внуку раскрытую деревянную коробку. В ней лежали ордена Славы. — Твой отец так и не увидел свою награду. Теперь он кавалер орденов Славы. Награда припоз­ дала. Прислали, когда уже умер А. БОРОВИК. ОТЦОВСКОЕ П О Л Е РАССКАЗ но оправдываясь, нерешительно произносит; - Жена-то твоя, Прасковья, умерла... — Когда? — выдохнул солдат. - - Три годочка минуло. Не писали. Там тебе и так горько было. Хозяйствовали вдвоем с этим партизаном. Подь сюда, Борька. Твой папанька возвра­ тился. Тут Бориса кто-то сильно тряхнул. Он услышал голос де­ да Афони: — Слезай, приехали. В просторном доме было уют­ но и чисто. Борис с удивлением спросил: - У тебя морской порядок. Как же ты со всем управляешь­ ся? Вот и управляюсь. На печке лежу и подаю команды. Тут со­ седки мои по очереди вахту не­ сут, как у нас на крейсере, в старорежимное время. Назначил их Ефим Куржаков. Он воевал вместе с твоим отцом, а теперь бригадирствует, не забывает про меня, старика. Борис окинул взглядом избу. На стене в грубой, тяжелой рамке выделялась выгоревшая от вре­ мени фотография. На ней все же еще можно было рассмотреть бравого матроса на фоне гор и моря. Он стоял на палубе ко­ рабля, облокотившись на орудие. И этого бравого моряка теперь уже не узнать в дряхлом деде Афоне. Тут же висели две фотогра­ фии в новеньких рамках. Видно, они появились недавно. На фото­ графиях мужчина и женщина. Глаза, нос. волосы — все было аляповато подрисовано. В них, этих людях на фотографиях. отец. Видишь, через сколько лет распознали в Москве, что он ге­ рой. Недавно генерал приезжал ко .мне. Обещал отцу поставить па­ мятник на могиле. Вот как оно получается, — со вздохом рас­ сказывал дед Афоня. К вечеру метель улеглась. На западе догорали последние кра­ ски заката. Дед Афоня и Борис медленно шли по заснеженной сельской улице. Их нагнала под­ вода. Из санок выскочил Ефим Куржаков. Глядя на деда Афо­ ню, покачал головой, шутливо простонал: — Ай, да старый хитрец. При­ вез внука, а меня не позвал. Ну, да ладно. Я на тебя не в обиде. Садитесь, подвезу до кладбища. Вороной рванул с места так, что обдал деда Афоню комьями снега. С^тарик недовольно помор­ щился. — Ух, и непутевая скотеняка у тебя, Ефим. Зараз оформи ее на колбасу. Колхозу и тебе бу­ дет прибыльно. Колхоз деньги получит сполна, а ты моциклет с тележкой, — ворчал дед Афо­ ня. — Нельзя, дедушка Афанасий. Воронко ,мне верно служит ше­ стой год. В любую непогоду увезет хоть на край света. Сразу за Сосновкой под пух­ лым снегом спряталось кладби­ ще. Одной стороной оно прижа­ лось к лесу, а другой — выхо­ дило на отутюженный метелями огромный холст льняного полот­ на, приготовленный художннком- монументалистом для работы над картиной. Проваливаясь в глубокие суг­ робы, дед Афоня, Ефим Куржа­ ков и Борис добрались до самой последней могилы. Над холми­ ком возвышался острый шпиль деревянного обелиска. Из-под снега виднелись верхушки вен­ ков. Ефим Куржаков бережно приподнял их, стряхнул снег, поставил венки к обелиску. На алой ленте одного из них горе­ ли золотом буквы; «Солдату Степану Круглову от генерала Крутилина». О Т Т Е П Е Л Ь . Борис разгреб снег, опустился на колени перед могилой. Волной нахлынули воспоминания, но как ни странно, он не мог зримо увидеть отца таким, каким видел его в жизни. Сейчас он многое отдал бы за то, чтобы хоть раз, всего лишь на одно короткое мгновение взглянуть в его лицо, ощутить взгляд его карих, чуточ­ ку насмешливых глаз. Отец! Сын не всегда дорожил именем твоим. Не всегда прислу­ шивался к мнению твоему, а иногда и обижал тебя. Тогда все казалось ему, сыну, обычным. Ведь он не чувствовал острой отцовской боли. Сына звала и манила своя дальняя дорога. Она вела его в чужие страны и холодные моря. Ведь он любил соленый ветер, пропитанный запахом прогорк­ лых водорослей, шаткую палубу корабля, а не тихие сельские улицы, выбегающие в поля, где спелая рожь жадно глотает мед­ вяный запах цветущего клевера, где с криком с блюдец озер срываются перепуганные утки. И теперь, возвратившись из дальнего плавания, сын пришел на свидание к отцу. Он пришёл не в отцовский дом, а к его мо­ гиле. Пришел не летом, когда мать-земля отдает сон сврй все­ му живому, а зимним вечером, когда стынут снега и моро* рвет кору на молодых деревьях. Весь этот поток мыслей обру­ шился на Бориса. Он лежал на могиле отца, уткнувшись в хо­ лодную землю. Его душили ры­ дания. Ему хотелось поплакать, как в детстве, но он не мог. Не было слез. — Хватит, Борька. Простудить­ ся могешь, — говорит дед Афо­ ня, поднимая Бориса. — Ну, вставай же, кому говорю. Ви­ дишь, и я плачу. — Крепись, Борис. Твой отец был сильным человеком. Не зря его до сих пор любит генерал Крутилин, — успокаивая Бориса, бригадир поднял его ж крепко обнял. — Смотря. Вот оно от­ цовское поле. На него Степан вывел первый трактор «Форд- зон». А сразу, после войны, не оправившись от ран, пахал и сеял здесь. Отсюда его увез я после сердечного приступа. Вон там, на меже, Степан попросил меня приподнять и снять шапку. Смотрит на поле, а у самого по лицу слезы катятся. Впервые видел у него я эти слезы. Видать, чувствовал он, что уже больше не вернется. Чем ему понрави­ лась здешняя земля? Тут у нас самые трудные участки для об­ работки. Трактористы сюда шли с неохотой. А Степан всегда крутился здесь. И управлялся раньше других. Обработает зем-’ ЛЮ — одно загляденье. Меня просил передать тебе, чтобы ты не забывал его поле, отцовское. ''ЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛАЛ/У/\АЛЛЛЛАЛ/\ЛА/'^^У'чГУ‘ Окончание на 4-й стр. Фотоэтюд в. Николова.