Новая жизнь. 1967 г. (г. Усмань)

ВОЛШЕБНИК СЛОВА Есть писатель, чьи книги нель- Абхазию, в Крым или зя читать без волнения. Они ды- нежскнй заповедник, шат романтикой трудового под­ вига, наполнены запахами лесов средней полосы России, тихим шепотом речных плесов. Стоит заглянуть только раз в книгу и от нее уже больше не отор­ вешься. Слегка застенчивый го- лось рассказчика сразу очаро­ вывает вас и тихо ведет то в Мещеру или к Кара-Бугазу, на Рижское взморье или в жаркую ^ ^ЧИТАЕТСЯ, что лучшая н« похвала для подвесного Воро- X Этот писатель — Константин^ похвала для п Георгиевич Паустовский. Труднохлодочного мотора — это ска- назвать такой уголок России, гдеКзать, что он работает, -Яшвейная машина». Мой мотор пока что рабо­ тал, как швейная машина. « к ак не побывал бы^бн и о чарую­ щей прелести природы которого^ не рассказал бы. Герои книг Паустовского при-К^^^^^Ризничал очень редко, и я даже решился отплыть на нем вниз по течению довольно да­ леко от дома. Однажды я заехал очень да- {двигались. и только не долго л?вглядываясь в них, я начинал «замечать, что они медленно ме VI шли из жизни. Это бунтарь лей тенант Шмидт, декабрист Бе­ стужев, грустный Лермонтов, волшебник Андерсен, мечтательж Рр**"- алеко, в незнакомые и живоиис Емкая проза Паустовского|Яп1**в места, вскормлена соками родной эем-& День был жаркий. В небе сто­ пи. Ведь он сам с детства по-Яяли белые громады кучевых об­ любил ее за необозримую ширь,К Т101ДЛВ Т^ООПТТГЧГ»Т ТТГИЛ л/Тттг»т»г» тхг за волнующую грусть и щедрость», неимоверную. Большой и талантливый дожник Константин ГеоргиевичЯнялп свои очертания и как бы Паустовский с присущей толькоарззрастались в вышину, ему одному скромностью мо-Я На реке надо всегда прислу- жет поведать о многом безКшиваться ко всяческим звукам, крикливой помпезности и зазнай-» ства. Его умные книги — книгиж прекрасного знатока русскойдтишка, внезапно, предательски ^скрываясь за высокими речны- «ми крутоярами и поворотами лиониый читатель. лберегов. 31 мая Константину Георгиеви-Я Старый бакенщик со странным чу Паустовскому исполняется 75»прозвищем «Бакена покрали» лет. Усманцы желают своему лю-Явсегда говорил, что слух рабо- бимому писателю долгих летктает вернее, чем глаз. Старик жизни и неутомимого творческо-Ауже собирался выйти «на пен- '•'РУД* благо родной со-Язию», жаловался, что зрение у ветской литературы. Кнего ослабло. «Надо думать, — . . . . ._. . . . . ■. . ■■■............. ^говорил он, — от солнечной ря- дби на воде. Весь день глядишь ^ Она реку по характеру своей Я службы, а глаза — не казенные. природы, человека высокой куль- туры, знает и любит многомил-1 ------ -ОА тут еще лето было грозовое. Ягрозы налетали как-то испод- КЗ. КАШИРСКИЙ. стоит в лесу. Я тоже там ук­ роюсь. — Чья изба? — спросил я. До тех пор я что-то ее не заме­ чал. — Святослава Рихтера, музы­ канта. А вы разве не знали? Московский музыкант. Жена у него певица. Только фамилию ее не выговорю, трудная в обра­ щении фамилия. Я не знал об этом, да и не мог предполагать, что в такой без.чюдной глуши поселился паш известный пианист. Снялся с якоря и поехал следом за Шиш­ киным. Забыл сказать, что уже несколько лет, как всем бакен­ щикам выдали казенные моторы для лодок. Сильные моторы, так что Шашкин меня опередил. Да я за ним и не гнался. Я пристал вслед за Шашки- ным к дощатому маленькому причалу. Вслед за Шашкиным я под­ нялся по косогору и тогда толь­ ко увидел в зарослях совершен­ но скрытую ими маленькую из­ бу. Она была заколочена, а на крытом крылечке висело на пе­ рильцах мохнатое полотенце. Шашкин потрогал полотенце. — Забыли, знать, с осени. ко, будто человек, что вертается с далекой стороны и дает, зна­ чит, знать незнамо кому, мо­ жет, жене иль невесте - краса­ вице, что подходит до родного дому. Хлыну.чо на меня, пони­ маешь, мыслями, а тут еще ка­ жется, что весь лес, и вода в Оке до самого дна, и небо, и все .листья — все поет, все тебя берет за сердце и уводит незна­ мо куда. Стыдно сказать, вам одному признаюсь: заплакал я, всю жизнь вспомнил, что в ней было и п.лохого, и хорошего, и от тех слез вроде растаял лед на сердце. А то я его,, почитай, все свое существование на груди у себя носил, чувствовал. С те.Х пор, как музыкант приезжает, почитай, каждый день сюда приволакиваюсь, лоду. Вот какие дела! И охота мне съездить хоть разок в Москву, послушать тамошнюю музыку. Кто был в Москве, говорят, что здесь один инструмент, а там целый сим­ патический оркестр, инструмен­ тов десять, а то и все двадцать. Душа не мон-:ет выдержать той музыки. Шашкин помолчал, смущенно потер лоб, потом взглянул на небо. К. П а у с т о в с к и й . Тронешь металл — прилипает ладонь. Кажется, к небу примерзла луна. Только у Братской могилы огонь — Вечный огонь и вокруг тишина. Рядом с солдатом лежит генерал. Серые плиты. На плитах — розы. Где-то на юге их кто-то нарвал, Сердцем нх грел, уберег от мороза. Завтра опять сюда люди придут До или после рабочего дня, Снова живые цветы принесут, Нежно положат их здесь, у огня... Братьев, сестер, сыновей и отцов В сердце пылающем вечно храним мы. Всюду могилы в объятьях цветов — Их у нас дарят любимым! И з б ушн а в лесу Вот в них и начинают шнырить Ишь, как его выбелило дождем ______ ____ _ — ■шл-ппллтп ТОГГОИТ'ГЛ Опять от канделябров тени чудны. Как тени женщин — строги и стройны. Но нынче снова явится, как чудо, лпцо одной в сияньи новизны. Поэт перо отбросит, словно шпагу. И, скомкав лист, отпрянет от стола. Его ль вина, что он родился магом? ...Но тень одной, безмолствуя, звала. Довольно фарса — шутовской забавы! Он будет нем. Он будет одинок. Холодный шум Михайловской дубравы му подскажет завтра новый слог. Прочь суету! р С. МЕКШЕН. За дело, брат! За дело! Пока звенит навстречу жизни день. ...Но вот опять таинственно н смело Пред ним предстанет той, забытой, тень. Он к ней шагнет. Он просто рассмеется: — За что арапу этакая честь? И вдруг поймет, что он уже сдается... Он весь ее давно — ее он весь! Он будет вновь свободен от сомненья. Любовь жива! Поэт — не одинок! И выскользнет из рук его листок «Я помню чудное мгновенье». в. СВИРИДОВ. е л а я с и р е н ь Веселился теплый ветер... Я стоял, не понимая: Неужели снег на ветки ' Выпал вновь в начале мая? Я смотрел и сомневался... ...А потом я догадался — Распустилась в теплый день Всюду белая сирень. черные мухи». Я упомянул прозвище бакен- |ЩИка, а звали его по-настояще- 1му Захаром Шашкиным. Сле- 'дует, конечно, объяснить проис- {хожденне прозвища. I Лет десять назад случился с Захаром Шашкиным грех — на- |пился он по случаю свадьбы 1сына, как говорят, «до востор- 8 га» и в таком состоянии поехал Ов сумерки зажигать бакены. ЙБыло их на участке у Шашкина Квеего семь; три белых и четыре ^красных. А в сторожке еще до- N пивали, догуливали гости — «дружки и родичи из соседней Юдеревни, тоже люди все речные, 8 приехавшие на праздник на. «собственных лодках, й Уехал Захар, а через каких- 8 нибудь пять минут видят гости, '^что он возвращается, что-то {кричит, и лица на нем нет. Го­ рсти выскочили на крылечко и {слышат, что кричит Захар непо- {нятные и страшные слова: й — Бакена покрали! Нет ба- 9кенов1 8 Кричит, а сал1 плачет и ути- {рает лицо своей серой кепкой. {Гости, конечно, все — в лодки {и полным ходом к бакенам. {Ведь это, знаете, какое дело, д|если бакены, положим, покра- ®ли или они не горят. Это — го- ^сударственное преступление. По- 8 нятно, что началась паника, А крик, шум, но никому в голову Мне приходит, что на кой ляд «нужны вору те бакены. ® Все в общем обошлось. Баке- {бны оказались на месте. Их «Шашкин спьяну просто не заме­ стил. В сумерки тень режет ре- 8 ку надвое, и,бывает, бакен так в Отой тенп прячется, что никак С его не увидишь. 8 А Шашкин с тех пор начал «жаловаться своим людям на Послабление глаз, жаловаться ос- ^торожно, чтобы не дошло до на- Зчальства. Я стоял на якоре у самого ^лозняка, когда мимо меня то- Сропливо проехал Шашкин и «крикнул; О — Гроза заходит. С ветром. МПристааайте к лесному берегу, 8 вон — за мыском. Там изба да солнцем — красота. Да нетто вы не знали, что у нас здесь музыкант жиИет? ' Душа-человек! Однако не любит, чтобы ему мешали играть. Здесь за лесом деревня наша. Километров до нее пять, не больше. Наши де­ ревенские —■народ понятливый и уважительный. И музыку лю­ бят. Близко к избе не подходят, а ежели и придут послушать музыку, так или в кустах хоро­ нятся, или слушают с реки. Бы­ вает, устанут с колхозной рабо­ ты, повечеряют дома .и сюда пробираются — охота послу­ шать. Я этого, скажу вам грубо, не понимал. Чего в ней, в той музыке? Ну, гармонь, конечно, дело привычное. А то — рояль! Сроду я его не слыхал. Только по радио, а оно у нас хрипучее. Да! А все об этом рояле говорят с уважением. Значит, есть в нем какая-то сердцевина. Зря народ не будет из-за музыки беспокоиться, как наша моло­ дежь, скажем, беспокоится. Ведь до чего дошло! Каждый день караулят, особенно девушки, когда он заиграет. И еще потом, понимаете, спорят между собой, чего он играл. Одна говорит то- то, а другая — то-то! Так вот слушайте, как я до понимания музыки дошел. Про­ сто, скажу, по счастливому слу­ чаю. Как-то ночью поехал я верши проверить. Ночь была июньская, как сейчас, довольно светлая, а заря никак не жела­ ла погаснуть, а все тлела себе тихонько по-над землей. Лес за поворотом открылся на ^ горе, этот самый лес. Он густой, ли­ пы в нем много, редчайший, можно сказать, лес — весь стоит в темноте, в росе, в тишине. Я, значит, весла бросил, закурил. Лодка у меня сама по течению плывет. И вдруг, поверите ли, вздрогнул я весь, будто меня обожгло; из леса, из той тем­ ноты и тишины зазвенели будто сотни колокольчиков. Таким, знаете, легким переливом, а^по- том рассыпались по лесу, буд­ то голубиная стая по грозовой туче. И запел лце так-то гром- — Вроде стороной проходит. Я, пожалуй, поеду. А вы как располагаете? —Я, пожалуй, останусь... Шашкин уехал. Я вышел к берегу, прикинул, куда идет гроза, и увидел, что она идет прямо на лес и избу Рихтера. Шашкин уже исчез за поворо­ том. Надо было переждать грозу. Я вернулся к избе, сел на терраске на пол, прислонился спиной к заколоченной двери и пригото­ вился остаться с глазу на глаз с грозой. И гроза, как говорят мальчиш­ ки, выдала мне весь свой блеск и всю красоту. Потемнело. Низко, с тревож­ ными криками пронеслись в глубь леса испуганные птицы. Внезапная молния судорожно передернула небо, и я увидел над Окой тот дымный облач­ ный вал, что всегда медленно катится впереди сильной грозы. Вихри туч опустились к зем­ ле, как темные свитки, и вдруг случилось чудо — солнечный луч прорвался сквозь тучи, ко­ со упал на леса, и тотчас хлы­ нул торопливый, подстегнутый громами, тоже косой н широкий ливень. Он гудел, веселился,' колотил с размаху по листьям и цветам, набирал скорость, стараясь пере­ гнать самого себя. Лес сверкал и дымился от счастья. После гро,зы я вычерпал лод­ ку и поехал домой. Вечерело. И вдруг в сыроватой после дож­ дя прохладе я почувствовал,, как несется волнами вдоль реки удивительный опьяняющий за­ пах цветущих лип. Как будто где-то рядом зацвели на сотни километров липовые парки й; леса. В этом запахе была свежесть ночи, запах холодных девичьих рук, целомудрие и нежпость. И я понял внезапно, как по­ нял Шашкин музыку, как мила наша земля и как мало у пас слов, чтобы выразить ее пре­ лесть. , “^?асеказ"^^ с сокра­ щениями). «в о , н