Народное слово. 2024 г. (п. Лев-Толстой)

ПОЭТИЧЕСКОЙ СТРОКОЙ Народное слово № 38 (11420) 26 сентября 2024 г. 13 Пока у сына с невесткой не было средств, чтобы ездить в отпуск в далё- кие края, они приезжали ко мне. Мы дружно жили вместе весь отпуск, а внучка оставалась и по- сле отъезда родителей. Я считала, что это мои родные люди, с которы- ми я смогу жить долго в радости. √ Нелюбимая На семидесятом году у неё разбо- лелась спина, а ведь нужно выта- скивать воду из колодца, заготав- ливать дрова, весной копать ого- род, летом косить сено для коро- вы, осенью убирать картошку. В деревне много тяжёлой работы. Мироновна позвонила сыну, и он скоро прикатил в деревню. Они вместе решили, что мать переедет к нему. Продали корову, забили до- сками окна в доме, и мы проводи- ли машину, удаляющуюся по пыль- ной дороге. Вечером я тоже думала, сидя за столом перед пылающей печ- кой: «Может, и мне позвонить дочке?». Потом вспомнила веч- но скандального зятя, троих шум- ных внуков и решила, что ещё не время! Пока могу жить одна, буду жить здесь. У Мироновны сын положитель- ный, приехал и сразу забрал её! Он в доме хозяин, и Мироновна будет жить у него спокойно и хорошо. Я сама видела, когда они раньше от- дыхать приезжали, что невестка тихая и спокойная, да и девочка у них отличница и вежливая такая. Закончилось лето, пошли косые дожди. Мы с соседками собирались на чай с вареньем, разговаривали и пели песни. Мы просто жили все ря- дом и развлекались как могли. Возвращение домой Однажды, прервав нашу песню, открылась дверь и на пороге по- явилась Мироновна. Но была она какая-то поникшая, мокрая и груст- ная. Мы бросились к ней, стянули мокрый плащ, усадили за стол. Я быстро вытащила свою заначку, бутылку водки, хранимую на вся- кий случай для оплаты срочной ра- боты. Мы на радостях чокнулись! Мироновна выпила водку, утёр- ла губы ладонью и произнесла: – Девоньки, узнала я, что такое нелюбовь. Она замолчала и смотрела на стол, как будто разглядывая полу- стёртые узоры клеёнки. Потом выдохнула: – Любовь, это когда тебя любят, а нелюбовь – когда ты мешаешь! Скривила губы: – Когда ко мне приезжают гости, я стараюсь, чтобы им было удобно и хочу помочь почувствовать себя как дома. Накормить повкуснее, разместить вещи, показать, где можно умыться. Как лучше их рас- положить, чтобы отдыхали и удоб- но спали ночью. Мы разговарива- ем и смеёмся, радуемся друг другу! Ведь общение – это главный пока- затель любви и дружбы! …Пока у сына с невесткой не было средств, чтобы ездить в от- пуск в далёкие края, они приезжа- ли ко мне. Мы дружно жили вме- сте весь отпуск, а внучка остава- лась и после отъезда родителей. Я считала, что это мои родные люди, с которыми я смогу жить долго в радости. Но мне у сына в доме, куда я переехала жить не в гости, а на- всегда, не могли подобрать места: У соседки Мироновны дом, построенный мужем сорок лет назад, требовал ремонта. Она, отменная чистюля, содержала свои комнаты в порядке. Но крыша протекала, заборы начали падать, нужно было менять рамы в окнах, полы скрипели, а сын давно не приезжал. ладить с такой же женщиной, как сама? Не хочу быть между вами, как меж двух огней. Так и остались мои наряды на антресолях, смятые и ненужные. А у меня в обиходе два платья – одно на мне, второе на стуле во внучкиной комнате, бельё в сумке под стулом. Жила, как на вокзале. Разговаривать со мной никто не хотел. Не о чем им со мной разговаривать! Я за два меся- ца ни разу не засмеялась! Не с кем было, да и не о чем. Хотела с внучкой завести разговор, но она так на меня глянула, что я поняла: не любит она меня! Надоела я ей в её комнате, где она раньше пол- ной хозяйкой была. И не нужны ей мои разговоры. Да и сыну не нужны, для него все мои переживания и мысли – просто старушечьи глупости. А про невестку и говорить нечего. Никому не была нужна Один раз попросила у сына помо- щи: сердце схватило! Нужно было оформиться на учёт в поликлини- ку, чтобы попасть к врачу. Сын по- смотрел удивлённо: – Мама, ты взрослый человек! Что же не можешь самостоятельно сходить! Я целый день на работе! Я больная, сама тыкалась по кабинетам в чужой огромной поли- клинике, пока одна женщина меня не пожалела и не объяснила, что нужно делать и куда идти. Больше я никогда и ниче- го не просила. А пенсию мою, как мы сразу договорились, я долж- на была отдавать невестке в день получения. Когда я оставила себе пятьсот рублей (на мороженое), она очень удивилась: – Вам зачем деньги? В доме всё есть! Вы же у нас на всём гото- вом живёте! Но я промолчала и всегда себе пятисотку откладывала. Пыталась помочь невестке в доме прибрать- ся, посуду помыть, но она как-то сказала то ли сыну, то ли внучке: – Моете за собой посуду – мой- те чисто! А лучше пусть лежит! Я её в машине отмою! Я поняла, что сказано это для меня. Наверное, я что-нибудь не- доглядела! Оставалось только си- деть в углу за пальмой. Вот так! Ничего мне нельзя! Я всем меша- ла. Или мне так казалось? Ведь никто меня не ругал! Просто я всех раздражала! Меня старались не замечать. Никому я там не была нужна! Даже сыну! Так пожить мож- но только два дня, пока в гостях. А постоянно никакой силы нет! Про день моего рождения ни- На темы морали Наталья Руф В краю заброшенном избушка Стоит тоскливо у плетня. Там одинокая старушка Сидит, согнувшись, у окна. О чём грустит она? Я знаю: Всё ждёт кого-то. Смотрит вдаль. И часто, горестно вздыхая, Руками поправляет шаль. В избе всё убрано, уютно. Всегда в заботах и трудах. Любая спорилась работа В её натруженных руках. Пол подметён, нет ни соринки. И в пору бы гостей встречать, Но светятся в глазах слезинки, В душе тревога и печаль. Сидит, подперши подбородок Рукой морщинистой своей. Вся жизнь её – одна работа. На всех хватило б трудодней. И жить бы ей в палатах царских, Не в покосившейся избе. Ходить в нарядах самых ярких, Не в сером, ветхом зипуне. Она привыкла жить попроще, Чтоб на столе был хлеб да соль. И на судьбу свою не ропщет, Хоть и бывает в сердце боль. В углу икона Чудотворца, Портрет сыночка на стене. Пред сном молилася усердно, Чтоб сын явился к ней во сне. Она, крестясь, молилась Богу, Шепча молитвы образам, Чтоб указал ему дорогу К родным, заброшенным местам. А сын живёт в стране далёкой, Давно покинул отчий дом. Не знает, как ей одиноко, Не носит письма почтальон. Сынок не вспомнит о старушке, Как трудно ей порой одной: Отломит хлебную краюшку, Запив холодною водой. И, засыпая пред рассветом, Укрывшись шалью потеплей, Ей сын приснился: «Мама, где ты? Вернулся! Нет тебя родней!» Проснулась радостно старушка, Засуетилась у окна. А сына нет… Пуста избушка. Она по-прежнему одна. Хочу спросить вас, дети, внуки: «Зачем страдают старики?» Придёт пора к вам – те же муки Настигнут воле вопреки. Любовь и жалость – вот в чём сущность. О том пишу свои стихи. За безразличие, бездушность Вовек не отмолить грехи. Н. Водолазова Одинокая старушка Фото с сайта dzen.ru Сын давно не приезжал... Нас, жителей маленькой деревни, осталось всего пять человек. И все старухи! Старики наши уже на погосте! А мы живём до сих пор и надеемся, что нас скоро заберут дети кто и не вспомнил. Я пирожков на- пекла, салаты сделала, ждала, что сын-то уж поздравит. Но он не то что подарок преподнести и поцело- вать мать, а только поморщился и пробурчал, когда я напомнила: – Как же, мама, с тобой сложно! Потом они поели, заговорили о своём, обо мне и забыли. Из-за стола встали и меня не поздрави- ли. Даже спасибо не сказали. А по- дарка и до сих пор нет! Я не вы- держала: – Сынок, а что же ты меня не поздравишь! Повернулся, глянул исподло- бья и пробурчал: – Поздравляю. Я растерялась: – Ты что, меня не любишь? Он, уже выходя из кухни, не обо- рачиваясь, сказал раздражённо: – Да люблю я тебя! Он сделал меня неуверенной и неуклюжей, ненужной и робкой. Я, которая растила его одна, мог- ла всё! Всю жизнь посвятила его воспитанию! Да, видно, плохо вос- питала. Сама виновата! Поняла я, что не любят они меня! Чужая я здесь! Нужно мне уезжать об- ратно к себе домой. Иначе я умру у них от тоски! Это не моя жизнь! Это как приехать неожиданно в го- сти, а ты там чужая! Но из гостей уехать можно, а здесь жить нуж- но до смерти!? А если я ещё двад- цать лет протяну? Нет, так долго их и себя мучить нельзя! Не ста- ну я детей в грех вводить – смерти моей желать будут! Вот я от нелюб- ви и уехала! Дома, хоть и трудно, но зато я самостоятельной буду! И никому здесь не помешаю. Обвела нас взглядом и наконец улыбнулась: – Я знаю, что вы мне рады! Вы – моя семья! везде я оказывалась лишней! В просторной трёхкомнатной кварти- ре одна комната – спальня сына и невестки, вторая – внучки, третья – проходной зал. Для меня в комна- те внучки Яночки решили ставить раскладушку на ночь. Спать на ней мне было неудобно, я не высыпа- лась ночью, а днём и прилечь-то негде. Днём Яна на своей кровати лежит, по телефону разговаривает и на меня косится. Я понимаю, что мешаю ей, и выхожу в зал. А там сын с невесткой телевизор смо- трят. Но все передачи, что им нра- вятся, для меня не интересны. У внучки в комнате тоже телевизор есть, но она весь вечер на телефо- не висит. Куда в зале ни присяду, везде я тоже лишняя! – Мама, это любимое место Лидии. Пересяду. Он мне: – Извини, а здесь я всегда сижу. Спрашиваю: – А мне куда можно сесть? Раздражается: – Ну, сядь уж куда-нибудь! Ви- дишь, футбол начался! Так и торчала постоянно в угол- ке за пальмой, сидя на стуле. На второй день меня на ужин не при- гласили, потому что они ели каж- дый сам по себе! Когда захотели и перед телевизором! А я на кух- ню постеснялась идти, и голод- ная осталась на ночь. Никто и не вспомнил про меня! На следующее утро стала ка- раулить, когда кто-нибудь кушать пойдёт. Спали они долго, потом сын со снохой фильм досмотрели и пошли в кухню. Я тоже туда и за краешек стола приткнулась. Тогда спросили: – Вам тоже чая налить? А я наголодалась, вижу, что они сейчас чай быстро выпьют и разой- дутся, а я одна за столом останусь! Придётся тоже уйти. Жую я мед- ленно, зубов почти нет. Если есть быстрее, то некрасиво получается. Сын брезгливо заметил: – Мама, что ты так неаккурат- но кушаешь? И торопиться не нуж- но, еды у нас много, всем хватит. Но если ты в своей деревне много привыкла есть, то ведь у тебя было много физической работы в доме и на огороде. А здесь ты всё время сидишь и не двигаешься, смотри – растолстеть можешь. Потом я приловчилась днём, когда дома никого нет и я сама себе хозяйка, супчик на всех сва- рю и сама наемся. Но они с рабо- ты придут, после своих ланчей мой суп не едят! Я его сама на следую- щий день доедаю. Потом стала не- много варить только для себя. А их пиццу и суши в рот брать не хочу. Сноха обижается: – Что Вы капризничаете? Всё Вам не нравится. Вещи мои: одежда, постель- ное, что я привезла – так в чемо- данах на антресолях и пролежа- ли. В шкафах места для моего до- бра не нашлось, а своей мебели у меня там никакой нет. А привезла бы – места ей тоже бы не нашли. Невестка, поджав губы, только ска- зала: – Куда Вы столько навезли! А я поняла: – Зачем Вам теперь одежда? Незачем так наряжаться в Вашем возрасте. Я хотела сыну пожаловаться, что нет для моих платьев места в шкафу. А он не заступился, а сказал: – Почему ты не можешь по- Закончилось лето, пошли косые дожди. Мы с соседками собира - лись на чай с вареньем, раз - говаривали и пели песни. Мы просто жили все рядом и развлекались как могли.