Народное слово. 2024 г. (п. Лев-Толстой)

Народное слово № 24 (11406) 20 июня 2024 г. 5 К 22 июня Фото с сайта cdn.culture.ru Моё поколение Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Мы пред нашим комбатом, как пред Господом Богом, чисты. На живых порыжели от крови и глины шинели, На могилах у мёртвых расцвели голубые цветы. Расцвели и опали… Проходит четвёртая осень. Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят. Мы не знали любви, не изведали счастья ремёсел, Нам досталась на долю нелёгкая участь солдат. У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя – Только сила и зависть. А когда мы вернёмся с войны, Все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое, Что отцами-солдатами будут Память горя сурова, память славы жива… КО ДНЮ ПАМЯТИ И СКОРБИ. Поэзия Великой Отечественной – тема необъятная. Она включает и стихи, которые публиковали, переписывали, перечитывали и пели в годы войны, и стихи, рождённые войной, но нашедшие читателя гораздо позже. И стихи фронтовых поэтов, многие из которых погибли «за други своя» Вечная память героям, вставшим на защиту нашей Родины! Москва Зябкой ночью солдатской В сорок первом году Ехал я из-под Гжатска На попутном борту. Грохот фронта бессонный Шёл как будто бы вслед. Редко встречной колонны Скрытный вспыхивал свет. Тьма предвестий вокзальных И – Москва. И над ней Горделивый, печальный Блеск зенитных огней. Память трудной годины, Память боли во мне. Тряский кузов машины. Ночь. Столица в огне. И, как клятва, святые В тесном горле слова: «Мать родная, Россия, Москва, Москва…» …Ехал я под Берлином В сорок пятом году. Фронт катился на запад, Спал и ел на ходу. В шесть рядов магистралью – Не вмещает – узка! – Громыхаючи сталью, Шли на запад войска. Шла несметная сила, Разрастаясь в пути, И мосты наводила По себе впереди. Шла, исполнена гнева, В тот, в решающий бой. И гудящее небо, Точно щит, над собой Высоко проносила… «Погляди, какова Мать родная, Россия, Москва! Москва!..» Память горя сурова, Память славы жива. Всё вместит это слово: «Москва! Москва!..» Это имя столицы, Как завет, повторим. Расступились границы, Рубежи перед ним… Стой, красуйся в зарницах И огнях торжества, Мать родная, столица, Крепость мира – Москва! 1947 Александр Твардовский. Его «Василий Тёркин» – это одно из чудес Ве- ликой Отечественной. «Я убит подо Ржевом» – гениальное батальное стихотворение. А «Москва» – самое радостное стихотворение о Великой Отечественной, хотя и здесь живёт память об отступлениях и утратах. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Жёлтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придёт, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждёт. Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души… Жди. И с ними заодно Выпить не спеши. Жди меня, и я вернусь Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: – Повезло. Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой, – Просто ты умела ждать, Как никто другой. 1941 Константин Симонов. Вот уж кто «лиру посвятил армии». Умел пи- сать о войне и в точно примеченных подробностях, и с лирическим на- пором. Сколько он написал и во дни отступлений, и во дни побед! Но самое главное – «Жди меня». Эти стихи бессмертны. Несколько масти- тых композиторов положили эти стихи на музыку. Но песни не заслони- ли поэзии. И «Жди меня» чаще читают вслух, чем поют. Симонов побе- дил даже музыку! Дарья Власьевна, соседка по квартире, сядем, побеседуем вдвоём. Знаешь, будем говорить о мире, о желанном мире, о своём. Вот мы прожили почти полгода, полтораста суток длится бой. Тяжелы страдания народа – наши, Дарья Власьевна, с тобой. О ночное воющее небо, дрожь земли, обвал невдалеке, бедный ленинградский ломтик хлеба – он почти не весит на руке… Для того, чтоб жить в кольце блокады, ежедневно смертный слышать свист, – сколько силы нам, соседка, надо, сколько ненависти и любви… Столько, что минутами в смятенье ты сама себя не узнаёшь: – Вынесу ли? Хватит ли терпенья? – Вынесешь. Дотерпишь. Доживёшь. Дарья Власьевна, ещё немного, день придёт – над нашей головой пролетит последняя тревога и последний прозвучит отбой. И какой далёкой, давней-давней нам с тобой покажется война в миг, когда толкнём рукою ставни, сдёрнем шторы чёрные с окна. Пусть жилище светится и дышит, полнится покоем и весной… Плачьте тише, смейтесь тише, тише, будем наслаждаться тишиной. Будем свежий хлеб ломать руками, тёмно-золотистый и ржаной. Медленными, крупными глотками будем пить румяное вино. А тебе – да ведь тебе ж поставят памятник на площади большой. Нержавеющей, бессмертной сталью облик твой запечатлит простой. Вот такой же: исхудавшей, смелой, в наскоро повязанном платке, вот такой, когда под артобстрелом ты идёшь с кошёлкою в руке. Дарья Власьевна, твоею силой будет вся земля обновлена. Этой силе имя есть – Россия, Стой же и мужайся, как она! Ольга Берггольц. Её жертвенный патриотизм, верность Родине без предъявления каких-либо счетов – всё это осталось в русской поэзии как памятник блокадному Ленинграду. Она ни на день не покидала блокад- ный город – и в радиоэфире ежедневно звучал голос женщины, которую называли «мадонной Блокады». Звучали стихи… Ольге Берггольц при- надлежит и лаконичная эпитафия героям Великой Отечественной: «Ни- кто не забыт, ничто не забыто». Стихотворение «Разговор с соседкой» – одно из главных. Ржавые гранаты Мы не однажды ночевали в школах, оружие пристроив в головах, средь белых стен, ободранных и голых, на подметённых наскоро полах. И снилось нам, что в школах может сниться: черёмуха, жужжанье майских пчёл, глаза и косы первой ученицы, мел и чернила, глобус и футбол. Мы поднимались сразу на рассвете, сняв гимнастёрки, мылись у реки. И шли вперёд, спокойные, как дети, всезнающие, словно старики. Мы шли вперёд – возмездье и расплата, оставив в классе около стены страницу «Правды» мятую, гранату, размотанный кровавый бинт солдата – наглядные пособия войны. Ярослав Смеляков . В его во- енном стихотворении баталь- ное полотно разворачивается на фоне самого мирного школь- ного быта… Ой, туманы мои, растуманы, Ой, родные леса и луга! Уходили в поход партизаны, Уходили в поход на врага. На прощанье сказали герои: Ожидайте хороших вестей. И на старой смоленской дороге Повстречали незваных гостей. Повстречали – огнём угощали, Навсегда уложили в лесу За великие наши печали, За горючую нашу слезу. С той поры да по всей по округе Потеряли злодеи покой: День и ночь партизанские вьюги Над разбойной гудят головой. Не уйдёт чужеземец незваный, Своего не увидит жилья… Ой, туманы мои, растуманы, Ой, родная сторонка моя! 1942 Михаил Исаковский – его сти- хи, ставшие песнями, можно на- звать истинно народными. Мил- лионы фронтовиков понимали этого поэта с полуслова. Семён Гудзенко вернулся с войны, но последствия фронтовых конту- зий добили добровольца Великой Отечественной в 1953-м. Он, пожалуй, самый яркий поэт из тех, кто выступал в армейской печати в годы вой- ны. Его «Моё поколение» – программное стихотворение, за которым дей- ствительно стоит не только личная судьба поэта. В нём – кредо народа- победителя, его нрав, его боль. Неприглаженный характер, принадлежа- щий суровому времени. гордиться сыны. Ну, а кто не вернётся? Кому долюбить не придётся? Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражён? Зарыдает ровесница, мать на пороге забьётся, – У погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жён. Кто вернётся – долюбит? Нет! Сердца на это не хватит, И не надо погибшим, чтоб живые любили за них. Нет мужчины в семье – нет детей, нет хозяина в хате. Разве горю такому помогут рыданья живых? Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Кто в атаку ходил, кто делился последним куском, Тот поймет эту правду, – она к нам в окопы и щели Приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском. Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают Эту взятую с боем суровую правду солдат. И твои костыли, и смертельная рана сквозная, И могилы над Волгой, где тысячи юных лежат, – Это наша судьба, это с ней мы ругались и пели, Подымались в атаку и рвали над Бугом мосты. …Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели, Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты. А когда мы вернёмся, – а мы возвратимся с победой, Все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы, – Пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду, Чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы. Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям, Матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя. Вот когда мы вернёмся и победу штыками добудем – Все долюбим, ровесник, и работу найдём для себя. 1945 (Источник: www.pravmir.ru)