Народное слово. 2015 г. (п. Лев-Толстой)

“Народное слово” 22 января 2015 г. * № 6 (10451) * 2 К 70-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ Жительница нашего поселка Валентина Хрущева родилась в Ле- нинграде в середине декабря 1940 года. В тот же день ее отца при- звали на службу в армию, а через полгода началась Великая Отече- ственная война. О том, как жили они в блокадном городе, ей расска- зывала мама – солдатская вдова Анна Ивановна Медведева. Война - Моя мама приехала в Ленин - град из Раненбурга в 1938 году на торфоразработки, - рассказыва - ет Валентина Михайловна. – До - мой возвращаться не собиралась. Через год вышла замуж. Родите - ли работали на предприятии, кол - лектив которого добывал торф на Синявинских болотах. 13 декабря 1940 года отца призвали на служ - бу в армию. Он даже с мамой по - прощаться не смог, только пришел под окошко в больницу и помахал на прощание рукой… А потом на - чалась война. Из писем мать узнала, что отец находится на Западном фрон - те. Почтовых треугольников было очень мало. В одном из них сооб - щалось о том, что в 1941 году Ми - хаил Медведев погиб в боях под Курском. - Мама долго не верила, что он погиб. Ждала от него весточки, даже в черном платке не ходила, - вспоминает женщина. В осажденном городе Жители осажденного города держались, как могли. Анна Мед - ведева вместе с другими ленин - градцами стала работать на заво - де, отдав дочь в круглосуточные ясли. Однажды в цех, где женщи - ны делали снаряды, зашел мастер. Он сказал Анне, что ей необходи - мо срочно идти в детское учреж - дение, где находится ее дочь. Не зная, что и думать, Анна всполо - шилась. В яслях воспитательница сказала, что малышка заболела, врач поставил диагноз: двухсто - роннее воспаление легких. Два месяца Анна лечила свою девочку тем, чем могла. Лекарств и продуктов, 250 граммов хлеба, которые выдавали им на двоих по талонам, не хватало. - Но мама была удивительно сильной женщиной, - рассказывает Валентина Михайловна. – Однаж - ды у нее украли продовольствен - ные талоны. Она очень расстрои - лась, одна мысль была тогда в го - лове: чем меня кормить. В это са - мое время к ней зашел брат отца, спросил, что случилось. Мама рас - сказала ему о своем горе. - Ладно, - сказал дядя, – это лишь полбеды. Возьми мои тало - ны. - Не возьму, сам-то что есть бу - дешь? - Бери-бери. И не волнуйся за меня, друг продуктами поделится. Наступила зима 1942 года. Кольцо блокады сжималось все сильнее. Голод и холод косили лю - дей не только на улицах, но и в промерзших квартирах. Анна ота - пливала свою комнату один раз в неделю, когда забирала из яслей на выходные дочь. Сожжено было все, что горело: не было ни одной книги, ни одного стула… - Мама рассказывала, что со - гревала меня своим телом, укутав в разное тряпье, сама одевалась в фуфайку, была в теплой обуви. Так и спали, накрывшись двумя одея - лами. Голод ежедневно косил лю - дей. Их трупы собирали каждый день и складывали в подвалы, а ночью вывозили. На следующий день все повторялось… Рядом с Медведевыми жил уже немолодой глухой мужчина. По этой причине его и не взяли на фронт. Однажды он сказал Анне: - Пойду в военкомат. Уж лучше пусть немцы убьют, чем умру от го - лода или замерзну. Мужчина добился своего: его взяли на фронт. Больше Анна сво - его соседа никогда не видела. Как-то ночью она проснулась от шума и крика. Уставшая за день, спала так крепко, что не слыша - ла, как началась бомбежка. Бом - ба упала где-то рядом, осколок от снаряда залетел к ним в комнату через окно, угодил в печку. Схва - тив на руки Валентину, Анна бро - силась на улицу. Здесь она узнала, что в соседней квартире осколком был убит спящий мужчина. Люди метались по двору, а рядом лежа - ли руины стоявшего еще вечером жилого дома… Домой в Чечеры В конце 1942 года Анна получи - ла письмо от отца (в ту пору ему было 50 лет), в котором тот писал, что скоро его призовут на фронт, и он хотел бы, прежде чем попасть туда, увидеть Анну и внучку. Дед просил их приехать. На заводе Анну отговаривали от поездки домой, просили остать - ся. Но молодая женщина, знавшая о том, что в деревне с матерью останутся шестеро детей, твердо решила, что поедет. Где-то в се - редине марта она получила раз - решение на выезд из блокадного Ленинграда по единственной тог - да «дороге жизни» через Ладож - ское озеро. - У мамы, наверное, в то время впервые появились седые волосы, - говорит Валентина Михайловна, – она рассказывала, что к берегу озера вела дорога-колея, по кото - рой шло сразу несколько машин. На них ехали раненые солдаты, жители осажденного города, дети. Всем предстояло пережить нелег - кий путь. Первая машина выехала на заснеженный лед, проехала не - сколько метров, и… от неожидан - ности люди ахнули, кто-то закри - чал, кто-то заплакал: машина мед - ленно боком проваливалась под лед… Пассажиров остальных грузо - виков успокаивали военные. Через некоторое время машины на опре - деленном солдатами расстоянии одна за другой двинулись вперед по другому пути… До дома Медведевы добира - лись долго. И вот, наконец, они в Раненбурге. Сердце Аннушки сжа - лось от боли и непонятной любви к дорогому, опаленному войной го - роду. Выйдя из вагона и прижав к себе Валентину, она медленно по - шла по перрону, но тут же забы - лась, потому что увидела встреча - ющего их деда Филиппа. До села Чечеры, где жили родители, ехали на санях. Дома Анну с малышкой встре - чали со слезами на глазах. Мать наварила картошки, поставила на стол махотку с молоком. Пока не - сла картошку в блюде на стол, ма - лышка с горящими глазами схва - тила картофелину и, засунув ее в рот, проглотила, почти не жуя. Тут же взяла вторую и стала жадно за - пихивать ее в рот. - Не давайте ей много еды, - ах - нула бабушка, – они же там голо - дали, не дай Бог, что случится! Вскоре Анниного отца призва - ли на фронт. Семье из девяти че - ловек нужно было как-то выжи - вать. Мать и бабушка Анны рабо - тали в колхозе. Старших сестер направили на трудовой фронт. Че - рез некоторое время грязные, го - лодные и завшивленные девчон - ки возвратились домой, чтобы от - мыться, наесться, выспаться и – обратно в Подмосковье. - Однажды они пришли до - мой, ближе к осени это было, - рас - сказывает Валентина Хрущева, - а следом за ними председатель сельсовета с уполномоченным из района. - Где твои дочери? – спросил председатель у бабушки. - А где твои? – строго париро - вала Анна, – своих троих почему на трудовой фронт не отправил? Девушки боялись наказания, ведь ушли домой без разрешения, поэтому спрятались в соломе. Раз - гневанный председатель как буд - то знал, что они там, схватил сто - явшие рядом вилы и начал тыкать ими в копну. Моя мама, пережив - шая блокаду, была отчаянной: ни - кого в обиду не давала. И на этот раз не растерялась. Схватив дру - гие вилы, она, стиснув зубы, тихо сказала: - Лучше отойди, а то запорю… Видя, что начатый спор может закончиться плохо, уполномочен - ный, схватив председателя за ру - кав пиджака, сказал: - Да все обойдется, Ермолаич, пойдем отсюда… После Победы Дед Анны с фронта не вернул - ся. Эшелон, в котором ехали сол - даты, был уничтожен фашистски - ми летчиками… Анна стала работать в колхозе вместе с матерью. Когда Валенти - не исполнилось восемь лет, она по - шла в школу. Училась хорошо, но жила семья очень бедно, все, что выращивалось на огороде, съеда - лось, а мясо, молоко и яйца сда - вали государству в счет поставок. Поэтому и решила девушка по - сле семи классов поехать вместе с теткой на торфоразработки в город Шатуру Московской области. - В колхозе работали за трудо- дни, а на торфоразработках плати - ли хорошо, - рассказывает Вален - тина Михайловна. – В апреле уез - жали из дома, обратно возвраща - лись в октябре. Три года я труди - лась в Шатуре. До сих пор помню, как добывали торфяные брикеты. Зато всегда привозила домой три корзины продуктов и чемодан но - вых вещей для родных. В Чечерах жили почти одни вдовы. Еще долго после войны женщины выполняли тяжелую мужскую работу: пахали и сеяли, восстанавливали фермы и дома, заготавливали корма и топливо на зиму. Дом, в котором жила Валенти - на с матерью, бабушкой и тетками, был очень старым. На семейном совете было решено продать все домашнее хозяйство и купить дру - гой домик. Так и жили они одной большой семьей. Возвратившись из Подмоско - вья, Валентина уехала в поселок Лев Толстой, стала работать в про - рабском пункте НГЧ-6. Так называ - лась строительная ремонтная ор - ганизация железнодорожного ве - домства. Здесь познакомилась со своим будущим мужем, с которым они живут вместе долго и дружно. У Хрущевых две дочери, трое вну - ков, ждут рождения первого пра- внука. - Жизнь пролетела быстро, - говорит Валентина Михайловна, - никак не забываются самые труд - ные годы. Жалею лишь о том, что у меня не было специального об - разования, из-за этого пришлось работать в разных организациях. Пять лет назад похоронила маму. После войны она так и не вышла замуж… С мужем живем в достат - ке, сделали все для того, чтобы наши дети не видели той нужды, в которой прошли наше детство и юность. Тамара МОРОЗОВА. Валентине было всего 17 лет. В этом возрасте она уехала на торфоразработки. Фото из семейного альбома. («НС» № 66 от 24 июня 2010 г.) Шел девчонке в ту пору шестнадцатый год 200 граммов хлеба в сутки и тяжелый, очень тяжелый труд по 12 часов в день. Вместе с со- ветскими солдатами день дол- гожданной победы приближали и те, кто в годы войны был на трудовом фронте. Среди них жи- тельница поселка Любовь Бело- ва. Любовь Федоровна родилась в Раненбурге (сегодня Чаплыгин). Росла в дружной семье с тремя братьями и двумя сестрами. Мать была домохозяйкой, отец работал плотником в колхозе. Жили, труди - лись, верили в светлое будущее, пока не началась война. В 16 лет Любе пришлось забыть о том, что такое счастливое беззаботное дет - ство. - Шел сорок первый год, - гово - рит она. - Меня призвали на трудо - вой фронт. Попала в Запорожье, где вместе с такими же молодыми, оторванными от семьи, рыла око - пы и строила блиндажи. Было тя - жело, но мы знали, что у нас одна цель – победить в этой ужасной войне. За Украиной последовал бло - кадный Ленинград. Здесь Любови Федоровне пришлось работать на торфопредприятии. - Жили в бараках по 36 чело - век, - продолжила она. - Торфом топили печки, но все равно спали, не раздеваясь, чтобы не замерз - нуть. Раз в сутки в столовой дава - ли мучной суп и 200 граммов хле - ба по карточкам. Совсем рядом шли бои. Свист пуль и грохот сна - рядов не давали покоя ни днем, ни ночью. Немцы уничтожали скла - ды с продовольствием, разрушали заводы. Мне довелось видеть, как люди, работавшие рядом, умира - ли от голода, как кто-то спешил до - мой, но, попадая под обстрел, за - мертво падал. Любовь Федоровна замолчала, на лице ее отразилась печаль. Ка - залось, она вновь переживала то жуткое время, когда страх слов - но парализовывал все чувства. И только вера в победу помогала выжить. Дрожащим голосом про - должила она свой рассказ: - Очень часто видела немцев. Их самолеты над нами летали низ - ко. В эти моменты было особенно страшно. Земля тряслась от взры - вов. Мы прятались в ямы. Бывало так, что немцы только пугали и вы - брасывали нам листовки. Какие-то события Любовь Фе - доровна уже не может точно вспомнить, но слова немецкого стихотворения навсегда остались в ее памяти: - Девочки, мадамочки, не ройте свои ямочки. Поедут мои таночки – закопают ваши ямочки. Так немцы заявляли об их, как им казалось, грядущей победе, - сказала Лю - бовь Федоровна. - К счастью, не - мецкие таночки в город не вошли. Зимой 1944 года, когда блока - да Ленинграда была снята, Лю - бовь Федоровна попробовала уе - хать из города. - В первую очередь вывозили женщин и детей, - рассказала она. - Мне повезло добраться по Ла - дожскому озеру до ближайшей же - лезнодорожной станции. Названия ее уже не помню. Только через ме - сяц голодных дней и переездов из одной местности в другую добра - лась до Раненбурга. Отец не узнал меня и боялся, что я не выживу. Много лет прошло с тех пор. После окончания войны Любовь Федоровна работала в больнице в Чаплыгинском районе, а потом пе - реехала в Лев Толстой, трудилась на железной дороге. Она не жалу - ется на судьбу. Рядом с ней люби - мые дети, внуки и правнуки. Жи - вет она в небольшом доме. Внутри уютно, хотя кое-где сыплется со стен штукатурка и нужно подкле - ить обои. Возле дома - сад и ого - род. Вот только забор с одной сто - роны совсем развалился. - Разве это страшно, что забор покосился или телевизор сломал - ся. Видеть, как люди возле тебя погибают – вот что страшно, - ска - зала она, - а забор мы новый по - ставим. Любовь Федоровна в свои 85 лет не любит сидеть на месте. Сама готовит и наводит порядок в доме. - Люблю, чтобы было чисто и аккуратно, - говорила она. - Недав - но дети сделали ремонт в зале. Те - перь на очереди кухня и коридор. Дети и внуки заботятся о том, что - бы мне было уютно. То тут, то там что-то подремонтируют или новое купят, а мне много и не надо. В хорошую погоду Любовь Фе - доровна всегда выходит на улицу, чтобы поработать в саду. Есть у нее и любимое занятие: она вяжет крючком замечательные коврики, которые дарит соседям и друзьям. Л. АЛЕКСЕЕВА. Фото из семейного архива: в первые послевоенные годы. («НС» № 45 от 27 апреля 2010 года). В январе 1944 года шли ожесточенные бои за полное освобождение Ленинграда от фашистской блокады. Больше 70 лет прошло с той поры, когда жители блокадного города, собрав все свое мужество, силу воли, любовь к Родине, ненависть к захватчикам, не только выжи - вали в страшных условиях голода, холода, постоянных обстрелов, но и боролись с врагом, не сдавались ни при каких испытаниях. В нашем районе свидетелями и участницами тех событий являются Валентина Михайловна Хрущева и Любовь Федоровна Белова. Сегодня мы публикуем воспоминания блокадниц о жизни в осажденном городе, о войне… А годы быстро пролетают…