Народное слово. 2010 г. (п. Лев-Толстой)

“Народное слово” 2 сентября 2010 г. * № 96 (9819) * 2 никто не забыт, ничто не забыто Страшное эхо войны Эхо войны отзывается в сердцах миллионов людей. Среди них – бывший учитель Андрей Степанович Усков, ко- торый стал узником фашист- ских лагерей в 14 лет. Он никог- да не рассказывал учащимся о том, что пришлось испытать в те суровые военные годы, о тя- желом недетском труде и жгу- чей ненависти к захватчикам. Ему 82 года, но сердце и память до мельчайших подробностей хранят события тех страшных дней, каждое из которых каза- лось последним… В 1942 году линия фронта, проходила через село Малая По � кровка Семилукского района Во � ронежской области. … А ндрей проснулся от громкого лая дере � венских собак. Светало. Еще вче � ра в селе шел бой. Красноармей � цы выбили из населенного пун � кта находившуюся здесь неболь � шую группу фашистских мотоци � клистов. Сладко зевнув, Андрей снова закрыл глаза, вспоминая мирную жизнь, школу, учителей. -Как хорошо было! – думал он. – Зачем только эти гады пришли на нашу землю? Он лежал с мыслями о том, как изменилась их жизнь за то время, пока шла война, о тех, кого призвали на фронт, об отце, про � студившемся в землянке и умер � шем от тяжелой болезни, о до � блестной Красной Армии, кото � рая обязательно разобьет фаши � стов, о многом другом. Неожиданно за окнами послы � шался треск мотоциклов, гул тя � желых машин, раздались авто � матные очереди. Вставая с постели, он поду � мал, что наши снова идут в насту � пление, опять будет бой и снова придется прятаться в землянке. Пуля-дура не различает, где свои, а где чужие. Андрей толкнул в бок племян � ника: -Просыпайся, слышишь, опять стреляют! К этому времени в доме уже все проснулись, шум мотоциклов вызвал в душе каждого трево � гу. Взрослые, не открывая окон � ных занавесок, смотрели, как по большаку промчались несколь � ко немецких мотоциклистов, сле � дом за которыми двигались тан � ки, другая немецкая техника, ма � шины, в кузовах которых находи � лись фрицы. -Что теперь будет? – расте � рянно спросила тетка, приехав � шая к ним с двумя малолетними детьми в самом начале войны. -Придется опять прятаться в землянках, - ответила ей мать Ан � дрея, - или в подвале. Фашисты, видать, снова захватили село. Жди беды, – вздохнула она. А немцы уже во всю хозяй � ничали в крестьянских домах. По всему было видно, что здесь они остановились надолго, потому что впервые за все вре � мя стали занимать избы крестьян, выгоняя тех на улицу. Несколько фашистов с автоматами напере � вес пришли и в дом Усковых. -Матка, чито ест кушать? Мле � ко, яйки, - заговорил один их них, по-хозяйски срывая рушник с на � крытого на столе хлеба. – Ми здесь жить, - он указал рукой на комнату. – Ты и все – улица. Шнель, шнель! Фашисты, о чем-то перегова � риваясь между собой, уселись на лавку за стол. Женщины стали быстро собирать вещи. -Пойдем в землянку, - тихо ска � зала мать. – Видать, это надолго. По ночам в землянке было хо � лодно, и вскоре вся семья пере � бралась в погреб, который нахо � чали, затем согнали в толпу всех оставшихся – в основном боль � ных людей, и куда-то погнали… О свобождение было радост � ным, со слезами. Увидев измож � денных, худых и оборванных лю � дей, красноармейцы распреде � лили всех по домам, накормили, оставили людям еды и ушли, по � тому что в нескольких киломе � трах от Кировограда шли затяж � ные бои. Ехать в родные места остав � шимся в живых Усковым очень хо � телось, но не было денег. И они еще два года, живя в бараке, ра � ботали в местном колхозе. Летом 1946 года их нашла старшая се � стра. -Она была призвана на фронт в 1941 году, - вспоминает Андрей Степанович, - и служила в военно- воздушных войсках. Приехала в Устиновку, чтобы увезти нас всех на родину. Мы снова обнимали друг друга, плакали, вспоминали маму и папу. Мне к тому времени было уже 16 лет… П окровка встретила их громким утренним криком деревенских петухов. Они, как бы передавая друг другу эстафету, сообщали, что пришла пора про � сыпаться. Где-то замычали коро � вы, захрюкали поросята. Все это было до боли знакомо каждому из Усковых, и сердца их радостно стучали в груди только от одной мысли о том, что через несколько минут они переступят порог свое � го дома. Однако своего родного села они не узнали. Половины домов в нем не было, виднелись лишь одни печные трубы да заросшие травой руины. -Где дом-то? – спросил кто-то из малышей. П оселиться хотели в по � гребе. Но они узнали, что немцы разобрали многие дере � вянные дома на блиндажи, кото � рые строили перед отступлением. Усковых забрала к себе жить све � кровь материной сестры. А через полгода они приступили к строи � тельству собственного жилья. Андрею, повзрослевшему юноше, когда-то хорошо учивше � муся в школе, предложили рабо � ту секретаря в сельсовете. Но он очень хотел продолжить образо � вание, поэтому поступил в Задон � ский сельскохозяйственный тех � никум, после окончания которого был направлен в совхоз «Гагарин � ский» нашего района. Был меха � ником, работал бригадиром трак � торной бригады, заочно окончил Мичуринский сельскохозяйствен � ный институт. Когда в школе нача � лось обучение основам сельско � хозяйственной техники, ему пред � ложили стать учителем. -Я согласился, потому что это было интересно, - рассказывает ветеран. - Проработав один год, понял, что расстаться со своими учениками не смогу. Летом сле � дующего года поступил на заоч � ное отделение в Воронежский пе � динститут. Окончил его и полу � чил специальность преподавате � ля биологии. Мой педагогический стаж – 40 лет. Село Гагарино стало родным для Андрея Ускова. Здесь он же � нился, обустроил свое жилье, пу � стил, как говорят, корни. Д ом, где живут Усковы, сто � ит в лесу, под кронами со � сен и берез в очень красивом, уютном и тихом месте. Жители знают, что здесь живет человек, с детства повидавший горечь утрат и боль разлуки, смотревший смер � ти в глаза и выжившей ей назло. Тамара МОРОЗОВА. На снимке: А. С. Усков. Фото из семейного альбома. собаками им разрешали налить воды. Через двое суток в вагонах появились больные тифом, им за � болели мать и Андрей. Теперь он уже не помнит, ка � ким чудом остался жив, кто его выхаживал, когда и где похорони � ли умершую от болезни маму… Состав с пленными людьми прибыл на Украину, где хозяйни � чали немцы. -Мы доехали до Кировограда, вышли из вагонов, построились, разделились на группы. Под кон � воем мы шли в Устиновский рай � он, - вспоминает Андрей Степа � нович. – Там уже были наши во � еннопленные, которые, как рабы, работали на фашистов. Если кто- то не делал, что они приказыва � ли, его расстреливали на месте. Нас пригнали в конюшни, где на � спех были сколочены нары. В них поселили и военнопленных. На � зывалось это жилище бараком. На следующий день рано утром в барак пришли немцы, ко � торые приказали всем строиться. Проходя мимо стоявших людей, фашисты вытаскивали из строя тех, которые были поздоровее и посильнее. Собрав большую груп � пу военнопленных, в числе кото � рых оказался и Андрей, погнали на работу к немцу Лейману. -Это был жестокий, всег � да чем-то недовольный немец, - вспоминает А. С. Усков. - Однаж � ды мы копали картошку. Я, на � гнувшись к земле, не заметил, что Лейман подошел сзади. Резко вы � прямившись, я головой попал ему в подбородок. Обозленный фа � шист сразу же стал бить меня по спине плетью… Лейман был страшно жесто � ким. Голодным, уставшим от не � досыпания и холода людям было трудно работать так, как требова � ли немцы. Иногда они просто са � дились и выковыривали из нерас � паханной земли клубни. Никто не знал, что Лейман находится ря � дом и с помощью бинокля следит за тем, как работают пленные. И если он видел, что кто-то сидит на земле или плохо работает, то ура � ганом налетал на того человека и зверски избивал его кнутом. Э то была страшная жизнь. С утра до позднего вечера люди работали на Леймана: кор � мили его скот, очищали от навоза коровники, копали, словом, дела � ли все, что тот приказывал. Гово � рить друг с другом запрещалось. Никто не знал о том, что случит � ся с ним завтра: останется в жи � вых или нет. Людям очень хотелось узнать, что происходило на фронте, но никаких известий об этом не было. Кое-кто из пленных пытал � ся бежать от Леймана, но после их задержания их либо отдавали на растерзание овчаркам, либо расстреливали… Зимой 1944 года, когда совет � ские войска шли в наступление по всем фронтам, радостная весть об этом тайно пришла и в бараки к пленным. -Весной мы все поняли, что со � ветские войска подошли близко, потому что немцы вдруг засуети � лись, - рассказывает Андрей Сте � панович. – Прошел слух, что наши освободили от фашистов Кирово � град и скоро придут в село, где мы находились. В небе все чаще по � являлись советские самолеты, из � далека были слышны взрывы, пе � рестрелки. Мы понимали, что где- то идут бои и очень ждали осво � бождения. Однажды днем всех стали сго � нять в бараки. Фашисты объяви � ли, чтобы люди немедленно соби � рались, потому что все едут в Гер � манию. Они очень торопились. Сели в машины, на мотоциклы и уехали. Охранять бараки оста � лись лишь несколько часовых. Воспользовавшись этим, многие пленные бросились наутек, кто-то закопался в копнах соломы. Ан � дрей и другие пленные спрята � лись под деревянными балками заброшенных конюшен, где и на � деялись дождаться прихода осво � бодителей. Они слышали, как стреляли по убегавшим из лагеря людям часовые, как в лагерь возврати � лись немцы. Разъяренные, они штыками прошлись по всем со � ломенным стожкам и копнам, нау � гад стреляли в солому, что-то кри � дился во дворе дома. Мать запре � тила детям выходить во двор, ког � да там немцы, а сестре особо на � казала не показываться им на гла � за. По вечерам в их доме долго горел свет, звучала музыка, в го � сти к «квартирантам» почти каж � дый день приходили другие нем � цы, иногда они все вместе уходи � ли куда-то и возвращались под утро пьяные и веселые. Так длилось несколько меся � цев. В один из осенних дней фа � шисты приказали всем жителям села собраться у здания, где располагался их штаб. Это была школа, в которой Андрей и его товарищи учились. Теперь же на верху у самой крыши здания развевался на ветру чужой флаг с фашистской свастикой. Собравшихся на спортивной площадке людей, где прежде он с мальчишками играл в футбол, со всех сторон окружили немецкие солдаты с собаками. Через неко � торое время из здания вышли не � сколько немцев и переводчик. Фа � шист, по всей видимости старший по званию, стал что-то говорить по-немецки. Его слова на лома � ном русском языке переводил не � большого роста мужчина. Говори � лось о том, что все жители села поедут в Германию, где им предо � ставят жилье и работу. Всем обе � щали хорошую жизнь. -Господи, как же так, всех в Германию угонят, - прошептал кто-то. А фашист продолжал говорить о том, что их войска уже захвати � ли Москву и Сталинград, и что Со � ветам - капут… -Гитлер капут, - шептал все тот же голос. Никто из стоявших односель � чан не роптал. Все как будто за � мерли от только что услышанных слов. Разойтись по домам никому не разрешили. Фашисты словно то � ропились куда-то и в сопровожде � нии автоматчиков с собаками по � гнали людей на станцию Кастор � ная. Неожиданно в воздухе пока � зались советские самолеты. Они бомбили станцию, захваченную фашистами. Бомбежка была не � долгой, потому что в небе появи � лись фашистские эскадрильи. На станции было много людей, ко � торых согнали сюда из соседних сел. Раздавались крики и плач, были и раненые. К станции подо � шел большой поезд с пустыми то � варными вагонами, двери которых были открыты. У каждой стали по два автоматчика с собаками. Неожиданно Андрей увидел раненых русских солдат. Они сто � яли, держась друг за друга, гряз � ные и оборванные, с окровавлен � ными бинтами, понуро опустив го � ловы. -Шнель! Шнель! – раздавалось со всех сторон. В руках гитлеров � цев то и дело мелькали автома � ты, прикладами которых они били тех, кто отставал или не мог само � стоятельно забраться в вагон. -Держитесь друг друга, - сказа � ла мать детям и сестре. …В вагоне было грязно и сыро, кое-где лежала солома. Люди за � нимали места на полу семьями, ребятишки прижимались к мате � рям, многие плакали от страха. С остав с людьми двигался медленно. На отдельных станциях и полустанках он стоял по нескольку часов. Людям, хо � телось есть и пить. Изредка под жесткой охраной автоматчиков с