Молодежный вестник. 2019 г.

№ 8 (6375) / 2019 МВ 23 #великорусскийязык#художественныеобороты#примерывлитературе#свежаяголова#пример как это по-русски словом «свежо» в данном случае подразумевается нечто новое, толь- ко что появившееся в обществе, но вызывающее ох какие сомнения. А в хрестоматийном неоднозначном по восприятию стихотворении С. А. Есенина «Не жалею, не зову, не пла- чу…» в исповеди лирического героя встречаем: Дух бродяжий! Ты всё реже, реже Расшевеливаешь пламень уст О моя утраченная свежесть, Буйство глаз и половодье чувств. «Утраченная свежесть» молодо- сти, самоосознание надвигающейся внутренней, духовной старости (а стихотворение написано совсем мо- лодым, двадцатипятилетним челове- ком) – самоприговор, до исполнения которого осталось совсем немного… И.С.Тургенев. «Как хороши, как свежи были розы…». «Свежие» розы – это одновременно и озарённое лю- бовью, жаждой жизни, новизной её восприятия прошлое, и безрадостное настоящее. Именно эти строки из из- вестного в тургеневскую пору роман- са хоть как-то согревают одинокого, замерзающего не столько от холода, сколько от леденящего душу одино- чества лирического героя. Вспоминая Тургенева, его строки, другой русский поэт Игорь Северянин в одном из прощальных, созданных в эмиграции стихотворений напишет: «Как хоро- ши, как свежи будут розы Моей стра- ной мне брошенные в гроб…». ПОЖАЛУЙТЕ В БУФЕТ! Но всё же, (переходя к стилистике автора), что может быть, уважаемый читатель, прелестнее и яснее фраг- мента из романа «Мастер и Маргари- та». Итак, в Москву, для проведения ежегодного весеннего бала прибы- вает Чёрный Маг, он же профессор истории, он же «инженер с копытом», он же Воланд, а проще – Сатана. Про- стецкий трюковый номер с превра- щением этикеток от нарзанной воды в десятирублёвые купюры привёл в ужас буфетчика театра Варьете Ан- дрея Сокова, «впавшего в убыток аж на 121 рубль» (Соков – тот ещё тип, личных сбережений у него за время работы в буфете накопилось аж 2409 рублей по сталинскому курсу, и вы, конечно, знаете, что грамматические нормы требуют произнесения «две тысячи сорок девять рублей»). Визит к Воланду – судорожная попытка ком- пенсировать недостачу. Диалог при- водим, к огромному нашему сожале- нию, с сокращениями. Воланд: – Я… проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы… Брынза не бывает зелёного цвета… А чай? Это же помои! Буфетчик Соков: – …я не по этому поводу пришёл, и осетрина здесь ни при чём. Воланд: – …как это ни при чём, если она испорчена! Буфетчик Соков: – Осетрину прислали второй све- жести. Воланд: – Вторая свежесть – это вздор. Све- жесть бывает только одна – первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая! …Голубчик мой! Свежесть, свежесть и свежесть – вот что должно быть девизом всякого буфетчика. Впрочем, в 1895 году в сатириче- ском журнале «Панч» редактор Ма- рье напечатал карикатуру с подписью «Яйца частичной свежести» задолго до Булгакова. ГДЕ СИДЕЛ? А вот известный святочный рас- сказ А.П. Чехова «Ванька Жуков» дал повод для появления свежего ка- ламбура. Напомним предысторию… Ваньке (герою рассказа) повезло: из глухой деревни он перебирается в го- род и служит (скажем так, мальчиком на побегушках) в торговой лавке. В письме к дедушке Константину Мака- ровичу он говорит о «тетеревах, ряб- цах, осетрах» и прочих невиданных в их краях деликатесах, продаваемых в лавке. И при этом добавляет, что «сиделец» «молчком молчит», где всё это изысканное отстреливается, ловится, добывается… А «сиделец» – всего-навсего «ла- вочник, торгующий в лавке от хозяина, по доверенности от купца» и получаю- щий определенную часть выручки. А свежий каламбур родился под пером Александра Ивановича Герце- на. О министре образования графе Уварове (вторая половина 19 века), предлагавшем изменить излишне либеральные нравы в университетах Российской империи, Герцен напи- сал: «Да он сиделец (значение слова нам знакомо) за прилавком просве- щения». Министр-торгаш, получаю- щий процентик-с от своей деятельно- сти, – уничижительный выпад в адрес далеко не последнего человека госу- дарства Российского. СЛОВО СЛОВАРЯМ Толковый же Словарь под редак- цией профессора Д. Н. Ушакова (пу- бликовался в 30-40 годы девятнадца- того века) предлагает большее разно- образие толкований. У Дмитрия Ни- колаевича помимо хорошо знакомых («свежатина», «свежеиспечённый», «свежесть» и других ) появляются и совершенные неологизмы, и новые оттенки значений хорошо знакомых лексем («свежина» – «продукт, пред- назначенный для консервирования, соления, копчения и т. п.»; «свежий» – «новый, недавно приготовленный»; «свежесть» – «прохлада, чистый, хо- лодный воздух»…) И таким образом число образований с корнем – свеж – превысило тридцать. Автору этих правдивых строк уже несколько лет назад довелось услышать словечко «свежачок», правда, оно относилось к элементу одного из культовых вариан- тов проведения времени определён- ной группы наших соотечественников. Не остался в стороне и «Фразео- логический словарь Русского языка». Несколько примеров: «на свежую го- лову» – пока ещё не утомлён, пока ещё не устал или после того, как отдо- хнул»; «на свежую память» – пока ещё хорошо помнится; «не первой свеже- сти» – бывший в употреблении, истрё- панный, изношенный, нечистый… Слова устаревают, блёкнут, уходят из активного оборота (ну, скажем, всё тот же «сиделец»), но ни в коем слу- чае не исчезают из языка: они про- сто перекочевывают в хранилища, запасники языка… А на их базе рож- даются иные, не менее интересные, оригинальные, может быть, поначалу не очень-то и понятно-привычные, но всё же русские слова… Вот такие старости и новости… Да, прав был Александр Сергеевич Пуш- кин: «И старый вздор – всё ж свежая новинка…». Впрочем, в одном нельзя не со- гласится с Чёрным Магом Воландом: «Свежесть, свежесть и только све- жесть – вот что должно быть девизом всякого буфетчика». От себя позво- лим добавить: мы говорим не о жули- коватых тружениках прилавка… А о Человеке. Который звучит гордо!