Молодежный вестник. 2014 г.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЕКТ № 12 [62 4 9 ] / 2014 Александра РЫЖАЯ Сонечка К пенсионному возрасту Сонечка стала очень сентиментальной, но. так как была она одинока, жалость оказалась дарованием жизненно необходимым, защита от сурового мира, устойчивость к стрессам и все прочее. На грани обмена флюидами, но безошибочно это чувствовали все-все, и особенно мужчины. Так вот, одни приходили к ней поговорить, другие - выпить, бывали и такие, кто приходил пожить некоторое время. Сонечке стукнуло пятьдесят пять, но выглядела на сорок восемь, не больше. Поклонников не счесть, вдовцы или неудачники, в лучшем случае просто болезные, зато помогали по хозяйству и позволяли ухаживать за ними, так что Сонечка никогда не оставалась совершенно одна, особенно с той поры, как завела дачу. Жилось хорошо. В городе всегда ждала комната тридцатиметровой «хрущевки», балкон - два метра, прихожая - четыре, газовая плита, санузел совмещенный, окна - во двор, во дворе собачки и кошечки, которым Соня сочувствовала не меньше, чем своим ухажерам. По четвергам выносила к подъезду миску с рыбными огрызками, собачки погибали, кости слишком тонкие, застревали в желудке, страшные мучения, но что поделать, бродячие псы едят все подряд, не хуже свиней, а кошечки ничего, довольны оставались и просили еще. Последний мужчина, который захотел побыть Сонечкиным кавалером - это было в апреле - не любил животных, его звали Пахомом Евстигнеевичем, а человек с таким именем может любить разве что насекомых или на крайний случай - улиток, виноградных улиток, круглых, нежных, они лопаются под ботинком с особенным хрустом, только ботинок нужен с толстой подошвой. Когда летом Пахом ходил в шлепанцах, он не позволял себе удовольствия уничтожать вредителей даже на собственном садоводческом участке. Собственно, на этом участке они с Сонечкой и познакомились. - Доброе утро, Пахом Евстигнеевич, - крикнула растрепанная Соня из-за плетня и нескольких соток свежераспаханной черноземной полосы своего пустынного послезимнего огорода. - А что-то у вас улиток давно не видно, уже с прошлого года, обратила внимание, неужто перевели всех? Нехорошо поступаете, - стала укорять Сонечка. - Конечно, улитки - вредители, но ведь и жалко их, так жутко трескаются под вашими башмаками, я-то слышала, когда они на дорожку выползли после дождя, а я как раз урожай собирала, вон там, возле плетня, под ежевичными кустами, где редис растет, а ежевики-то сколько было в прошлом году! Вы потому меня и не заметили, разрослась она больно... - Доброе утро, - вежливо сказал Пахом Евстигнеевич. - А вы кем хозяевам участка, будьте любезны? - и прищурился, чтобы лучше видеть голые, все еще достаточно стройные ноги собеседницы. - Я? Да я и владею этой плантацией. Да мы не знакомы разве, Пахом Евстигнеевич? Впрошлом апреле-то, когда Светлую седмицу гуляли, вы за лопаточкой приходили, для навоза брали, помните? Вы еще в картузе старомодном были и в рубашечке, аккуратненький весь, видно, только с города приехали, еще и пиджачок на локте держали, запыхались по дорожкам-то пробираться, у вас только, кажется, щетина тогда была, а сейчас-то вы бритый, как стеклышко, и картуза нет, хоть и холодно еще прилично, похудели вы сильно, дорогой сосед, вон висит как на вас одежа-то, но вам к лицу, надо сказать, так гораздо лучше, и моложавей, и вообще... Сонечка зарделась. Оправила подол, заткнутый за пояс рабочего байкового халатика, а то неприлично задрала, чтоб не запачкать, слякотно, сыро, знаете ли, а тут чернозем, влажность повышена, и повернулась было уходить, да колыхнула невзначай бедром, пышным, мягким, как у Афродиты, только в пенсионном возрасте. От этого у Пахома Евстигнеевича предательски заколотилось слабое сердце, он сделал неловкое движение, поскользнулся, упал, ушибся коленом и сильно перепачкал брюки. Он, конечно же, расстроился, но Сонечка ойкнула так грациозно - у нее был чудный голос, в молодости пела революционные песни в клубе - что Пахом Евстигнеевич не выдержал и через две с половиной минуты, когда дама была уже рядом, с восторгом подал ей смелую руку, чтобы подняться, и уж было решил предложить заодно и сердце, да вспомнил, что не знает имени предмета своего подвига. Тогда он сказал: - Но, драгоценная соседка, как ваше имя? На что Сонечка произнесла быстрой скороговоркой: - Дорогой Пахом Евстигнеевич, вы взрослый человек, должны понимать, не время для интимных вопросов в ту минуту, когда вы так нуждаетесь в помощи квалифицированного специалиста! Я помогу вам добраться до пункта скорой помощи или хотя бы до кровати в домике, ведь пункт скорой помощи находится далеко, за тридевять земель, а еще до автобуса сколько идти, а кровать вот она - рядом, только рукой подать, к тому же ваши брюки нуждаются в чистке. Поднимитесь же, обопритесь на мой локоть, а остальное потом, потом. Ничего не оставалось Пахому Евстигнеевичу, как, хромая и мужественно сжимая зубы, покориться мудрости женщины и поступить, как она того хотела, незамедлительно. Кровать в домике оставляла желать лучшего, скрипучая, с провисшей сеткой. Пахом Евстигнеевич доверил Сонечке проверить ранение, слава Богу, все оказалось в порядке, даже без синяка.