Молодежный вестник. 2013 г.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЕКТ № 18 [5229) / 2013 Валерий новосколъиЕВ Победитель августовского конкурса поэтов в «ЖСЛ». Родился в 1964 г. в Задонске. В настоящее время живет в Сербии. Член Союза журна­ листов РФ. Член правления Международной федерации русскоязычных писателей (Лондон). Королевский гамбит Перемены в судьбе начинаются с пятен на Солнце. Поеданьем ягненка (живой был вчерашнего дня)... Ох, не зря 40 лет как я выброшен был из Задонска, Где пустым киселем нахлебалась седьмая родня. Тайна новых дорог, похождения пешки-фигурки До 7-го предела, покамест и там не съедят... И играет в игру не судьба, а одни полудурки. Из которых сколочен рабочий кремлевский отряд. Бог лишь смотрит с небес на поход разыгравшейся пешки. В королевском гамбите едят всех вокруг и подряд. Мир вращался волчком, оставляя одни головешки, И головушки наши белели, как кости ягнят. Кто проходит в ферзи, кто и чином коня задоволен: Конь, он змея хитрее и ходит всегда буквой «зю»... И «тарелки» висят на скелетах больных колоколен. Выдавая в эфир аллилуйя родному ферзю. А флажок на часах с каждым тиканьем выше и круче. Ритм тупого цейтнота легко обойдется без слов. Побежденный молчит. Победитель раздуется в Дуче, Хором зрители грянут свой марш пионерских костров. Ох, не зря я покинул свою колыбельную хату И пошел напрямую той самой дорогой кривой. Чтобы тоже сыграть, потеряв и друзей, и зарплату. Чтоб вернуться обратно, к развалинам, поздней весной. Победителя судят по самому высшему счету. И известная мера к нему применима вполне... Я играл, как умел, и в рабочие дни, и в субботу. А мое воскресенье отложено в этой войне. Александру Лукину Всякое терпение кончается. Почернел мой белый пароход. Вон опять идет бычок, качается. Гадом буду, - точно упадет. Таня плачет - мячик не резиновый. Не стоит в воде, как поплавок. Каждый человечек - пластилиновый. Так легко сминается в комок. Отойти давно пора от пристани. Дать гудок прощальный небесам. То, что мы не стали декабристами, Я об этом где-то написал. Серенький волчок юлой закрутится, Некого кусать ему давно... Глушит время всякую акустику. Всякий Ихтиандр идет на дно. Первый глоток алкоголя. Мягкий дождливый рассвет. Вышел я в русское поле: Ба! А России-то нет. Лица и взгляды косые Гонят меня со двора. Вроде была здесь Россия... Даже как будто вчера. Вроде была. А не стало. Сдохла синица в руке. Вон и китайское сало Тушат в моем чугунке. Травами пахнет чужими. Что-то никак не пойму... Дали бы новое имя. Нет, только номер - к нему. Марине Два разных полена в печи... Одно пересохло до звона И жаром, в ноябрьской ночи. Себя отдает неуклонно. Другое, сырое совсем. Горит кое-как, неохотно... Но их положили затем. Что вместе им будет - комфортно. Иначе - дрова не горят. Иначе - сгорают, как порох. А так оптимален заряд И путь прогорания долог. И я, вороша кочергой. Подумаю, - странное дело: Я сам, как полено, сырой. И ты - до сих пор не сгорела. Закололи А в нашем простом партизанском меню То густо порою, то пусто... Сегодня заколют чужую свинью И рульку положат в капусту. Хозяин уже засучил рукава. Народ приготовился к визгу... Ноябрь - смертоносен. Сухая трава Окрасилась в красные брызги. О нет! Никакой я процесс не виню, Я сам, как последняя сволочь. Нацелился тоже на эту свинью И жрать приготовился в полночь. Вот так наступает Рождественский пост. Икают волхвы и евреи... Куски и кусочки, копыта и хвост. Висят на крюках в галерее. И веселы люди, и все по уму. И в тазике - алая пена... И что-то коптится в приятном дыму. Вертясь над огнем постепенно. Такой вот расклад деревенского дня. Иду я, за солью и перцем. И в старом хлеву, где жирела свинья. Скрипит незакрытая дверца.