Молодежный вестник. 2012 г.

№ 15 [6200] / 2012 МУЗА ^ птички щебечут, рыбки молчат, в тенетах паучки. И летучая мышь в сплетенье ветвей вниз головой, и что-то тихо шепчет камыш... Татьяна СКРУНДЗЬ студенткаЛитературного института им. Горького (Москва), руководитель ЛИТО «Чорная кошка» (Липецк), публиковалась в газете «Литературное обозрение» (г. Кимры), журнале «Петровский мост». ТВОИ ЖЕНЩИНЫ Они пишут тебе в никуда длинные письма, скрываются за осенью и плачущим листопадом; потом за сугробами и гробами, что всегда рядом с наступающими холодами и солнцем за облаками, которое некогда их возродило из праха. Они, словно овощи, береженные в старом погребе, сухие и немощные, в ожидании скорой разлуки молчат, и молчат до поры, и ломают худые руки; потом говорят: прощай - и уходят в небытие, освобождая тебе путь для новых завоеваний. Они не глядятся в зеркало и не знают живую воду, не знают ни пропасти, ни одного варианта спасения; познавая тебя, свидетельствуют откровение, провожая тебя, умирают и возрождаются снова... слизывают подтеки кровавые со своего сердца. протяжно завывая, поминая тебя, родного, могучего, - саму судьбу свою невезучую, - в прериях разума, раздвоившегося донельзя. юный сокол машет черными полами плаща, клюет тебя в темя, в прошлом своем корни любви ища. навещай хоть иногда, буду кормить тебя с рук, слизывать соль твоих мук с оперения. немного времени до забвения, если я не сойду с ума... КОЛОКОЛЬЧИКИ Кольца змея, распростертые прямо посреди облаков, висят над плечами вершиною Арарата. Тварь. Шипит и кусает за всякое поползновение скинуть его со своих плеч, говорит: «Я шелковый, только не шевелись хотя бы минуту, дотронься». Падая в преисподнюю, я пожелаю тебе не мучиться, падая в преисподнюю с именем твоим на устах, падая в преисподнюю, я пожелаю тебе сквозь страх найти хоть одну из тех, что на дне колодца, слабость твою наблюдая, верили в твою жертву. 81ЕЕК8Ю если я не сойду с ума, если уже не сошла, буду, как раньше, нелепая, малая, тихая благоговейная тишина 5|1еП510... Не верь, это он караван из Китая сожрал тысячу лет назад, теперь прикрывается, как блудница, вышитым покрывалом лжи. Он говорит: «Ты же хочешь, мой милый? Хочешь? Только кивни мне, и я унесу тебя в самый что ни на есть рай». И вот ты уже усыпан чешуями его шерсти. Будто отродье змеево. Срываешь с себя чешую вместе с кожей, торопишься под его хохот. Кровь орошает пшеничный побег твоего праведного гнева, но тебе все еще холодно без покрывала и стыдно... Вдруг цветы полевые - тинь-тинь на ветру - качают свою невинность, и вотуже дышится, дышится полной грудью. А ветер, играючи, на звоннице рядом песни поет, вторит. И ты легко и молча смотришь в голубые смеющиеся колокольца. Нет змея. Нет змея. Тинь-тинь...