Лица (г. Липецк), 2021 г.

ЯНВАРЬ – ФЕВРАЛЬ 2024 № 1/2 26 Возвращаешься назад — уже лежит, умер. Никто не убирал покойников с улиц. Понимаешь, что люди вокруг погибают, а ничего сделать нельзя. Война — это страшно. Есть такие подробности, которые человече- ский мозг принимать отказывается. Вся сущность восстаёт против этого. Но это было… У мамы в рабочей столовой завелась кошка. Чтобы прокормить нас, мама изловила её. Не могу говорить. Мы жили на первом этаже, в бом- боубежище не спускались. Мама говорила: «Что толку?» А потом в соседний подъезд попала бомба. Не разорвалась — застряла в лифте. Могла бабахнуть в любой момент, а мы, глупые, этого не понимали и с любопытством бегали смотреть на большую металлическую бол- ванку. Одна стена дома отвалилась полностью. Подруга моя жила по соседству, стояла на балконе в тот момент, её брат Мишка сидел на диване. Его убило. У нас ударной волной вышибло окно, двери. Набило снегу. Как жить? Перешли к соседям. Воды нет. Электричества нет. Холод ужасный, до костей пробирает так, что кажет- ся, больше никогда не согреться. Сосед где-то достал печку-бур- жуйку. Топили книгами — у нас было много собраний сочинений. Стулья, табуретки ломали. И всё же наш дом уцелел. В 70-е годы мы приезжа- ли в Ленинград и сделали снимок на память. Зина на рытье окопов сильно засту- дила ноги, слегла и почти не могла ходить. Мама тоже. Я одна бегала за хлебом, по воду с бидончиком по Нижегородской улице, сейчас Лебедева, на Неву. Три рубля брали за то, чтобы налить воды. Из ледяных лунок её черпали ковшиком. На по- мойных кучах собирала кости. Мы их пережигали на плите. Ели пепел, водой запивали. Как-то надо было выживать. Это был ад на земле. И всё же наш дом уцелел. В 70-е годы мы приезжали в Ленинград и сделали снимок на память БОМБИЛИ КАЖДЫЕ ДВА ЧАСА Уже в августе нас бомбили, в ос- новном ночью. А с сентября, как началась блокада, бомбёжки и артобстрелы стали регулярными. Напротив нашего дома была меди- цинская академия. Неподалёку Ли- тейный мост, Финляндский вокзал, железная дорога — цель для фаши- стов. Нас бомбили каждые два часа, мы даже время засекали. Я с другими детьми лазала по крыше, собирала фугасы и сбрасывала в снег. Не боя- лась. Наверное, уже привыкла. МАМА Мамину организацию распустили, она осталась без работы. Может быть, ещё и это подкосило её здоровье. Мама умерла в февра- ле 1942-го, перед Днём Красной Армии. Ей было 42. Мы с Зиной её похоронили. Как всех тогда. Зашили в одеяло, вишнёвое такое, и погрузили на санки. Помню, 12 линий. За ними сарай какой-то на Польском кладбище. Туда сво- зили покойников. И мы там маму оставили. Уже после войны Зина выяснила, что останки оттуда пере- несли в братскую могилу на Пи- скарёвском кладбище, которое стало мемориалом всем погибшим в блокаду. ДОРОГА ЖИЗНИ И СМЕРТИ К концу февраля стало полегче. Фашистскую блокаду прорвали. Начали подвозить продовольствие. Нам первый раз дали кусок аме- риканского хлеба — твёрдого, как камень, и сушёный картофель. Его мы размачивали в воде и ели. В марте в домоуправлении, где выдавали хлебные карточки, нам предложили эвакуироваться. Через Ладожское озеро открыли «Дорогу жизни». Мы засобирались к бабушке. С собой взять можно только одеяло. Я Зину привезла на вокзал — там был сборный