Лица (г. Липецк), 2020 г.

61 Роман не только об изменчивом характере земной славы и призрачности человеческой власти. Он об обретении свободы тем, кто её формально лишен. испано-американской войны) даже не переплыла Ла-Манш. Теперь мечты о возрождении былого ве- личия и создания не менее вели- чественного будущего остались в прошлом. Свобода под ножом гильотины Впрочем, роман не только об изменчивом характере земной славы и призрачности человече- ской власти. Он, как ни странно, об обретении свободы тем, кто её формально лишен. Как-то герой вспомнил, что в детстве родной дядя (циркач, клоун, жонглёр) преподал ему несколько уроков жонглиро- вания. Мышечная память сохрани- лась, и руки быстро восстановили подзабытые навыки. Так бывший диктатор-романтик перевопло- щается: лицо вымазано белилами, нос — краской, в руках потешные шарики из хлебного мякиша. Он — клоун, и его представления — вызов той толпе, которая совсем недавно глумилась над ним. Метаморфоза настолько удачная, что людям порой сложно осознать, что забавный ли- цедей и есть тот диктатор, что вос- становил обычай гильотинирования (А.Г. вообще-то не любит вида крови и уходит, как только палач кладёт жертву под нож). Выступления нео- бычного клоуна всё более и более пользуются успехом: в коробочку начинают кидать деньги, новоявлен- ный паяц вместе с аккомпаниато- ром-скрипачом уже могут позволить себе кое-какие гастрономические излишества. «Злой, кровожадный мирок» с его «тщедушными обыва- тельскими рассудками» взрывается аплодисментами, когда экс-«сверх- человек», астроном и мечтатель раскланивается перед «почтенной» публикой, которую он глубоко Аугусто Гофредо Авельянеда де ла Гардо – самый несчастнейший из диктаторов эпохи великих тира- ний. Бывшему венценосцу сохра- нена жизнь, но его посадят в клетку. Народ приговорил его к «пожиз- ненному публичному заключению». Теперь опального каудильо будут возить по стране, предъявляя толпам разгневанных сограждан. Вместо любимой обсерватории в горах, где можно разглядывать в телескоп звёзды, или королевско- го дворца в Мадриде — в течение трёх дней в каждом городе страны ему уготована «клетка на пьеде- стале». «Чествование» начиналось еще в полях, где тюремный «Додж» с клеткой и узником встречала пёстрая толпа зевак, жаждущих вкусить от мести самые сладкие её первины… женщины осыпали кузов репейником и колючками — цвета- ми зла». «Хуже того — час за часом, город за городом – ненависть пере- растала в глумление, в садистское торжество кредиторов над пойман- ным должником». Попытки само- убийства оборачиваются фарсом: то самодельные верёвочки рвутся, то охранники вместо яда, веселясь, подсовывают слабительное… «Жал- ко он (А.Г.) умирал — вот и всё, что можно было сказать». Куда приводят мечты Когда-то, еще мальчишкой, Аугусто зачитывался книгами о путеше- ственниках — полупиратах-полу- конкистадорах братьях Писсаро и Кортесе — создателях Великой Империи. Затем детские мечты о былом величии Испании уступают место размышлениям о природе «сверхчеловека», возможности по- корения космического пространства будоражат сознание, небывалые темпы научно-технического про- гресса сулят создание небывалых видов оружия. Всему этому герой романа отдал дань. Модернизация военно-промышленного комплек- са страны обернётся пародией. Супертанк, один выстрел которого должен был ликвидировать Брита- нию и экипаж которого насчитывал 25 человек, вышел из строя в первом же бою. Суперподводная лодка (экипаж 222 человека, движение и управление при помощи вёсел, цель — пересечь океан и уничтожить флот злейшего врага со времён Надежда нации, безусловный её лидер проклят, оплёван взбунтовавшимся народом и превращён в площадного шута. Бывшему тирану теперь хочется одного: как угодно, но только уйти из этой жизни презирает. Теперь на всё он смотрит глазами клоуна. Между тем попу- лярность перепрофилировавшегося тирана ширится. Революционные власти уже всерьёз начинают его опасаться. В конце концов герой обретает долгожданную свободу. По иронии судьбы происходит это под ножом той гильотины, которую А.Г. когда-то активно использовал. «В эту минуту Аугусто Гофредо де ла Гардо при- мирился со своим народом. Он был счастлив умирать, зная, что они хоть чему-то у него научились».