Липецкая газета. 2021 г. (г. Липецк)

вывернутый из почвы корень. И не стремятся ли рвущиеся повыше в бесплодную черную пустоту? Вероятно, неслучайно эта композиция перекликается с иллюстрациями Боттичелли и Гюстава Доре к дантову «Аду». Противоположность этой погони за миражами — опять- таки память о войне и Победе. Да не погаснет свеча Три десятка человек на брус- чатке Красной Площади. Нет, не толпа. Каждый по отдельности вслушивается в слова, что об- рушиваются на него из круглой тарелки радио, повисшей над головами как подобие темной луны или остывшего солнца. Это офорт «22 июня». Брусчатка —лейтмотив всего военного цикла. По ней шагают участники октябрьского парада 41-го года, защитники Москвы. Она становится небом, когда по площади перед кремлев- ской башней проносится белый конь Победы. Она поднимается за горизонт в «Свече памяти». При- глядишься и увидишь на древних камнях лица, лица, лица. Партийные вожди, военачальники, офицеры, солдаты, мо- ряки. А на первом плане — оплывающая, но не гаснущая свеча. Художника мало за- ботит, как будут о нем судить да рядить иные собратья по цеху. Что скажут Марьи Алексе- евны обоего пола, что твердят о «победобесии» или утверждают, что По- беда одержана как бы без Сталина, вопреки Сталину. Гиви Калмахелидзе говорит: художник должен быть в оппо- зиции. Надо полагать, не только по отношению к власти. Конеч- но, жажда прильнуть к сильным мира сего для творца унизитель- на. Но необходимо иметь сме- лость оставаться в оппозиции и к каким угодно новым веяниям и «трендам». По слову поэта, «ты должен ни единой долькой не отступаться от лица». Так и живет, так и работает прекрасный, мудрый художник с грузинским именем и русским сердцем. Фото Николая Черкасова На первом развесистая крона тянется от земли к небу. Гнездо аистов, причудливое перепле- тение ветвей, в котором начи- наешь искать таинственные, фантастические, сказочные существа. А второй лист — то ли притча, то ли аллегория о соблазнившихся фальшивы- ми ценностями. Безликие фи- гуры отчаянно цепляются за безлиственные сучья толстого, уродливого ствола, отталкива- ют друг друга, карабкаются, па- дают вниз, готовые начать все с начала. Они жаждут дополз- ти до верха. Да только верх ли это? Голая вершина напоминает Офорты Гиви Калмахелидзе ошеломляют. Особенно серия работ «Красная площадь» с ее мощным патриотическим посылом, трагедийной напряженностью, смелыми метафорами, рожденными памятью о войне, скорбью и гордостью. мы часто видим деревья. Это тоже символы. Поневоле срав- ниваешь два офорта с похожими названиями: «Дерево детства» и «Дерево власти». ведро, тряпку для мытья полов, опять все те же картофелины. А чего стоит гравюра с одиноким кочаном капусты, помещенным, я чуть было не написал, — в цен- тре мироздания. Ведь этот обык- новенный, но гордый капустный вилок дан крупным планом на темном фоне, ассоциирующим- ся с ночным небом, если угодно —Космосом. Выполнено все на запредель- ном уровне мастерства. Вообра- жаю, как минималистские ра- боты Калмахелидзе впечатлили токийскую публику — японцы же прирожденные минимали- сты. Арт-директор галереи Та- тьяна Нечаева замечает: даже искушенные специалисты не всегда понимают, как достигает график такой выразительности в сложнейшей технике офорта. Н у и, разумеется, в Моск- ве, Ленинграде (тогда еще не Санкт-Петербур- ге) и ставшим ему родным Орле. А теперь на карте мест, где с этим большим художником знакомы не понаслышке, появился Ли- пецк. В Галерее Назарова откры- лась персональная выставка ма- стера с очень точным названием «Память». Волшебство в лице ли, голо- се, стихах не доказуемо, писала Марина Цветаева. Как дока- зать улыбку Моны Лизы? Но ты смотришь, слушаешь, читаешь и понимаешь: вот оно, колдовство, магия, чудо. Именно это почувствовал я, переступив порог галереи. Офорты Гиви Калмахелидзе ошеломляют. Особенно серия работ «Красная площадь» с ее мощным патриотическим посы- лом, трагедийной напряжен- ностью, смелыми метафорами, рожденными памятью о войне, скорбью и гордостью. Простые вещи и вечные истины Художник не позволяет тебе оторвать глаз и от изображения предельно обыденных, проза- ических объектов: кастрюли, корзины, пустого деревянного ящика из-под картошки, рядом с которым остались неподо- бранные три-четыре проросших клубня. Бог мой, он создает «Большой натюрморт», где ника- ких тебе изысканных ваз, фрук- тов, цветов, сосудов с вином! Бросая тихий вызов вековым традициям, автор запечатлел до- тошно, во всех подробностях, КОСМОС МАСТЕРА ГИВИ 21 / 07 /21 Вернисаж «ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА» 27 География 110 выставок с участием Гиви Калмахелидзе охватывает половину земного шара. Его по достоинству оценили в Чехословакии и Японии, Ирландии и Германии, Индии и Соединенных Штатах, Болгарии и Бразилии. Исаак Розенфельд Белый конь Победы. 1979 Капуста, перец и чеснок. 2017 Бумажный самолет. 1979 И все-таки почему какие- нибудь мешки с провизией в кладовой, какая-нибудь швабра вызывают душевный отклик, наполняются смыслом, как-то связываются с родовой памятью, судьбой предков да и твоей соб- ственной? Нет, это не артистичные эк- зерсисы и не мелочи быта, что подчеркивают достоверность сюжета, который разворачивает- ся в пространстве графического листа. Нехитрая крестьянская огородная снедь сама выступает «в главных ролях». Она — знак, символ народной, нередко скуд- ной жизни, требующей повсед- невных усилий и неистощимого терпения ради хлеба насущного. Пусть меня упрекнут в при- митивности, прямолинейности, но я, тем не менее, скажу: так увидеть головку чеснока или лу- кошко с грибами может лишь человек, которому ведомы ну- жда и голод. Без долгих объяс- нений приведу дату рождения Гиви Дмитриевича: май 1941 года. Что-то отложилось в его ранней, детской памяти, что- то ему рассказали старшие. И он по сей день судит о подлин- ном и вымороченном, суетном, пользуясь мерой тех страшных испытаний. Два дерева Не потому ли он помещает чеснок и капусту на фоне старых газет со статьями о давно забы- тых людях и событиях, о Ельци- не или об очередном думском голосовании за канувший в Лету законопроект? На его офортах