Липецкая газета. 2021 г. (г. Липецк)

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА Подвиг их бессмертен 6 № 54 (26338) ВСЕ, ЧТО БЫЛО С оциологи все расклады- вают по полочкам. Здесь память коллективная. Здесь — семейная. Здесь — ин- дивидуальная. А здесь —офици- ально одобренная, казенная, на- сквозь идеологизированная. Ее тщательно просеивают, дозируя в нужных пропорциях скорбь и пафос, факты и мифы. Доля истины в этом есть. Допустим, у нас долгое время старались не распространять- ся о тяжелейших боях и потерях под Ржевом. Или накладывали запрет на пронзительную пес- ню «Враги сожгли родную хату, убили всю его семью. Куда те- перь идти солдату, кому нести печаль свою?». Неправильно, когда боец, освобождавший иностранный город Будапешт, возвращается домой, а дома нет. И он стоит одиноко посреди пепелища, победитель, остав- шийся ни с чем. Не надо об этом. Побольше оптимизма, мастера культуры. Но раньше или позже вся па- мять, без изъятий и умолчаний, о выпавшем на долю России и русских пробивала себе доро- гу. В главной советской газете был опубликован шолоховский рассказ «Судьба человека». Сер- гей Бондарчук снял по нему зна- менитый фильм. В сущности, о том же, о чем и попавшая в свое время под запрет песня. О герое, спасшем мир, но не сумевшем спасти самых близких, самых родных. Уточнялось, не скрывалось больше количество жертв вой- ны. Постепенно сближались «окопная правда» и правда ге- нералов, главкомов, штабов. Личная память и память кол- лективная, общая соединялись, дополняя друг друга. Когда ветераны были молоды Свидетельствую: мальчишки моего поколения не играли в ин- дейцев, в казаков-разбойников и даже в «красных дьяволят». Мы играли только в войну наших с немцами. У нас героями были не Чингачгук, не Кожаный Чулок, а летчик Маресьев, партизанский командир Ковпак, пехотинец Матросов. По воскресеньям в рабочем клубе на дневных сеансах мы и в пятый, и в десятый раз смотре- ли «Подвиг разведчика» и «Мо- лодую гвардию». С этим кино не могли соперничать ни «Та- инственный остров», ни «Тар- зан» с олимпийским чемпионом Джонни Вайсмюллером в роли повелителя диких слонов. А по книжкам о Зое Космодемьян- ской и отважном пионере Во- лоде Дубинине я учился читать. Война была еще совсем близко. И не воспринималась как история. История — это в учебниках, это то, что происхо- дило сто, двести, тысячу лет на- зад. А о войне нам рассказывали фронтовики, что жили по сосед- ству. Они донашивали солдат- ские гимнастерки, ухаживали за девушками и гоняли с пацанами мяч на пустыре. Никто не на- зывал их ветеранами. Говорили просто: участники войны. Не поспев ни к войне, ни к голоду, Я родился в сорок шестом. И солдатытогда были молоды, А состарились лишь потом. Помню, ждал в крепдешине девочку За бараком сержант боевой. Пацаны играли в пристеночку, Он курил и качал головой. На задворках державы вырасти Означало на первых порах Изучать акварели сырости На стене твоей серой, барак. И с таким же усердным вниманием Разбирал я, насколько мог, Про победу отца над Германией На медали за слогом слог. Допоздна с равномерноюскукою Одноногий сапожник — сосед Для двуногих, как врач, простукивал Молоточком подошвы штиблет. Жили, впрочем, не с хмурыми лицами. Крепдешиновой девочки брат Костылями стучал инвалидскими И рассказывал про Сталинград. Им надежда была оставлена И победа в большой войне. А портретом товарища Сталина Мама щель закрыла в стене. Стихи эти написались го- раздо позднее, как бы сами со- бой. Поэзия, конечно, не ахти. Зато в них все как было. И про длинные деревянные бараки по странному адресу «16-й строй­ участок» — странному, посколь- ку там ничего не строилось. И про артиллериста, что после тяжелого ранения зарабатывал починкой обуви. И про сержан- та, встречавшего свою барышню при полном параде: на груди — медали, в руках — букетик фи- алок. Щель в стене тоже была. И спрятали ее за красивым пор- третом вождя в белом кителе у парапета Москва-реки. Жилось скудновато. Но не жаловались. Чугунок с картош- кой в мундире на столе — уже за счастье. Верили: это пока, это временно. Главное — мы побе- дили. А уж если победили тако- го страшного врага, то и любые беды и трудности одолеем. Об отцовской медали. Мне дозволялось ее подержать, разглядеть, а то и приколоть к рубашке. По возрасту отца не призвали в армию. Он, как го- ворится, ковал Победу в тылу. А вот два его сына, два моих брата, с которыми я навсегда разми- нулся, ушли на фронт. Стар- ший — со студенческой скамьи. Младший — сразу после деся- того класса. Через год на одного принесли похоронку: пал смер- тью храбрых. Второй пропал без вести. Он был десантником. Отец все повторял: раз «без вести», значит, мог и выжить. В четвертом классе я старательно, без помарок написал Ворошило- два моих брата, с которыми я навсегда разминулся, ушли на фронт. Старший — со студенческой скамьи. Младший — сразу после десятого класса. Через год на одного принесли похоронку: пал смертью храбрых. Второй пропал без вести. Он был десантником. Память не защищена от инфляции. Ее нельзя отдавать на откуп равнодушным, посторонним, чужим. Память о великой войне и Великой Победе будет народу опорой до тех пор, пока народ остается народом. Исаак Розенфельд Бои за освобождение города Данциг в марте 1945 года Будапешт. Памятник советским солдатам