Липецкая газета. 2020 г. (г. Липецк)

Продиктованы такие оценки личными симпатиями. Извест- но, что в 1878 году Соловьев вме- сте с Достоевским совершили паломническую поездку в Оп- тину пустынь, в ходе которой они много общались, делились сокровенными мыслями. От- голоски тех задушевных бесед угадываются в «Братьях Карама- зовых», что не могло не льстить молодому философу. Герой этого романа решил оставить монастырь, чтобы в миру осуществить евангельские заповеди. Ту же цель преследует и братство «русских мальчиков», созданное им в память об умер- шем Илюше Снегиреве. Неуди- вительно, что Соловьев объявил Достоевского писателем-про- роком, прозревшим будущее объединение христианских церквей и торжество евангель- ских идеалов в общественной и государственной жизни. Зато философу были чужды религиозные искания Толсто- го, в ходе которых вера нещадно испытывалась разумом. На этом пути писатель начисто вытравил из своей приватной религии та- инства и чудеса, отринув даже Христово Воскресение. Неуди- вительно, что теплые отноше- ния, поначалу возникшие между писателем и философом, вскоре охладели, а после и вовсе пере- росли в идейную вражду. Даже свое последнее произведение «Три разговора» Соловьев по- лемически заострил против тол- стовской идеи непротивления злу силой. В ницшеанском зеркале Начатое Соловьевым де­ ло продолжил литературный критик и романист Дмитрий Мережковский, чья книга «Тол- стой и Достоевский» увидела свет в начале 1900-х годов. В ней первый писатель предстал язычником и тайновидцем плоти, второй — христиани- ном, проникнувшим в сокро- венные глубины человеческого духа. Понятно, что автор вовсе не стремился раскрыть смысл литературных произведений. Ему важнее было изложить свое учение о неизбежном синтезе христианства и язычества, под- крепив его цитатами из рома- нов Толстого и Достоевского. Названная книга интерес- на еще и тем, что в ее смысло- вом пространстве присутствует третий герой, чье имя не упо- мянуто в названии. Это немец- кий философ Фридрих Ницше, интерес к которому с огромной силой вспыхнул в России на ру- беже XIX–XX веков. Его идеи и служат тем кристаллом, сквозь В IV веке до новой эры в древних Афинах произошли тектонические сдвиги в духовной сфере, породившие два противоположных взгляда на мир. Сергей Кибальниченко П ричиной тому послужило идейное столкновение крупнейших мысли- телей античности — Платона и Аристотеля. Отголоски их дав- него спора слышны даже сквозь огромный временной пласт, раз- деляющий современность с эпо- хой греческой классики. В пещере теней Брошенный в античность взгляд позволяет глубже уяснить мировоззренческий водораздел, обозначившийся в отечествен- ной культуре в конце XIX века. Поначалу, правда, это была едва заметная межа, поделившая сим- патии читающей публики меж- ду Толстым и Достоевским. Но вскоре на том месте выросла глу- хая стена. О ней многое скажет любопытная деталь, увидеть ко- торую помогли древние Афины. Аристотель, что очень важ- но, спорил со своим учителем, посчитав его философию оторванной от земных корней. Прирожденный мистик, Платон полагал, что подлинным бытием обладают эйдосы (первообразы вещей), пребывающие вне вре- мени. Недаром его поэтическое воображение нарисовало образ пещеры, узники которой видят на стене только тени, отбрасы- ваемые огнем. Сами же предме- ты сокрыты от глаз, как сокрыт и источник света. Словом, весь мир являет собой слабый отблеск незримых эйдосов. Аристотель, отличавшийся сухим рациональ- ным умом, был чужд всякой ми- стики. В противовес Платону он стал учить об энтелехии — гар- моничном единстве материи и воплощенной в ней идеи. Пристрастный критик Что касается Толстого и До- стоевского, то они даже не были знакомы друг с другом. О жар- ких мировоззренческих спорах между ними говорить тоже не приходится. Так что антиподами писатели стали только в пыл- ком воображении литературных критиков. Строить стену, разде- лившую двух гениев, начал еще известный философ Владимир Соловьев. «Неподвижный» худо- жественный мир Льва Толстого он противопоставил вихревой атмосфере романов Достоевско- го, где «все в брожении, ничто не установилось, все еще только становится». Круг чтения 21 ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА ЛИПЕЦКОЙ ОБЛАСТИ 26/08/ 20 ВООБРАЖАЕМАЯ СТЕНА Материалы, выходящие в рубрике «Круг чтения», теперь размещаются в социальной сети «ВКон- такте». Все, кого они заинтересовали, могут за- ходить на нашу страницу (vk.com/club196933924) и оставлять свои отзывы и пожелания. ВАЖНО ЛУЧШИЕ РАБОТЫ О ТОЛСТОМ И ДОСТОЕВСКОМ по версии главного редактора журнала «Русско-Византийский вестник» Игоря Гаврилова  Ильин В. Н. «Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого»  Иванов В. И. «Достоевский: трагедия — миф — мистика»  Розанов В. В. «Легенда о Великом инквизиторе»  Мережковский Д. С. «Толстой и Достоевский»  Лаут Р. «Философия Достоевского в системном изложе- нии» ИНТЕРЕСНО «Портрет Л.Н. Толстого», Иван Крамской, 1873 год «Портрет Ф.М. Достоевского», Василий Перов, 1872 год Толстой и Достоевский давно уже стали неотъемлемой частью нашей и мировой культуры. Да, они по-разному видят мир, но эти два взгляда не отрицают, а дополняют друг друга. Толстой гениально описывает жизнь человеческой души, Достоевский пытается заглянуть в сокровенные глубины человеческого духа. который Мережковский смот- рит на русских классиков. Такая оптика позволяет увидеть дико- винные картины. Главный герой романа «Преступление и наказа- ние» Родион Раскольников ока- зался ницшеанцем, затеявшим переоценку всех ценностей. О «подпольном» человеке Досто- евского и говорить не приходит- ся. Он также объявлен чем-то вроде ницшевского Заратустры, восставшего против традицион- ной культуры. По проторенному пути по- шел и поэт-символист Вяче- слав Иванов, откликнувшийся на смерть Толстого довольно смутной статьей. В ней не упо- минается даже роман «Война и мир», явившийся вершиной творчества писателя, зато много говорится о древних Афинах. Объяснить такую странность можно лишь влиянием Фри- дриха Ницше. Нетрудно убе- диться, что главную свою идею Иванов позаимствовал из его книги «Рождение трагедии из духа музыки». В названном трактате про- тивопоставляются Эсхил, при котором греческая трагедия достигла расцвета, и чуждый всякой мистики Сократ, остри- ем своего разума отрезавший античный театр от его мистери- альных корней. Нетрудно дога- даться, что Иванов перенес эту схему на русскую литературу. В роли Эсхила у него оказался Достоевский, Толстому же до- сталась незавидная участь Со- крата. Единство противоположностей Увы, стена между двумя классиками, воздвигнутая ли- тературными критиками, ру- шится при первом же соприкос- новении с действительностью. Ведь Толстой и Достоевский давно уже стали неотъемле- мой частью нашей и мировой культуры. Да, они по-разному видят мир, но эти два взгляда не отрицают, а дополняют друг друга. Толстой гениально опи- сывает жизнь человеческой души, Достоевский пытается заглянуть в сокровенные глу- бины человеческого духа. А кому из писателей отдать пред- почтение — это уже дело чита- тельского вкуса. Точно так же и античность немыслима без мистически одаренного Пла- тона и Аристотеля с его сухим рациональным умом. Дополняя друг друга, они заложили тот фундамент, на котором выросло здание европейской культуры. В заключение остается ска- зать, что творчеству Толсто- го и Достоевского посвящены сотни книг. Порекомендовать из них лучшие мы попросили известного питерского филосо- фа, главного редактора журнала «Русско-Византийский вест- ник» Игоря Гаврилова. Игорь Борисович любезно откликнул- ся на нашу просьбу. Фото с сайта ru.wikipedia.org