Липецкая газета. 2020 г. (г. Липецк)

Спецпроект 5 ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА ЛИПЕЦКОЙ ОБЛАСТИ 24 /01 / 20 ТРУДНАЯ РАБОТА СТАРШЕГО ЛЕЙТЕНАНТА ГЛИЗНУЦИНА ПЕПЕЛ ВОЛОВСКОЙ ХАТЫНИ Родственники воловчан, заживо сожженных в декабре 1941-го фашистами, до сих пор с содроганием вспоминают подробности тех страшных событий. Ведь тела многих смогли опознать лишь по остаткам одежды. Лариса Пустовалова Трагедия, называемая «Воловской Хатынью», случилась в период пер- вой оккупации района, в начале декабря 1941 года. В отместку за гибель своих солдат гитлеровцы собрали в доме местных жителей и военнопленных и подожгли. Иван и Михаил Гри- шановы оказались в чис- ле 58 сожженных заживо в Вышнем Большом Во- ловского района. — Моя свекровь расска- зывала, как бежала к по- лыхающему дому и крича- ла не помня себя. Ей тогда было под тридцать, в доме горели два ее брата, Иван и Михаил, — вспоминает Нина Яковлевна Пикало- ва. —После этого события у ЕкатериныСтефановны, так звали покойную свекровь, заболели и выпали все зубы. Доктор сказал, это из-за нервов. Люди горели как факелы — В селе сразу поняли, что происходит что-то не- хорошее. По избам ходили немцы и уводили под кон- воем мужчин, — рассказа- ла Валентина Солдатова, родственница погибших братьев Гришановых. — Стефан Львович, отец Ми- хаила и Ивана, посовето- вал было им уйти из дома, но те не успели. Михаил не попал на фронт из-за ране- ния в Финскую войну — ему оторвало кисть, а Иван про- студил легкие. У него была уже семья, двое детей. Стефан Львович прожил долгую жизнь и до конца дней вспоминал, как бе- жал с одеждой за сыновья- ми. Немцы их взяли в од- них рубахах, на дворе были сильные морозы. Вместе с невесткой он поспешил за ними, чтобы одеть их, — ду- мали, что взяли в плен. Но фашисты наставили на них автоматы и не дали подойти. Селяне видели, как своих и незнакомых людей из соседних деревень согна- ли в старый дом. Ночью его облили бензином, забросали гранатами и подожгли. Аку- лина Пикалова была свиде- тельницей трагедии. Не раз она рассказывала журнали- стам, как кричали горящие «Война — совсем не фейерверк, а просто — трудная работа, когда, черна от пота, вверх скользит по пахоте пехота», — написал перед боем 23-летний поэт-фронтовик Михаил Кульчицкий, погибший в 1943 году. Известный липецкий врач Евгений Глизнуцин был еще моложе, когда в 43-м принял боевое крещение на Курской дуге. Иван Двуреченский С тихов Кульчицко- го он не читал, но именно его словами дал точную оценку Великой Отечественной. — Война — это тяж- кий физический труд. Это изнурительная, страшная, грязная, кровавая работа на пределе человеческих воз- можностей, на пределе фи- зических и моральных сил, — говорит 95-летний Евге- ний Глизнуцин. Вгрызаясь в чернозем По словам ветерана, в современном кино пехо- та всегда лихо бежит в ата- ку с криком «Ура!», сметая на своем пути фашистов и завоевывая город за горо- дом. А тяжкий изнуритель- ный труд всегда остается за кадром. —Наш 896-й стрелковый полк, где я был команди- ром пулеметной роты, под Курск перебросили в марте 43-го. Это сейчас мы знаем, что там крупнейшее танко- вое сражение произошло. А тогда и термина Курская дуга не было. Нас выгрузи- ли в чистом поле и прика- зали день и ночь рыть про- тивотанковые рвы, окопы и траншеи в человеческий рост, —вспоминает ветеран. За три месяца ни одно- го выстрела, как в мирное время. Сады цветут, соловьи поют, а пехота вгрызается в чернозем. И не один полк, а несколько дивизий роют и роют без отдыха. Там же в землянках и жили. Накопа- люди. Она видела, как из по- лыхающего дома выбежал ее деверь, объятый пламенем. «Горел как факел», — гово- рила она. Мужчину настигла пуля. Гитлеровцы добивали всех, кто выбегал из дома, — люди выломали двери и вы- били окно. Когда жители села при- шли на пепелище, поняли, что найти родных будет сложно — тела обгорели до неузнаваемости. Причем стариков и детей туда не пу- стили, чтобы не травмиро- вать их. Стефан Львович опознал своих сыновей по остаткам одежды, она сохра- нилась в тех местах, на кото- рых они лежали. Гришано- вы были одними из первых, кто рискнул прийти к дому. Ночью, тайком от немцев, они собрали останки сыно- вей в один гроб, вынесли на кладбище и там похорони- ли. Следом за сыновьями похоронили и их маму — Прасковью Ивановну, она не выдержала перенесенно- го горя. Остальные погиб- шие захоронены в братской могиле. Вышедшие из огня По разным данным в дер ев енской из бе в Вышнем Большом сожже- но от 56 до 80 человек. Есть свидетельства о том, что среди взрослых был ребе- нок около 10 лет. Однако не обошлось без истории удивительного спасения. Двое человек из горяще- го дома успели укрыться в печи и там выжили. Один из них — житель села Дорофей Руднев, имя второго оста- лось неизвестным. Семья Рудневых знает лишь, что это был солдат из Москвы. — Дед пришел в село на побывку после ране- ния в руку. Он был в доме сестры, когда туда нагря- нули немцы, — рассказал его внук Геннадий Руднев. Он живет сейчас в Волово, его дед Дорофей Руднев, не сгорев в огне, прошел всю войну, имел награды. После вернулся в родной район, работал в колхозе, умер он в начале восьмидесятых. Рассказывал, правда, о тех событиях неохотно. «Когда начали рваться гранаты, он заслонился от них печной заслонкой», — помнит с его слов внук. Потом обгорелый До- рофей Руднев пришел к дому соседей Пикаловых. Те рассказывали, что он из-за шока даже не понял, к кому попал. Те укрыли его, несмотря на опасность расстрела за помощь рус- ским солдатам. Отлежав- шись, он ушел на фронт. В семье Рудневых есть преда- ние, согласно которому их Дорофея переодели в жен- ское платье, чтобы тот ми- новал фашистские посты. Показательная расправа О событиях, предше- ствовавших воловской тра- гедии, рассказала мать Ген- надия Руднева. Ее свекровь, супруга Дорофея Руднева, стала свидетельницей боя между советскими раз- ведчиками и фашистски- ми оккупантами. В конце ноября в селе появились первые фашисты. В доме Рудневых остановились около десяти человек, с со- бой они привели пленного старика. Спустя какое-то время она услышала стук в окно. «Мать, спасайся, как хочешь, — сказал рус- ский солдат. — Мы будем стрелять». Мария Алексеевна бы- стро одела детей и подвела их к открытому окну. Стар- шего сына она высадила на улицу сама, младшую го- довалую девочку у нее бук- вально выхватили из рук. Дальше — пауза. «Как же я вылезу, немцы ж увидят, что окно раскрыто, а за ним дети»,— не успела она поду- мать, как наши бойцы ее схватили и буквально выта- щили через окно. Женщину с детьми отправили прятать- ся в подвал. На утро, выйдя из под- вала, она решила проведать дом. Поняла, что соверши- ла ошибку, позднее. Дом остался цел, внутри она увидела убитых немцев и старика. А сама попала к фашистам на допрос. Улу- чив момент, снова сбежала к детям. Зато соседей из-за нее высекли. Немцы иска- ли партизан. Точно ли это были партизаны или раз- ведчики Красной Армии, женщина сказать не могла. Зато прибывшие следом части гитлеровских войск устроили показательную расправу, организовав в Вышнем Большом вторую Хатынь. Фото из архива семьи Гришановых КСТАТИ На месте гибели людей в селе Вышнее Большое установлен памятник, основанием для него служат камни из сгоревшей избы. Поисковики липецкого отряда «Неунываки» смогли установить 11 имен жителей села, погибших в огне. Личности осталь- ных до сих пор неизвестны — они были согнаны из окрестных деревень и были незнакомы очевидцам трагедии. В эти дни воловчане отмечают очередную годов- щину освобождения района от фашистов. В ходе мероприятий они обязательно вспоминают о тра- гедии декабря 1941-го. Пепел «Воловской Хатыни» по-прежнему стучит в наши сердца. ли солдаты шесть оборони- тельных линий протяженно- стью 12 тысяч километров, не понимая, зачем это нуж- но. Ведь только что закончи- лась Сталинградская битва. Народ ликовал. Песни пели в ожидании скорого окон- чания войны. Но до Побе- ды по пропитанной кровью земле пехоте предстояло еще два года «пол-Европы по-пластунски пропахать». — Нас построили чет- вертого июля и сообщили, что скоро бой. Моя пуле- метная рота с шестнадцатью «максимами» заняла в око- пах полукилометровый ру- беж третьей оборонительной линии и стала ждать. Где-то через сутки перед рассветом оглушила страшная канона- да. Наши «катюши» начали артобстрел позиций вра- га, — вспоминает Евгений Глизнуцин. Только спустя много лет из мемуаров маршала Ро- коссовского ветеран узнал, что наступление на Курской дуге противник должен был начать в пять утра. Но ин- формация об этом стала из- вестна советской разведке, и за час до вражеского штурма командарм Батов отдал при- каз о мощном артобстреле. — Это нарушило планы немцев, наступление они начали не в пять, а в восемь утра. Фашисты смели две первые оборонительные ли- нии, прогремели их танки и над нашими головами, уйдя вперед. Вот тут мы и вступили в бой, расстрели- вая автоматчиков, идущих за бронетехникой. Города же не танки берут, а пехота, без нее они просто мишени, — рассказывает фронтовик. На третьей линии обороны На этом участке фронта наступление захлебнулось на третьей оборонительной линии, где вела бой пуле- метная рота старшего лейте- нанта Глизнуцина. Танковые атаки немцев продолжались две недели. Начинались они на рассвете. После мощного артобстрела в бой шла бро- нетехника, а за ней немец- кая пехота, которую огнем отсекали наши пулеметчи- ки. К середине июля от роты Глизнуцина остался взвод. Самым страшным было хо- ронить однополчан. Брат- скими могилами станови- лись вырытые их же руками окопы. Основная битва шла под Прохоровкой в 30 ки- лометрах от позиций роты Глизнуцина. Непрекраща- ющаяся канонада и крас- но-черное пламя до небес здесь стояли целую неделю, а ветер нес вонь горевшей стали, солярки и обожжен- ного человеческого мяса. Фронтовик смахивает сле- зу, признаваясь, что было очень страшно. «Смерти только дураки не боятся», — добавляет он. Когда 18-летних маль- чишек накрывало прицель- ным артогнем, они успе- вали вскрикнуть «мама», кто-то поминал иную мать, но никто, рассказывает ветеран, не поднимался в атаку со словами «За Стали- на!». Такое только в книж- ках пишут и в кино показы- вают, в жизни же все иначе было. «За Родину!» кричали и Бога просили о помощи, даже политрук молился. Но Сталина тогда не вспоми- нали. И когда в обороне си- дели, и когда в наступление шли. Похвальное слово лопате А наступали пешком, таща на себе тяжелейшее снаряжение. Каждый «мак- сим» 70 кило весил, но это ерунда. Несли на своих плечах десятки канистр с водой для охлаждения пуле- метов и 100 тысяч патронов к ним. Это не считая вин- товок и гранат, вещмешков с сухпайками, котелками и фляжками. И, конечно же, саперных лопат, чтобы мо- гилы и окопы рыть. Без лопаты солдат — труп. Прорвалась русская пехота метров на двести вперед и окапывается, что- бы закрепиться на пози- ции. Чем глубже траншея, тем больше шансов выжить. Каждые сутки по несколько окопов меняли. Выстояли в одном бою и — вперед новые траншеи рыть и пу- леметные гнезда обустраи- вать. А вместо сна по ночам для танков капониры копа- ли, громадные такие ямы с въездами, когда только пушка из-под земли торчит. И так день за днем с кро- вавыми боями и лопатой в руках пешком полторы ты- сячи километров от Курской дуги через Белоруссию до Восточной Пруссии. Вот он тяжкий изнурительный труд, никогда не показыва- емый в кино. Рытье окопов изматыва- ло физически, вспоминает ветеран. В боях было легче. Длились они час, или два, или целый день. То артоб- стрел, то авиабомбежка, то наши наступают, то немцы контратакуют. Время мол- ниеносно летит, только пули свистят по степи. Но их не слышишь, потому что все от взрывов оглохли. — Меня часто спраши- вают, сколько я фрицев уложил. А кто их считал? Дальность стрельбы пуле- мета два километра, тру- пов не увидеть. Мои бой- цы гасили огневые точки, поддерживали атаки на- шей пехоты. Я офицером был, но и сам становился к «максиму». Но это не убийство, это была война, — рассказывает Евгений Глизнуцин. Возмездие В том, что фашистов взводами косили не зря, командир пулеметной роты убедился в Восточной Прус- сии. В одной из деревень он нашел спрятавшихся в сарае двух русских женщин. Стару- хи на вид, с высохшей кожей и впалыми от голодащеками. Но одной было всего 16 лет, другой — 18. Их немцы в 1941-м детьми вывезли в Гер- манию и сделали рабынями. Девчонки без отдыха вкалы- вали на полях и фермах, пи- таясь, чем Бог пошлет. И за четыре года превратились в дряхлых старух. И таких как они были тысячи. — Рабство ждало всех нас, проиграй Красная Ар- мия под Москвой, Сталин- градом или на Курской дуге. Это понимал каждый солдат, поэтому и шли на смерть, зная, что за себя воюем, за семьи свои, за Родину нашу, — говорит фронтовик. И до- бавляет, что такого единения людей, как на фронте, он никогда не встречал за 95 лет жизни. Была сплачивающая всех цель защитить отчий дом и, если повезет, дожить до Победы самим. Поэтому и не было за все годы войны в пулеметной роте никаких разногласий. Ни националь- ных, ни религиозных, ни по- литических. Русские и грузины, тата- ры и узбеки, калмыки и бу- ряты ни разу друг другу гру- бого слова не сказали. Толь- ко одни Христу молились, другие — Аллаху, третьи — Будде, а коммунисты Устав ВКП (б) штудировали. А по- том вместе в бойшли и хоро- нили погибших в одном око- пе без крестов и полумесяцев на холмике братской моги- лы. И поминали павших, поднимая «наркомовские» 100 граммов за Победу. Фото Ольги Беляковой ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ Минуло три четверти века. Вряд ли кто-то из одно- полчан Евгения Глизнуцина дожил до сегодняшне- го дня. Но живы их внуки и правнуки, ради которых изнурительным, страшным и кровавым трудом ковалась Великая Победа. Евгений Глизнуцин бережно хранит фронтовые фотографии Довоенная фотография большой семьи Гришановых. В центре в гимнастерке Михаил. В нижнем ряду крайний справа Иван. Их обоих фашисты сожгли заживо