Липецкая газета. 2020 г. (г. Липецк)

Память 5 ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА ЛИПЕЦКОЙ ОБЛАСТИ 06 / 05 / 20 ГЕРОЕВ НЕМЦЫОКРУЖАЮТ НАШТАНК. КРИЧАТ: СДАВАЙТЕСЬ,МЫ ГАРАНТИРУЕМВАМЖИЗНЬ! НОЭКИПАЖПРОДОЛЖАЕТ ОТСТРЕЛИВАТЬСЯ. ГИТЛЕРОВЦЫВ ЯРОСТИ.ОНИПОДЖИГАЮТМАШИНУ. НОИ ТОГДА РЕБЯТАНЕПОКИДАЮТ ЕЕ. ДЛЯНИХСМЕРТЬЛУЧШЕ, ЧЕМ ПЛЕН. АДАЛЬШЕ…ДАЛЬШЕ ТАНКИСТЫБЫЛИУДОСТОЕНЫЗВАНИЯ ГЕРОЯСОВЕТСКОГОСОЮЗАПОСМЕРТНО. ВСЕ, КРОМЕФЕОДОСИЯ ГАНУСА. ЧТОЭТО?ОПЛОШНОСТЬШТАБНОГОПИСАРЯ? ИЛИКОМУ-ТО НЕПОНРАВИЛАСЬФАМИЛИЯ – ГАНУС? Петр Дунаев В госпитале у него произошло столкновение с офицером СМЕРШа. Он защитил от наглых приставаний смершевца сестру милосердия. И ему было обещано: ну, погоди, капитан, ты у меня будешь лагерной пылью. Сапрыкин и без того чувствовал: плен ему не простят. Домой, в Красное, возвращаться нельзя. Таким Владимир Сапрыкин уходил на фронт... ...таким он был в гитлеровском концлагере в 44-м году Феодосий Ганус. Довоенное мирное время правительственной награды. Он достоин присвоения звания Ге- роя Советского Союза». И оно было ему присвоено. А через тридцать три года указ отменили. Как сказано в подпи- санном Брежневым документе, «в связи с ошибочным представ- лением его к этому званию». Неужто сражение у Красной Слободы вымысел? Нет. Все происходило в точности, как сказано в наградном листе. Кро- ме одного: Сапрыкин осмелился выжить. Он шел умирать за родную страну Пулеметная очередь про- шила ему грудь, легкие. С тяжелейшим ранением Са- прыкин оказался в плену. Он сумел встать на ноги. И тогда начались настойчивые попыт- ки немцев заставить его стать своим агентом или служить в армии Власова. Но он не из- менил ни Родине, ни присяге. Комбата перемещали из лагеря в лагерь. Он голодал, болел, но держался. После лагеря он ве- сил 43 килограмма. В госпитале у него произо- шло столкновение с офицером СМЕРШа. Он защитил от на- глых приставаний смершевца сестру милосердия. И ему было обещано: ну, погоди, капитан, ты у меня будешь лагерной пы- лью. Сапрыкин и без того чув- ствовал: плен ему не простят. Домой, в Красное, возвращаться нельзя. Судьба распорядилась так, что он оказался в Канаде. Без языка. Без профессии — до вой- ны он был школьным учителем, а кому в Торонто или Монреа- ле нужен учитель из Советского Союза? Он работал грузчиком, шофером, сторожем. Но человек незаурядных способностей, он в конце концов сумел получить диплом инженера, его взяли в солидную фирму. Однако он страшно тосковал по России. Собрал пять тысяч русских книг, прежде всего, по нашей истории. Встречал в порту советские ко- рабли, жадно расспрашивал мо- ряков о жизни в СССР, не пряча слез, прощался с ними. А на родине в это время звучали домыслы, предположе- ния, обвинения герою. А если он все-таки был предателем? Доказательств нет, но вдруг. Да и вообще, можно ли оставить звезду Героя эмигранту? Но то- гда же Петр Дунаев начал скру- пулезно собирать все сведения о Сапрыкине. Он опроверг на- веты. Звание Героя Сапрыки- ну было возвращено. Только к тому дню комбат уже умер от недуга, который был послед- ствием рокового ранения под Красной Слободой. …На церемонии у братской могилы бойцов Сапрыкина про- звучали стихи липецкого автора: Сложить бы две жизни комбата в одну. Но случая больше уже не представится. Он шел умирать за родную страну, А умер в чужой — от печали и старости. Тоска эмигранта, привычная боль, И русского чем от нее вы избавите? Казалось, он жил как канадец любой, Но мог ли Россию стереть он из памяти? Он сделал, что мог, на Второй мировой. Но гордой наградой своей не позванивал. Вина велика: он остался живой. Иждал он прощенья себя, а не звания. Прощенья зато, что не сгинул в бою. За то, что забыт, подлецом обесчещенный. За то, что седеет в далеком краю Его навсегда одинокая женщина. Прощенья за подвиг. За то, что сберег. За то, что утратил. За мертвых товарищей. Зато, что чужой и ненужныйЙорк Ему оказался последним пристанищем. Свой среди своих Но Дунаев не мог смириться с тем, что герой и после смер- ти обречен оставаться в чужой земле. Мне не верилось, что он в силах что-то изменить. Одна- ко он изменил. Рано утром, за несколько часов до перезахо- ронения Сапрыкина у Красной Слободы он рассказал, как ему это удалось. — Звание Героя Сапрыкину было возвращено Указом от чет- вертого декабря тысяча девять- сот девяносто первого года. А не- дели через три я был в Канаде. В Торонто. Пришел на кладбище. Смотрю — могила: четыре цве- точка, брошенная кем-то банка из-под газировки и пластиковая табличка с номером 247. Земля провалилась, травка пробива- ется. И стало мне как-то не по себе. Похоронили Сапрыкина на православном участке клад- бища. Там столько русских лежат с начала века, а особенно, после сорок пятого года…Александро- вы, Яковлевы, Смирновы, как будто попал не на канадское, а на липецкое кладбище. Но прав- да, на липецком не хоронили аристократов. А здесь, рядом с Сапрыкиным — великая княж- на Ольга Александровна. Зато с другой стороны — офицер-бан- деровец. Вот тогда я и решил: надо что-то делать. Ну, не может он тут лежать! Тем более, в Канаде Сапрыкин был одинок.И вдруг подумал о Дубровно, об ухожен- ной могиле у Красной Слободы. Мне захотелось, чтобы он лег вместе со своими бойцами. Как Дунаев одолел все пре- пятствия, получил разрешения, добыл немаленькие деньги на до- ставку урны с прахом из-за океа- на — история отдельная. Главное — получилось. И все происходи- ло, как было им задумано. Сотни дубровинцев на холме с обелис- ком. Почетный караул. Наша де- легация из Липецка. Звучит Гимн — не России, не Белоруссии, а СоветскогоСоюза. Воевал-тоСа- прыкин за ту великую страну. И книги становятся памятниками Он писал книги и, конечно, любил их. Кто-то после Побе- ды привозил домой немецкие шмотки, аккордеоны, кольца или бусы. А его единственными трофеями были томик Гете и ав- тограф Тургенева. Он нашел их в Граце после боя с фашистами в стенах тамошнего университета. Иот него уменя остались тоже книги. Та, которую мне довелось редактировать, — «Звезда и крест комбата». А также мемуары ле- гендарного генерала Горбатова. Дунаев по просьбе жены выдаю- щегося военачальника готовил их к публикации. Кроме автографа самого Петра Михайловича, там есть дарственная надпись Нины Александровны Горбатовой: «На память о былом и незабываемом, о людях гордых и прекрасных». Стоит у меня на полке и со- брание сочинений Чехова. Когда мы с женой уезжали из Москвы, Петр Михайлович появился на вокзале с двумя полиэтилено- выми пакетами. Их прорывали острые углы переплетов восем- надцати томов. — У меня оказалось два эк- земпляра, — сказал Дунаев. — Пусть один будет у вас. Старый человек помахал нам рукой. Нет, он не прощался. У него еще было много дел, новые поиски. Он умер три года назад, перешагнув порог девяностоле- тия. Людипоколения, что выжило в окопах, умели сопротивляться возрасту, болезнямидаже смерти. Фото из архива автора