Липецкая газета. 2019 г. (г. Липецк)

Т о ли из 60-х, то ли из 70-х годов ушедшего века всплыла вдруг в нынешних теледискуссиях тема интеллигенции. С чего бы это, господа? Итак все уже ясно. Солженицындавным-давно перекрестил интеллигентов в образованцев. Тогда же прозвучало и другое насмешливое мнение: интеллигенции больше нет. Осталось место, где она была, и оно пока еще почесывается. Потер- пите, скоро перестанет чесаться. Да вот, получается, до сих пор не перестало. В России без этой «про- слойки» как-то неуютно, тре- вожно, молодые сказали бы «стремно». Чем и пользуется рукопожатная элита, испод- воль приучая нас к мысли, что интеллигент и либерал — синонимы. Цепляетесь за тра- диционные ценности? Значит, в интеллигенты не годитесь. Пропусквыдаетсяизбранным, которые находятся в обяза- тельной оппозиции к любому государствуиукоряюттолпуза нежеланиепонятьпрелестиза- падной свободыи демократии. Справедлива эта претензия илинет—вопрос спорный. Но вот в вечернем эфире Влади- мира Соловьева процитирова- лиНикитуМихалкова: правда без любви — хуже лжи. А любви-то и нет. Обратите внимание, сколько самозва- ных наставников шлют нам из прекрасного зарубежного далека указания, как жить. То есть не собираясь делить с соотечественниками их труд- ности и труды. На безопасном комфортном расстоянии они выжидают, чем там в России все обернется. Такая любовь Одного народного артиста Россиидосталиинаша страна, и ее народ. Он твердил: у него на родине торжествуют ту- пая сила, дикость и хамство. И отбыл с домочадцами на ПМЖвКанаду. Но сниматься в российских сериалах для «хамов» и «дикарей» про- должает. В Голливуд, видно, не зовут. Жить отдельно от России можно и не эмигрируя. Лю- бимица публики из ведущего московского театра четко про- вела границу между собой и страной. Она принципиально не хочет праздновать Девятое мая. Мол, столько людей по- ложили, да еще и празднуете? Похоже, верит: если бы наши и ее деды и прадеды беспре- кословно выполнили команду «Хенде хох!», то все были бы живы-здоровы, а внуки и правнуки—счастливы. Ей бы почитать инструкциюгерман- ского генералитета солдатам вермахта: «Человеческая жизнь в оккупированной стране ничего не стоит». Или речь Альфреда Розенберга с кодовой фразой об «оконча- тельном решении» русского вопроса. Он произнес ее за два дня до нападения на Со- ветский Союз. Еще один интеллигент, ли- дер популярной рок-группы, говорит: у него с патриотами разные России. Их Россия вернула себе Крым. Россия рок-музыканта, вероятно, прирезала бы Украине вдо- бавок к Крыму еще и Ростов- скую область. Нечестно зачислять этих людей в русофобы. Почти все они любят Россию, но ту, ко- торой не было, да и никогда не будет. Они пробовали ее по- строить в девяностые. Но мно- гие строители хотели красть и строить одновременно. Вот ничего и не вышло. На днях в передаче «Мой герой» по тойРоссии тосковал известный режиссер Иосиф Райхельгауз. От воспомина- ний глаза у него сияли. Кто посмел придумать про «лихие 90-е»? То время было прекрас- ное, свободное и счастливое. Обкомы, горкомы, цензоры сгинули, точнее, ушли в биз- нес. На спектакли Райхель- гауза являлись его лучшие друзья — отец «шоковой те- рапии» Гайдар, главный при- ватизатор Чубайс, министр иностранных делКозырев, по- лучивший прозвище «Мистер Да» за готовность следовать всем указаниям из Вашинг- тона. Они, представьте, сами читали стихи и благоговейно внимали Окуджаве. Ну разве это не выдающееся достиже- ние демократическихреформ? В конце ельцинского де- сятилетия я встречал немало господ, рассуждавших так же, как этот уважаемый теа- тральный деятель. Однажды в Липецк приехал крупный философ. Всоветское время он был членом редколлегиижур- нала «Вопросы философии», откуда его попросили за посе- щение церкви. Зато теперь он был на коне. Читал лекции не товОксфорде, не товКембрид- же, писал книгии воспитывал внука, о котором с гордостью рассказывал: мальчик еще не определился, кто он, америка- нец или израильтянин. Требуются герои. Корчагиных не предлагать ИЗОШУТКА АНДРЕЯ ИСУПОВА Переключая телеканалы с Исааком Розенфельдом ” Судьба русского парня на разных континентах воспринималась как житие праведника, святого, пусть и без крестика на шее. Роман был документальным свидетельством о силе человеческого духа Я понимал, как обижен мой собеседник на исчезнув- шую с карты мира державу. Но осторожно поинтересовал- ся, а не слишком ли высока плата за право почтенного профессора летать в Англиюи открыто ходить к причастию? Стоят заводы. Солдаты слу- жат Родине в опорках. Учите- ля и врачимесяцами сидят без зарплаты. Старушки роются в мусорных контейнерах. Философ перекрестился и равнодушно ответил: «Я тут причем? А о старушках Го- сподь позаботится…» Вот какая беда приключи- лась с российской интелли- генцией. В соловьевской про- грамме журналист Виталий Третьяков поставил ей диа- гноз: наследники Чехова, Са- харова, Лихачева променяли свое первородствонакомфорт. Когда-то интеллигенты со- страдали народу, просвещали народ,жили с нимобщейжиз- нью. Сейчаспристраиваютсяу краешка стола, к которому их милостиво позвали сильные мира сего. На ток-шоу, впрочем, сде- лали уточнение. На либераль- ныхрежиссерахимузыкантах свет клином не сошелся. Есть еще учителя, инженеры, уче- ные. Они не образованцы, не обслуга олигархов, они не изменяют себе. Так что на рус- ской интеллигенции еще, мо- жет быть, рано ставить крест? Ненужный подвиг? Две даты, связанные с культовым советским рома- ном «Как закалялась сталь», скорее всего, не заметят на телевидении, в прессе, на университетских кафедрах. А если кто и вспомнит, что в нынешнем году исполняет- ся 115 лет со дня рождения Николая Островского и 85 с момента выхода первого из- дания его книги, то лишь за- тем, чтобы доказать: история Павла Корчагина безнадежно устарела.Молодымона, в луч- шем случае, скучна, в худшем — вредна. Воодушевлявшие Островского идеи потерпели крах. Положив жизнь за уто- пическое «светлое будущее», он совершил ненужный, на- прасный подвиг. Некая докторша филоло- гических наук только что так и написала: «Как закалялась сталь» — примитивная агит- ка. Аскетическое,жертвенное служение героя лишило его психологической сложности, духовной полноты. Он отрек- ся от естественной человече- ской разносторонности, от дара любоваться красотами природы, красотой женщин и еще от очень многого. Госпожа филолог на со- весть поработала лопатой, насыпая над Корчагиным и самим Островским холм зем- ли повыше. А то ведь, не дай Бог, откопают, брызнут жи- вой водой…Мыже, пишет эта дама, идем курсом согласия и примирения. Мы же дого- ворились: революция — зло. По крайней мере, русская. Французская, американская или киевский майдан — со- всем другое дело. Анам герой- революционер не ко двору. Не знаю, в какую лупу разглядела сочинительница статьи зачатки социальной гармонии. Япока не наблюдал у бюджетников желания сер- дечно обняться с владельцем нефтяной скважины и виллы на Лазурном берегу. Речь, впрочем, не о том. Странен итог: самоотверженность, бес- корыстие, жажда справедли- вости для всех востребованы исключительно в эпоху рево- люционного разлома. Роман, напомню, начали сразу переводить и читать за рубежом. И не только люди, что симпатизировали Совет- скому Союзу. Иные читатели Островского о коммунизме слыхом не слыхивали. Пред- положим, избитый охранни- ками, искалеченный черно- кожий африканский подро- сток. Он умирал и не хотел продлевать агонию, перестал есть и принимать лекарства. Но случайно попавшая в его руки потрепанная книжка вернула ему волю к жизни. Он поднялся на ноги и по со- вету племенного колдуна взял себе новое имя, чтобы смерть за ним не вернулась. Это имя было —Павел Корчагин. Судьба русского парня на разныхконтинентахвосприни- маласькакжитиеправедника, святого, пусть и без крестика на шее. Роман был докумен- тальным свидетельством силы человеческого духа. В запад- ной литературе преобладали маленькие люди, «потерянное поколение» или жесткие и хваткие дельцы. И над всеми тяготело проклятие бессмыс- ленностисуществования.Атут геройбросает вызоввсеобщему абсурду. Он хочет изменить мир, где пока так мало правды и достоинства. Он живет и ве- рит до последнего мгновения, живет, а не выживает и не про- зябает. И это поражало. Появление романа было событием не меньшего зна- чения, чем возведение ин- дустриального гиганта или создание нового оружия. Да он и сам был оружием. Вот несколько строкЮлииДруни- ной — поэтессы, а в годы вой- ны медсестры на передовой: «Любимойнашейпесней была «Каховка», любимым филь- мом — «Чапаев», любимой книгой — «Как закалялась сталь». Не они ли—светлоко- сая девушка в походнойшине- ли, отчаянный легендарный комдив, суровый, неистовый Павка Корчагин — привели нас в 41-м году в райкомы и военкоматы с требованием отправить на фронт?» В крымском поселке Крас- нолесье близ Симферополя в народном музее Николая Островского хранятся экзем- пляры книги с обожженны- ми страницами, со следами крови. Солдаты пронесли их через всю войну. А теперь роман вычеркну- ли из школьной программы. Его даже рекомендуют не читать. Зачем? Нам нужны герои потребления, чемпионы сытости, рекордсмены карье- ризма. Быть героем—значит, быть успешным. Во что бы то ни стало. Любой ценой. Андрей Платонов назвал книгу о Корчагине самым человечным романом того времени. А в наше время, вы- ходит, человечность и муже- ство — лишнее бремя? К слову, «Как закалялась сталь» триждыэкранизирова- ли. Покажут ли хотя бы один из этих фильмов в юбилейном году? Не уверен. Хотелось бы ошибиться.Но уменя это вряд ли получится. 24 № 229/26107/28 НОЯБРЯ 2019 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА Прямая речь