Липецкая газета. 2019 г. (г. Липецк)

«Г осподи, д а й м н е разум по- нять, кому больно, дай мне силу помочь тому, кому больно, даймне стойкость вынести, если не смогу…» Был ли Лев Александро- вич Аннинский верующим, я не знаю. Но это его молитва. Ею он закончил эссе о драмах истории, о национальных конфликтах в книге «Русские и нерусские». На прошлойнеделеАннин- ский умер. Кажется, он до по- следнего часа так и не смирил- ся с невозможностьюизбавить от боли ближних и дальних, что-то исправить в слепом, равнодушном, несправедли- вом мире, где все мучаются, заблуждаются, ожесточаются и враждуют друг с другом. Шесть лет назад на встрече в Останкинской телестудии он сказал: наше поколение—по- следнеепоколениеидеалистов. И сам он, проницательный и трезвый аналитик, словно маэстро в песне Окуджавы, не оставлял стараний. Он верил в спасительную миссию слова, которое рождает сочувствие, готовность прощать, способ- ность объединяться. Совсем иначе собирался я начать эти заметки. Тема их, в общем-то, не изменилась. Но зачин получился другой. По- тому что не сталоАннинского. Вероятно, его имя далеко не всем о чем-то говорит. Он был всего-навсего советским лите- ратурным критиком. Правда, выдающимся. Кстати, в но- востных лентах, сообщавших о его смерти, не случайно появилось прилагательное «советский», а не российский и не русский. Хотя он и по- сле распада СССР продолжал писать, выпускал отличные книги, преподавал. Но кто, го- спода, в какие времена читал критику? А уж сегодня ни у Белинского, ни у Аннинского шансов быть прочитанными почти нет. Мы перестаем чи- тать романы и стихи, не то что статьи о литературе. Нам достаточно картинок в глян- цевыхжурналах иИнтернете. Последний идеалист Между тем, во второй по- ловине ХХ века он был одним из властителей дум. Именно он со своей искренностью, обаянием и, представьте, сме- лостью. Дебютная книжка Аннинского «Ядро ореха» в духовном наследии шестиде- сятников не менее важна, чем сборники Евтушенко и Возне- сенского, песни Окуджавы и Высоцкого, «Звездный билет» Свои чужие и чужие свои ИЗОШУТКА АНДРЕЯ ИСУПОВА Переключая телеканалы с Исааком Розенфельдом величайшая проблема куль- туры. Но он от испытания правдой не уклонялся. В день смерти Льва Алек- сандровича ту давнюю пере- дачу пустили в эфир. Спасибо каналу «Культура» за то, что когда-то ее снял, а теперь, поломав программу, показал. Критик — не звезда подмост- ков и стадионов, не знамени- тый певец, выступавший на всех континентах, не рафини- рованныйтеатральныйрежис- серв экстравагантномцветном пиджаке с шарфиком. Теле- объектив на него направляют так же редко, как на шахтера или комбайнера. То есть с Ан- нинским нам еще повезло. В Останкино он не эпати- ровал и не провоцировал. Но удивлял. Уже тем, что не све- рялся с моральным кодексом прогрессивной рукопожатной и рукопожимающей обще- ственности. Как прежде не беспокоился, во всемли совпа- дает с моральным кодексом коммунизма. Зато потом, не вступая в полемику, химера коммунизм или нет, он го- ворил: эта химера сплотила народ. Без нее не спасти бы страну ни в годы революции, ни в годы Великой Отече- ственной войны. Онмного думал об антирус- ских настроениях ближних соседей.Ноне оскорблялся, не спешил с обличениями, а на- щупывалшанс для будущего, когда разорванное, помрачив- шееся сознание обманутых и обманувшихся прояснится. Он отдавал себе отчет: этого может и не случиться. Только идеалисты стоят за свои иде- алы до конца, и бывает, что оказываются правы. Прощайте, Лев Алексан- дрович. Ваши книги стоят на полках. Кто-то их все-таки прочитает и запомнит вашу молитву. Это страшное слово — пропаганда НаНТВ в программе «Своя правда» обнародовал недавно свою правду то ли залетный гость из Киева, то ли наш родной, московского розлива, либерал. Он объявил: россий- ское телевидение все сплошь занимается пропагандой. Оно выполняет политический за- каз государства и не пускает в эфир свободомыслящих оппонентов. Ведущий ток-шоу Роман Бабаян, журналист закален- ный, в прошлом фронтовой корреспондент, и тот опешил. Действительно, эффект был странный, почтикомический. Господина эксперта пригласи- ли в студию, господину экс- перту по первому требованию протягивают микрофон, ему, в конце концов, за регуляр- ные русофобские речи платят российскими рублями, и он их берет. Но тут же твердит о цензуре, о том, что неугодным затыкают рот. Любопытно, а что бы из- бавило нас от гнева ежедневно возникающих на российских экранах украинцев, поляков, американцев, немцев, чехов? Похоже, лишь одно: если бы русские у себя на ТВ не толь- ко бы не отстаивали, но и не формулировали русскую точ- ку зрения, русский интерес. А раз формулируют, стало быть, это злостная пропаган- да. Подхватывая обвинения иностранцев, наша извест- ная оппозиционная газета, в которой слово «патриотизм» вызывает то хохот, то аллер- гию, подытожила: «Засилье… пропагандистов на большин- стве федеральных каналов привело ккатастрофическому падению их общего уровня и катастрофическому оттоку аудитории». Каким образом журна- листка пришла к выводу о катастрофическом оттоке, не могу сказать. Но дальше она бескомпромиссно пишет: все эти пропагандисты — тупые. Однако к тупым обозреватель- ницанаверняканепричисляет желчного польского национа- листа «пана Зыгмунда». Как и резво переключившихся с защитыПорошенкона защиту Зеленского посланцев «неза- лэжной», благо, пластинку имменять не понадобилось,— годится все та же песня о рос- сийской агрессии, коварном Путине и вредной «формуле Штайнмайера». А уж мистер Бом и подавно не пропаган- дист. Он просто информирует русских о могуществе и непо- грешимости великих Соеди- ненных Штатов. Да русский народ какой-то недальновидный. В отличие от немцев и поляков никак не сообразит: разШтаты сильны и богаты, с ними выгодно быть заодно. Ему бы признать, что они еще вдобавок и гуманны, всюду творят добро. Правда, две с половиной тысячи лет назад древний грек в тракта- те о политике предупредил: «Чтобы делать добро, надо прежде его иметь». А где оно в самих СоединенныхШтатах? Сомневаютсяв этомне одни русские. Стопроцентный аме- риканец Самуэль Хантингтон опубликовал в конце девяно- стых статью, которая вызвала рекордное количество откли- ков со времен окончания Вто- рой мировой. И в ней он при- знал: «Запад реализует свои интересыинавязывает другим странам экономическую по- литику по собственному усмо- трению». Прошло тридцать лет. Геополитический цинизм США стал еще откровеннее. Егоуженемаскируютфиговы- ми листиками и банными по- лотенчиками, то бишь декла- мацией о правах человека. В блогахмистераТрампа о добре ни слова. Все больше о нефти, газе, пошлинах, санкциях и военных базах. Стиль наших политиче- ских ток-шоу, мягко выра- жаясь, оставляет желать. Но смотреть их все равно стоит. Крикуновидемагогов тамхва- тает. Но где еще услышишь оценки и прогнозы таких ана- литиков, какСергейКургинян или американский полито- лог Дмитрий Саймс? Того же Кургиняна, конечно, уровень споров, когда крепость аргу- ментов зависит от луженой глотки, удручает. Но было бы глупо, говорит он, отказывать- ся от возможности донести до людей свои идеи, свой взгляд на проблемы страны и мира. А если на эти программы так ополчаются либералы, то это лишняя гирька на чашу весов таких передач. Ополча- ются, значит, опасаются.Даже когдавразноголосицеедвауда- ется уловить важную мысль, обнаружить надежную вешку на пути к правде. Здесь можно опять вспомнить Льва Аннин- ского. Вот несколько его строк напоследок: «История полна смут. Чтобы их вынести, нуж- ны мгновения ясности. Чтобы не снесло мутной волной во время очередной переправы». Аксенова и «Один день Ивана Денисовича» Солженицына. Оннепримыкалникновым западникам, ни к новым по- чвенникам. Он не колебался вместе с линией партии. Так что в пору разломов, разме- жеваний, отречений, скоропо- стижныхпрозрений, похожих на предательство, у него не было нужды от чего-то отре- каться, чего-то стыдиться. Его не смущаличьи-то устоявшие- ся репутации: тот—ортодокс, этот — диссидент, готовый выйти на площадь. Аннинско- мунеинтересныбылиярлыки. Егопритягивалисложныелич- ности, неоднозначные судьбы. Он умел сквозь оболочку и шелуху обстоятельств про- биваться к сердцевине, ядру. Потому и дружил с неукроти- мым противником советского режима эмигрантом Георги- ем Владимовым, признавал масштабность Солженицына, притом принципиально с ним споря, и писал книгу о Нико- лае Островском и Павле Кор- чагине, изъятых сегодня из школьной программы. Ни бесхребетность, ни всеядность, ни новомодная политкорректность и толе- рантность тут не причем. Это желание понять другого, дру- гих. Не судить, не выносить обвинительные или оправда- тельные приговоры, а найти ответы на главные вопросы: что происходит с человеком в этом мире? Что происходит с народом и страной? Он раз- мышлял о книгах, об авторах, но не ставил оценок — кому пятерку, кому тройку, кому двойку. Двоечников Аннин- ский просто не читал, не до- читывал. Ему жаль было тра- тить на них время, поскольку он пытался постичь истину. А дело это, по его мнению, тяжелое. На той же встрече в Останкино он говорил, что правду о себе выдержит не каждый. В чем заключается 24 № 220/26098/14 НОЯБРЯ 2019 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА Прямая речь ” Он не примыкал ни к новым западникам, ни к новым почвенникам. Он не колебался вместе с линией партии. Так что в пору разломов, размежеваний, отречений, скоропостижных прозрений, похожих на предательство, у него не было нужды от чего-то отрекаться, чего-то стыдиться