Липецкая газета. 2018 г. (г. Липецк)

 Базарная площадь в Усмани сто лет назад.  Дочери Цветаевой, ради которых она предприняла опаснуюпоездку.  Эмма Меньшикова у памятной доскиМариныЦветаевой на усман- ском вокзале.  Из серии «Былое» 27 № 173/25801/6 СЕНТЯБРЯ 2018 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА которыми у меня одинаковое пристрастье к янтарю и пе- стрымюбкам—и одинаковая доброта: как колыбельная песня...» Ни слова лишнего Больше недели пробыла Цветаева в Усмани. И однаж- ды не выдержала: вступила в спор с «опричниками» о Боге и революции, чем вызывала бурю негодования. Масла в огонь подлила и теща: «Был Николаша — были у нас хлеб да каша... а теперь за кашей за этой—прости господи! — как пес язык высуня, 30 верст по грязи отмахиваем» Цветаеву обвинили в «рас- качивании»Советскойвласти, подстрекательстве погромов и юдофобстве, но, на счастье, вернулись сын тещи и его друг, привезли и на долю Ма- риныполпудамуки.Приятель Цветаевой принял решение быстро «сматываться»: «Ну и гнездо, Марина Ивановна! Я волосы на себе рву, что вас здесь с ними одну оставил! Вы же ничего не понимаете: они все будут расстреляны! Тут ревизии ждут. Левит на Каплана донес, анаЛевита— Каплан донес. Такая пойдет разборка! Ведь здесь главный ссыпной пункт — понимае- те?.. И, ради Бога, ни одного слова лишнего! Мы уж с Коль- кой тещу за сумасшедшую выдали. Задаром пропадем!» Стенька Разин Ну а последний вечер в Усмани Марина проговорила со «Стенькой Разиным» — так она назвала одного из продотрядовцев, белокурого молодца, имя которому само сердце Цветаевой «вызвони- ло» (ох уж это ее страстное, горячее сердце!). Наивный, потерявшийся в событиях того времени «Стенька» с оди- наковым восторгом расска- зывал ей об отце — «великом церковнике», который пишет книгу «Слезы России» (!), о Наследнике, в чьем полку не- давно служил, и о том, как он грабил банк в Одессе. Цветаева подарила ему на прощанье серебряный пер- стень и читала-читала ему стихи: «После тещ, свах, пшен, помойных ведер, на- ганов, Марксов — этот луч (голос), ударяющий в эту синь (глаза!). Ибо читаю ему прямо в глаза: как смотрят! В ва- сильковую синь: сгинь..» Позже она напишет: Царь и Бог! Простите малым Слабым — глупым — грешным —шалым, В страшную воронку втянутым, Обольщенным и обманутым, — Царь и Бог!Жестокой казнию Не казните СтенькуРазина!.. Мука рифмуется с мешком До вокзала три версты: зна- чит, Цветаеву для безопасно- сти в последний день куда-то переселили. Не могла же она с чайником за кипятком на станциюза три верстыходить! Невозможно без сочувствия читать, как Марина тащила к поезду свои «две корзинки: одна кроткая, круглая, другая квадратная, злостная, с же- лезными углами и железкой сверху» с пшеномимукой». «О, идиотизм,— пишетЦветаева, — за мукой — с корзинами! Мука, которая рифмуется только с одним: мешок!» Чтобы как-то отвлечься, она представляет себе, что все это—страшный сон, который закончится, когда она, «благо- получно растряся» свои запа- сы «по 80-ти заградительным отрядам», весело ворвется в свою борисоглебскую кухню и «тут же — без отдыши» вы- дышится стихом! Возвращение Несмотря на заградитель- ные отряды, вокзалы кишмя кишели народом, тянущим на себе сплошные мешки. Одна- ко с помощью «опричников» («крики, выстрелы в воздух, визг») Цветаевой удалось по- пасть в вагон. Придя в себя, она собрала себя «в кучку»—и вдруг «вне- запный всплеск в памяти: что-то темное ввысь! горит! Ах, рука на прощание, с моим перстнем! Станции Усмань Тамбовской губ<ернии> —по- следний привет! Москва, сен- тябрь, 1918». Так она с каким- то даже сожалением завершит очерк, написав его, конечно же, по свежим следам. Но работа эта впервые уви- дела свет лишь в 1924 году в парижском журнале «Совре- менные записки», когда Цве- таева жила уже за границей, воссоединившись с мужем по- сле шести лет разлуки. Тогда же и много позже она написа- ла много стихов, связанных с поездкой в Усмань. Впечатления от поездки были настолько сильны, что уже в 1938 году на последнем листе «Вольного проезда» в журнале Марина своим убо- ристым почерком написала пророческие слова: «Перечи- тывала и правила двадцать лет спустя, накануне другого вольного проезда». Подпись — и: «Ванвер, 14 мая 1938 года». Через некоторое время она вернулась в Россию. И «оставила голову» навсегда в Елабуге — слава Богу, не Ус- мань несет этот тяжкий крест. Усмань помнит ее живую, ве- селую и даже чуть-чуть влюб­ ленную, как и подобает поэту. Молодая, выносливая, она преодолевала все трудности. Убить ее можно было только нелюбовью, равнодушием и невозможностью писать: все это случилось позже... Запоздалые признания Зато сегодня у Цветаевой много поклонников и друзей, настоящих и верных, о ко- торых она когда-то неистово, до боли мечтала. Она дожда- лась признания, пусть и не- сколько запоздалого. Когда в 2002 году в Усмани на здании железнодорожного вокзала была открыта памятная до- ска в ее честь, это был всего лишь двадцатый, включая и зарубежье, памятный знак, посвященный Марине. И только в 2006 году по- явился собственно памятник МаринеЦветаевой—в Тарусе. Еще через год открыли па- мятник Цветаевой в Москве в Борисоглебском переулке. Ну и Зураб Церетели постарался, увековечил Марину во Фран- ции, на берегу Атлантическо- го океана, где она отдыхала в 1926 году. Все эти памятники счита- ются не слишком удачными. Усманскаяже памятная доска (скульпторВалентинЧелядин) гораздо ценнее в этом смысле. Мечтали мы и о памятнике Цветаевой. Но не сбылось. Старшую из тьмы выхватывая... К сожалению, привезен- ных для детей продуктов хва- тило ненадолго. Добрые люди посоветовали Марине отдать девочек в образцовый детский приют в Кунцево, где кормят американскими продуктами, присылаемыми в Россию в ка- честве гуманитарной помощи. Цветаева согласилась. И по сию пору досужие люди обвиняютМарину в том, что она была плохой матерью, не любила своих детей. Это обрыдлая ложь. Она билась как могла. И когда, приехав навестить дочерей, увидела, что старшая, Ариадна, мечет- ся в тифозном жару, увезла ее домой. И спасла. А малень- кая Ира умерла от голода: оказалось, в приюте детей не кормили — там на них нажи- вались... Невозможно читать без слез такие Маринины строки: Две руки, легко опущенные На младенческую голову! Были—по однойнакаждую— Две головки мне дарованы. Но обеими — зажатыми — Яростными—как могла!— Старшую у тьмы выхватывая — Младшей не уберегла. Две руки — ласкать — разглаживать Нежные головки пышные. Две руки — и вот одна из них За ночь оказалась лишняя. Светлая — на шейке тоненькой — Одуванчик на стебле! Мной еще совсем непонято, Что дитя мое в земле. Остались только стихи Троим детям дала жизнь Марина Цветаева: в эмигра- ции у нее родился сын Геор- гий. И ради их благополучия она глохла и слепла, чтобы не внимать своей Музе. И та по- кинула ее навсегда. Это был тот предел, за которым не стало самойМарины. Зато она никогда не узнала, что мужа расстреляли, дочь почти 20 лет провела в ссылках, а сын погиб на фронте. Все исчезли. Остались только стихи. И па- мятнаядоска вУсмани, с кото- рой Марина глядит ничего не видящими от слез глазами... Эмма Меньшикова Стихи о Марине *** Я на все времена! — говорила Марина. Но, увы, прошли времена. И с тоскою по Родине и по рябине Ты, Марина, кому нужна?! Собираются черные вороны в стаи, А романтикам места нет. Ты для племени этого слишком простая, Ибо что для него — поэт?! Времена миновали и — и век наш треклятый Пустотой доволен вполне. Как бы ты, Марина, сейчас по Арбату Пробиралась сквозь блеск огней, Где бы ты свой фонарь зажигала наддверный И в каком таком терему? —Я до всякого века, с душою безмерной! — Говорила, а шла во тьму. Раствориться, не быть, ускользнуть захотела, Ибо кончились времена. Ибессмертную душу сгубила так смело, Что свое изжила она? Ах, как больно: опять полыхает рябина. Только времени вовсе нет. Ястобой, я держутвои руки, Марина, Помолись — и увидишь свет... Марина Цветаева * * * Привычные к степям — глаза, Привычные к слезам — глаза, Зеленые — соленые — Крестьянские глаза! Была бы бабою простой, Всегда б платили за постой Всё эти же — веселые — Зеленые глаза. Была бы бабою простой, От солнца б застилась рукой, Качала бы — молчала бы, Потупивши глаза. Шел мимо паренек с лотком… Спят под монашеским платком Смиренные — степенные — Крестьянские глаза. Привычные к степям — глаза, Привычные к слезам — глаза… Что видели — не выдадут Крестьянские глаза! 9 сентября 1918 ФОТО ПАВЛА ОСТРЯКОВА ФОТО ИЗ АРХИВА ВИКТОРА ЯРЦЕВА