Липецкая газета. 2017 г. (г. Липецк)

ВЕК № 21/25399/ 2 ФЕВРАЛЯ 2017 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 8 „ Из серии «Былое» К 100-летию Октябрьской революции Событие за кадром — Вы обратили внимание, как то ловко, то неуклюже наши СМИ, особенно телеви- дение, вели речь о легендар- ном параде вМоскве седьмого ноября 1941 года? Да, немцы приближались к столице. Да, Сталин принял рискованное решение парад провести. Да, военные части прошли по Красной площади. Да, это была демонстрация верыв по- беду. И прямо с парада бойцы отправлялись на передовую. Психологическое, нравствен- ное, наконец, пропагандист- ское значение все это имело, безусловно, немалое. Однако комментаторы и репортеры умудрялись даже не упомя- нуть, что шествие-то было связано с двадцать четвертой годовщиной Октябрьской ре- волюции. Повод просто оста- вили за кадром. — Традиционно история считается хранилищем па- мяти. В принципе, из этого хранилища ничего нельзя выбрасывать. Но существует и такая социальная функция, когда по воле власти, старани- ями ретивых и угодливых иде- ологов целенаправленно орга- низуется забывание каких-то идей, процессов, личностей. Их предпочитают отодвинуть на периферию внимания, на обочину. — Кое-кто даже не скры- вает: о революции старшему поколениюхорошо бызабыть, а молодым лучше вообще о ней не знать и не размышлять. Один из ваших коллег, Леонид Иосифович, на ТВ недавно одобрительно отреагировал на реплику, что вот, дескать, старшеклассники не могут толком объяснить, кем был Ленин. Я своими глазами читал в ученических тетрад- ках, что Ленин был первым олигархом, известным пол- ководцем, президентом то ли до Ельцина, то ли сразу после Время, вперед? Чему должна учить история И. НЕВЕРОВ Помните мажорную, будоражущую кровь мелодию гени- ального Свиридова, с которой начиналась главная в Советском Союзе информационная телепрограмма? Этот музыкальный фрагмент назывался «Время, вперед!». Мало у кого тогда воз- никал вопрос: а нужно ли давать времени такуюкоманду, стоит ли подстегивать события, не дожидаясь, пока они дозреют, об- ретут надежную опору в экономике, культуре и прежде всего — в умах и сердцах большинства? Когда доктор исторических наук, один из самых авторитет- ных ученых Липецкого педагогического университета Леонид Земцов отвечал на мои вопросыоб Октябрьской революции, он привел слова народовольца Александра Желябова: история, мол, движется ужасно медленно. Надобно ее подталкивать. Этот пафос искусственного, насильственного ускорения передавался от одного поколения революционеров другому. Не случайноизвестнуюкнигу обискренних, готовыхпожертвовать жизнью (увы, не только своей) людях, жаждавших свободы и справедливости, писатель Юрий Трифонов озаглавил «Не- терпение». Но наш разговор с Леонидом Иосифовичем начался не с этого. 1916-й год бурлил народным недовольством. Ельцина. Уважаемыйисторик с удовольствием констатиро- вал: такая неосведомленность — дело благое. Нечего детям забивать голову этой инфор- мацией. — Невежество ни в какой ситуации нельзя оценивать со знаком «плюс». Тем более, если имеется в виду явление столь масштабное, много- слойное, драматическое, как революция семнадцатого года. Как бы к ней сегодня ни от- носились. Для одних она по- прежнему великая, социали- стическая. Для других, как писали в девяностые годы, не великая, не социалистическая и даже не октябрьская, по- скольку по новому календарю отмечалась в ноябре. Да и не революция вовсе, а переворот. Но замалчивать ее бессмыс- ленно и опасно. Историю эту надо знать. Хотя бы для того, чтобы она не повторилась. Революция — это плохо — Есть еще одна ловушка, когда вглядываешься в про- шлое: предельно упростить его, превратить в удобнуюсхе- му. Можно спорить о словах — была ли у нас революция или был переворот. Но в те же девяностые я натолкнулся на утверждение, будто всю зава- руху устроили преступники из мафиозной большевистской партии. Не будь их, у нас была бы либо счастливая монар- хия, либо цивилизованная демократическая республика. А они, и только они, все ис- портили... —Ну, неумных людей, как говорится, не сеют и нежнут... —Тем не менее, сейчас все время твердят: революция — этоплохо, революцийне долж- но быть. Но такие пожелания вряд ли осуществимы. Войны тоже страшны и кровавы. Но что-то нет особой надежды, что в обозримом будущем войны на планете Земля не случится. ИдайБог, чтобыона не была глобальной. — Но все-таки усилия по предотвращению и войн, и революций не бесполезны. Говорят, история ничему не учит. Мне трудно с этим согла- ситься. Уроки ее не проходят даром. Их нужно настойчиво встраивать в систему воспита- ния. Миру грозят различные опасности. Экологическая катастрофа, к примеру, по своим последствиям может оказаться несравнима и с са- мой радикальной революцией. Чтобы не допустить бедствий подобного размаха, важно остановить другую катастро- фу — духовно-нравственную. И здесь встает вопрос о гу- манизации знаний. Выдаю- щийся физик Легасов писал о причинах Чернобыля: это результат недостаточной гума- нитарной подготовки, потому что она формирует у людей ответственность за то, что они делают. А иногда, добавлю, и творят. —Есливернутьсяксемнад- цатому году, силам, которые были втянуты в революцию, недоставало ответственности? —В определенной мере да. Вот мы помянули Желябова: надо, мол, подтолкнуть исто- рию. Но и торможение ее тоже имеет дурные последствия. Что получилось? На одном полюсе — экстремистское не- терпение, на другом—застой, желание всеми средствами избежать каких-то действий, реформ. — Замечательный религи- озный философ и публицист Георгий Федотов уже в эми- грации закончил одну свою статью, назвав, как он считал, двух главных виновников рус- ской революции: Владимира Ленина и Николая Романова. —Здесь есть большая доля правды. Последний монарх и его окружение понимали, что перемены назрели, но боялись их. Как сказано у Салтыкова-Щедрина: хорошо бы все улучшить, ничего не меняя. Посмотрите на людей, занимавших ключевые посты при Николае II. Нужны были умные, деятельные реформа- торы. А император тасовал все ту же колоду. Его при- ближенные клялись в предан- ности монархии, но мало что предпринимали для спасения страны. — Ну да, престарелый, бессильный премьер Горемы- кин... — Да только ли он! А Штюрмер? Он ведь давно себя скомпрометировал. Чего от него мог ждать император? — Такое впечатление, что Николай II, человек не слишком волевой и больше думавший о благополучии своего семейства, нежели о стране, подбирал кадры себе под стать. — Но и Временное пра- вительство упустило шансы. Какие вопросы будоражили народ? Война и земля. Солда- ты устали воевать, не знали, ради чего они лежат в окопах, убивают и умирают. Адеревня хотела справедливого раздела земли. Она этого жаждала, считайте, с момента отмены крепостного права. Но при- шедшие к власти юристы и остальные далекие от народа политические деятели тверди- ли о войне до победного конца. А земельный вопрос отклады- вали на потом. Они, в отличие от большевиков, историю не пришпоривали. Наоборот, натягивали повода и — со- скальзывали в старую колею. «Верхи» и при царе, и после его отречения не чувствовали Россию, особенно корневую провинцию, глубинку. Про уважение —Однако часто слышишь, чтонароджилне так ужплохо. На его долюи прежде выпада- лииспытания не легче. Атут... —У Окуджавы есть стихи: Вселенский опыт говорит, Что погибают царства Не от того, что тяжек быт Илистрашнымытарства, А погибают от того (И чем больней, тем дольше), Что люди царства своего Не уважают больше. По-моему, это объясняет и трагедию семнадцатого года, когда даже высшая знать, эли- та, членысамойцарской семьи были за отречение Николая, и то, что было уже на нашем веку в девяносто первом. Тогда ведь тоже оказалосьмало охот- ников защищать советскую власть. Я как-то знакомился с ар- хивным делом 1916 года. Там- бовский судейский чиновник разбирался с оскорблением императора. Государя поно- сил в кабаке подвыпивший мужичок. Против него сви- детельствовал благообразный седобородый крестьянин. Я, говорил он, не могу позво- лить, чтобы так отзывались о нашем отце-самодержце. Вот если бы ругали царицу Александру Федоровну, тут бы я и слова против не ска- зал. Видите, что творилось в головах людей, отнюдь не революционно настроенных. В ту пору ни телевидения, ни радио не было, но их функ- ции выполняли слухи. В том числе и о нехорошей немке на троне. А давайте посмотрим на положение дел по-простому, по-человечески. Лежит, пред- положим, в петербургском госпитале раненый солдат, хлебнувший лиха на фронте. Ему скоро опять на передовую. А в большом богатом городе он наблюдает сытых, мордатых, благополучных, они ходят в рестораны, театры, кабаре, обделывают свои гешефты. Их тяготы войныне касаются. Что должен чувствовать этот человек в солдатскойшинели, что думать и о сильных мира сего, и о стране, именем кото- рой его посылают на смерть? А женщины, чьих детей, мужей забрали из дома на четыре года? Они в городе стоят в оче- редях за хлебом или в деревне выбиваются из сил, пашут, сеют, растят малолеток? Все это накапливалось, наслаи- валось... Окончание на 10-й стр.