Липецкая газета. 2017 г. (г. Липецк)

ВЕК Другая история В памяти каждого человека, каждой семьи эта дата имеет свой особый оттенок ЕЛЕНА БРЕДИС Восемьдесят лет назад моего прадеда, Эдуарда Ма- тисовича Бредиса расстре- ляли. Он был коммунистом, но к тому моменту ни в каких властных органах не работал и партийной деятельностью не занимался. Он всего лишь заведовал всеми гостиница- ми Ростова-на-Дону. Может, именно это его и погубило: должность-то была завидная. А на следующий год забрали деда — Эдгара Эдуардовича. Моему отцу тогда было шесть лет, но он до сих пор помнит перешептывание ро- дителей: «Арестовывают, арестовывают, по подъездам идут…»Помнит, как однажды ночью во всей квартире за- жегся свет. Помнит крепыша- блондина в кожаной куртке, который говорил остальным: «Ребята, потише, пацана разбудите». Бабуля расска- зывала, что следователь, к которому она прорвалась на следующий день, только со- чувственно развел руками: «Что я могу вам сказать? Смо- трите сами, это все, что на него есть»,—и показал ей папку, в которой было полторы маши- нописных странички, почему- то на папиросной бумаге. Кажется, деда обвиняли в организации какого-то за- говора с целью свержения советской власти. Работал он тогда редактором ростовской газеты, а до этого много лет служил комиссаром полка. Ему, тридцатишестилетнему, дали сначала десять лет, а потом добавили еще восемь. Реабилитировали его в 1956 году. Большую часть из этих восемнадцати лет он валил лес где-то в Крас- ноярском крае, потом там же отбывал наказание в ко- лонии-поселении. Я его уже помню человеком весьма дородным, вальяжным и не- спешным. Бабуля же честно говорила, что он и по моло- дости был слишком ленив не то что для заговоров, но даже и для вольнодумства. Про- сто время тогда было такое. Когда его собственного отца, старого большевика Эдуарда Матисовича Бредиса в 1937 году расстреляли, дед сказал ей только одно: «Откуда мы знаем? А вдруг что-то такое было…» Вера была неподдельная Свои восемнадцать лет «Северов» он советской вла- сти простил однозначно и безоговорочно. И никогда в ней не усомнился. Ветхие полдомика на Балтийском взморье, квартиру в центре Риги и пенсию побольше, чем у остальных, воспринимал как высокую честь и награду за преданное служение. Простила ли бабуля «же- стокого тирана», которого, как в фильме «Покаяние», нас сегодня призывают сбро- сить в мусорный овраг? Да, простила, спокойно и без надрыва. Хотя сразу после ареста мужа первым делом ее с ребенком выкинули из Ростова в дальнюю станицу Гниловскую, где надо было как-то жить в полуразвалив- шемся сарае да еще как-то кормиться. Отец вспоминал, что на работу ее никто не брал, а потому есть было нечего. А еще говорил, что было безумно стыдно ощу- щать себя «сыном врага на- рода». Справедливости ради надо добавить, что жители станицы хоть и сторонились «чужаков с клеймом», но по мере возможности старались подкармливать. Впрочем, с возрастом стыд за отца у него прошел. Мо- жет, потому что уже после реабилитации дед Эдгар ска- зал ему: «Запомни, Совет- ская власть не ошибается! Ошибаются только люди». Бабуля рассказывала, что в день смерти Сталина у нее было ощущение, что теперь непонятно, как дальше будет жить народ. Отец, тогда уже студент московского вуза, пытался прорваться на по- хороны Вождя, где его чуть не раздавили толпы таких же страждущих. Скажете, ослепление, зом- бирование? Не знаю. Знаю только, что отец всю свою жизнь прожил в полном со- ответствии с моральным ко- дексом строителя комму- низма, который, впрочем, полностью совпадал с его внутренним кодексом чести. Что не сжигал и не выбрасы- вал свой партбилет. Что за все годы своего тяжелого детства он, повзрослев, никогда не предъявлял претензий ни стране, ни власти. И даже да- ющий материальные льготы статус «ребенка репрессиро- ванного» не стал оформлять, считая это чем-то постыдным и предательским. «Крестный отец» Зорге А вот еще одна история. Советские граждане стар- шего поколения наверняка помнят фильм «Операция «Трест», где Армен Джигар- ханян сыграл роль знамени- того разведчика Артузова. Впрочем, Артузов — это псевдоним. На самом деле так звали основателя советской контрразведки Артура Хри- стиановича Фраучи, своего рода «крестного отца» друго- го выдающегося советского разведчика Рихарда Зорге. Артур Христианович был начальником иностранного отдела ОГПУ, возглавлял там всю внешнюю разведку. Потом— внешнюю разведку Минобороны. Был арестован в ночь на 13 мая 1937 года по обвинению в шпионаже в интересах четырех иностран- ных держав, против которых он так яростно боролся. 27 августа 1937 года его рас- стреляли. Мне выпало огромное сча- стье быть знакомой с его внуком — величайшим рос- сийским гитаристом Алек- сандром Фраучи. Его отца, Камилла Артуровича, по- сле расстрела легендарного Артузова в пятнадцать лет арестовали как сына врага народа. Дали подростку меру наказания вполне взрослую — девять лет. Да еще и на Колыме. В лагере он, совсем еще мальчишка, умирал от голода, потому что пайка была — маленький кусочек черного хлеба с машинным маслом и пять сигарет. Если кусочек хлеба сжать в ла- дони, из него начинала течь вода. Но все это при условии, что за день свалишь шесть корабельных сосен. Спустя какое-то время жизнь в нем уже еле теплилась, и было велено оттащить его в барак для умирающих. Одним из тех, кто нес Камилла, был потомок князей Трубецких. Неожиданно выяснилось, что в лагерь должна нагря- нуть комиссия. И было ре- шено срочно создать симфо- нический оркестр из заклю- ченных. Дескать, не пилой единой. Вот тут-то князь Трубецкой и напомнил, что мальчишка, которого унесли умирать, — музыкант, скри- пач. Кинулись разыскивать доходягу, назначили двой- ную пайку, велели кашей откармливать. А он больше одной ложки съесть не может — желудок ссохся. Но вот как вспоминает этот период самКамиллАрту- рович: «Вы не представляете, какие люди жили рядом со мной в бараке! Интеллиген- ция высочайшей пробы! Для меня, мальчишки, быть ря- дом с ними, общаться с ними было величайшим счастьем. С нами сидел профессор ма- тематики. Знаете, как он копал ямы? Скрупулезно, до миллиметра вымерял ме- тровый квадрат, а потом на- чиналштыком лопаты строго вертикально углубляться в грунт примерно на сантиметр со всех сторон. Затем он ладо- нями аккуратно выбирал всю землю. И так продолжалось дальше. Это была не яма, а шедевр, хотя за день он не успевал выкопать ни одной. Из-за этого его лишали пай- ки, но он просто не мог иначе. Вот у него-то я на всю жизнь научился, как надо рабо- тать… Есть память власти и память рабства. Если всю жизнь быть в плену чужих эталонов, то всю жизнь про- ведешь рабом. Если я вспо- минаю, что я — творец, то во мне возникает память власти. Размышляйте, эксперимен- тируйте, думайте». Его сын, Александр Фраучи, говорил, что отец всегда вспоминал лагерные годы как лучшие в своей жизни. Без фиги в кармане Что за парадокс, что за за- гадка? Как объяснить, что из всех этихмучений, унижений и лишений человек вышел с новым пониманием свободы? Как вообще годы ГУЛАГа можно назвать лучшими в своей жизни? Как можно было именно после концла- геря ощутить в себе власть творца? И потом всю жизнь заниматься музыкой, воспи- тать целую плеяду талантли- вых и благодарных учеников, не держа при этом никакой фиги в кармане в адрес Со- ветской власти или Отца всех народов, продолжая гордить- ся собственным отцом-рево- люционером? Кстати, культ Артузова передался и семье Александра Камилловича Фраучи. И вот как-то не укладыва- ется у меня в голове, почему только диссидентов и право- защитников из «Мемориала» надо считать честными, по- рядочными и смелыми? По- чему всех остальных нужно причислить к оболваненным рабами. Если ты не предал идею, предавшую тебя, зна- чит, ты уже раб и слабак? Конечно, тридцать седь- мой год навсегда останется в памяти народа страшной черной датой. Но только да- вайте не будем забывать, что в памяти каждого конкретного человека, каждой конкрет- ной семьи эта дата имеет свой особый оттенок. Да, мы все помним и скорбим. Да, мы не допустим повторенья. Но не надо в очередной раз за- ставлять нас сгибать спину и каяться, каяться, каяться, опять многократно испыты- вая комплекс вины… Потому что именно это превращает нас в рабов. ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО ЕЛЕНОЙ БРЕДИС № 69/25447/ 13 АПРЕЛЯ 2017 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 10 Есть память власти и память рабства. Если всю жизнь быть в плену чужих эталонов, то всю жизнь проведешь рабом. Если я вспоминаю, что я — творец, то во мне возникает память власти. Размышляйте, экспериментируй- те, думайте “ И еще По данным документов, хранящихся в архивах, среди заключенных, содержащихся в лагерях ГУЛАГа, боль- шинство составляли уголовники, а «репрессированных», как правило, было менее 1/3. Исключение составляют 1944-1948 годы, когда эта категория получила достойное пополнение в лице власовцев, полицаев, старост и других «борцов с коммунистической тиранией». Еще меньше был процент «политических» в исправительно-трудовых колониях. Камилл Артурович Фраучи с сыном Александром. Артур Христианович Фраучи (Артузов).