Липецкая газета. 2016 г. (г. Липецк)

И. НЕВЕРОВ В двух предыдущих номерах «ЛГ в четверг» рас- сказала о фестивалях «Ленфильма», проходивших в Липецке в минувшие 60-70 годы. Дни известной российской киностудии оставили заметный след в ле- тописи культурнойжизни областного центра. Сегодня – еще однафестивальнаяистория, связанная сфильмом «Республика ШКИД». ■ Кадр из кинофильма «Республика ШКИД». ■ Геннадий Полока. ДАЛЕКОЕ — БЛИЗКОЕ Полока по-прежнему влюблен в двадцатые годы минувшего века. И никакие тридцатые, пятидесятые или семидесятые не перечеркивают романтику и надежды энтузиастов той эпохи № 36/25164/ 25 ФЕВРАЛЯ 2016 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 21 Место премьеры — Липецк! Как «Ленфильм» приезжал к нам в гости Двадцатые годы, любовь моя… По-видимому, у телевизи- онщиков есть своя табель о рангах. В соответствие с чем они аккуратненько, тютелька- в-тютельку, отмеряют эфир- ное время юбилярами. Если юбилей у Георгия Свиридова, можно и поскромнее. А если что-нибудь круглое наступит в жизни Игоря Крутого или Игоря Николаева, тут нельзя скупиться. Николаева так же, как Пугачевой и Баскова, много не бывает. Реестр Геннадия Полоки Вот и сравнительно недав- няя солидная дата в жизни Геннадия Полоки, конечно, получила-такикое-какое осве- щение. Но не слишком яркое. И свет погасили быстро. Онже все-таки не Михалков и даже не Михалков-Кончаловский. Боюсь, нынешним зрителям, включая большинство моих читателей, это имя вообще незнакомо. Хотя фильмы Полоки, не сомневаюсь, они смотрели. Еще в детстве — гениальную «Республику ШКИД». А повзрослев — «А был ли Каротин?», «Оди- ножды один», наконец, про- лежавшую Бог весть сколько лет на полке запрещенных кинолент «Интервенцию». Автор их по гамбургскому счету — живой классик. На- следник по прямой Сергея Эйзенштейна, для которого искусство театра и кино — это монтаж аттракционов, ударных, ошеломляющих, комических, трагических, из которых складывается мозаи- ка времени, когда поэтическая условность ведет к особому видению реальности. Геннадий Полока навер- няка имеет свой реестр обид к советской власти. Она по- глядывала на него насторо- женно и неласково. Причина? Да все та же: стилистические несовпадения. Если требова- лась абсолютная торжествен- ная серьезность, он позволял себе игру, иронию, гротеск. Если полагалось смеяться, он вдруг становился серьезен и драматичен. Если зрители ожидали приземлено-реали- стической достоверности и крохоборческих подробно- стей, он создавал плакат или обнажал театральные, даже балаганные корни искусства. Не исключено, что во второй половине двадцатого века и сам Маяковский, будь он жив, с его «Мистерией-буфф», где революционные проле- тарии карабкаются на небо, где действуют ангелы, черти, карикатурные капиталисты, тоже попал быпод подозрение и запрет. Это как у Ильфа и Петрова: «Скажите, почему вы пишете смешно? Что за смешки в реконструктивный период?Вычто, с ума сошли?» Полока такие недоуменные вопросы и претензии слышал не однажды. Но сегодня он не выставляет счет прошлому, не несет впереди себя, как хо- ругвь во время крестного хода, тот самый перечень запретов, поправокк готовымкартинам, ломавших изначальный за- мысел, идей, зарубленных на корню. И не отрекается ни от чего созданного им после за- видного успеха «Республики ШКИД». То есть не следует примеру Булата Шалвовича Окуджавы, очень уж пото- ропившегося объявить, что любимая многими поколени- ями его поклонников песня про комиссаров в пыльных шлемах — это заказуха, он ее сочинил чуть ли не под давлением, думая и чувствуя совсем не то, совсем не так. Полока по-прежнему влюблен в двадцатые годы минувшего века. И никакие тридцатые, пятидесятые или семидесятые не перечеркивают романтику и надежды энтузиастов той эпохи. Ребята с улицы Почему я столько пишу о Полоке? Потому что он дваж- ды участвовал в ленфильмов- скомпразднике вЛипецке. На одномизпервых фестивалей демонстриро- валась «Ре- с п у б л и к а Ш К И Д » . Фильм по- корял, под- чинял себе сразу, с первых же кадров. Когда востроглазое беспризорное пацанье, заполнив весь экран, пело одновременно и тоскли- вую, и тайно озорную песенку о кошке, у которой четыре ноги, сердце в груди начинало болеть. Оно словно перево- рачивалось и раскрывалось, чтобывпустить в себя и состра- дание, и восхищение этими упорными, полными жизни и энергии мальчишками. А потом появлялся Викниксор — молодой Сергей Юрский, директор детдома, правозвест- ник новой педагогикии вместе с тем интеллигент дорево- люционного раз- лива. Го- во- рят, про- читав по- в е с т ь « Р е - с п у - блика ШКИД», Макаренко заметил, что это добросовестно описан- ная педагогическая неудача. Все-таки он был неправ. Хотя бы уже потому, что книжку-то эти написали два воспитанника ШКИДы, два питомца пафосного, с прямой по-дворянски, по-офицерски спиной Викниксора — Вик- тора Николаевича Сорокина. ки», если не ошибаюсь, на последнем ленфильмовском фестивале седой Геннадий Полока демонстрироваликом- ментировал «Интервенцию» —о событиях, связанных с вы- садкойфранцузскихморяков в охваченной революционными страстями Одессе. Табу на нее было снято практически одновременно с «Проверкой на дорогах», «Комиссаром» и другими чем-то не понравив- шимися цензорам картинами хрущевских и брежневских десятилетий. Помню долгий диалог режиссера с членами в ту пору активно работавшего в Липецке киноклуба. Слушая нефорсированный, неактер- ский голос гостя, предпочи- тавшего вести неполитиче- ский, неидеологизированный разговор об искусстве, а не о текущем моменте, едва вери- лось, что именно этот тихий, спокойный, словно чуть от- страненный человек поставил на редкость темпераментную картину, в которойВысоцкий, Копелян, Аросева, Золотухин и другие блестящие мастера разыгрывали почти цирковые скетчи, да и само действие то и дело переносилосьфактически на цирковую арену. Народное балаганное зрелище — ну, конечно, разве можно было выпускать его на экраны к какой-то круглой годовщине Великой Октябрьской рево- люции, как планировалось первоначально? Не из-за этого ли показного серьезничанья и растеряны были творческие открытия и традиции первых советских лет, оказались в конце концов не ко двору ни Мейерхольд, ни Таиров, ни Бабель? А Геннадий Полока по природе своего дарования встраивается именно в эту цепочку… * * * Дни киностудии «Ленфильм» оборвались с той же законо- мерностью, с какой стали исчезать с большого экрана совет- ские, а затем российские фильмы. Потомпрошла информация, что и сам «Ленфильм» дышит на ладан. Его ветераны и корифеи, допустим Алексей Герман, обращались в прави- тельство, пытались сохранить вторую по значимости после «Мосфильма» студию, с которой связаны великие имена, великие фильмы. Удалось ли это? Я не знаю. Но с благодарностью вспоминаю, что в годы, когда там рож- дались ленты, оставшиеся в истории и нашего, и мирового кино, Липецк дружил с ее мастерами. И они, быть может, тоже дорожили этой дружбой, этими связями не меньше, чем мы, их зрители и поклонники. Во всяком случае, в фильме ПолокиВикниксорпобеждает. И побеждает сам режиссер, взявшийна десять-пятнадцать главных (неглавныхвкартине, по-моему, просто нет!) ролей ребят с улицы. Иные из них были трудные, с очень непро- стой судьбой. Он, не помню, то ли предваряя, то ли завершая показ, говорилонихвлюблено. Они всё оказались фантастиче- ски одаренными. На сей счет, к слову, у публики сомнений не возникало. Такой детский, подростковый ансамбль уда- валось собрать, соединить и заставить играть на пределе психологическойубедительно- стии в тоже время вжанровом ключе, заданном постановщи- ком, разве чтоРолануБыковув «Чучеле» да Динаре Асановой в «Пацанах». А уже в начале «перестрой-