Липецкая газета. 2016 г. (г. Липецк)

№ 27/25155/ 11 ФЕВРАЛЯ 2016 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 6 ДАЛЕКОЕ — БЛИЗКОЕ В общем, нас ожидала неде- ля счастья. А вдруг пожалует сама Вертинская? Ей было то ли шестнадцать, то ли семнадцать. Это ошеломляло: только что вспыхнувшая в гриновских «Алых парусах» «звзедочка» — моя ровесни- ца. Теоретически мы могли учиться в одной школе, в од- ном классе, даже сидеть за одной партой. В нее поголовно влюбились все мальчишки Со- ветского Союза. Так же, как и все девчонки млели, едва в кадре возникал Михаил Козаков с его утонченно-ари- стократичнойивтоже время опасной притягательностью. Господи, сделай так, чтобы эти двое приехали на пре- мьеру! Без главных героев Не приехали. ИВладимира Коренева, к огорчению пре- красного пола, тоже не было. Даже режиссер Владимир Чеботаревне выбрался.Фильм представлял главный опера- тор Эдуард Розовский. Это, решили мы поначалу, совсем неинтересно. И ошиблись. Но сначала был самфильм. Зелено-голубая морская глу- бина и какая-то потусторон- няя, таинственная музыка электроинструментов молодо- го и еще не ведомого широкой публике Андрея Петрова. Это потом народ запоет его «Я шагаю по Москве» и будет расхватывать тускло побле- скивающие виниловые диски с записями вальса из «Бере- гись автомобиля!» и песен из «Служебного романа». Но для меня до сего дня остается самой любимой другая петров- ская песня—«Уходит моряк в свой опасный путь, «прощай», говорит жене...». Она вобрала в себя всю романтику и печаль дальних странствий, всю го- речь разлук и усталость от су- ровойжизни на суше, которой мореплаватель предпочитал шторм и риск путешествий по прекрасному и безжалостному океанскому простору. Впрочем, наутро после по- каза «Человека-амфибии» город распевал не ее, а иро- нически-стилизованные, в сущности, пародийные купле- ты «Эй, моряк, ты слишком долго плавал...» Они должны были разоблачать развязную Место премьеры — Липецк! Как «Ленфильм» приезжал к нам в гости И. НЕВЕРОВ В моем провинциальном, не слишком бога- томвпечатлениямидетстве, вдалиот консерва- торских залов, Третьяковки и Эрмитажа, кино было не важнейшим из всех искусств, а чудом и праздником. Ожидание воскресных походов в рабочий клуб на дневной сеанс скрашивало бесцветные, рутинные школьные будни. Любимые актерыказались небожителями. Они еще не курсировали по стране, играя в наскоро поставленных антрепризных спектак- лях. Шутку Гоши Куценко в фильме «Упраж- нения в прекрасном» насчет гастролей его с коллегами в каком-то райцентре, что вот, мол, гастарбайтерыиз столицыприехалив эту дыру за баблом, тогда бы никто не понял. «Звезд» мы обожали на расстоянии. Девчонки из на- шего класса скупали в киосках «Союзпечати» пачками открытки с их портретами и азартно обменивались между собой: «Даю Леонида Харитонова и Николая Рыбникова за одного Олега Стриженова!»Как в анекдоте про водку, плохих картин для нас не существовало: они могли быть хорошими и очень хорошими. И вдруг, опережая афиши, объявления в местной газете ипо радио, пронесся слух: скоро в Липецке, еще не до конца осознавшем, что он отныне областная столица, а не уездный городишко, появятся наши кумиры — и не на экране, аживьем, потому чтопланируютсяДни киностудии «Ленфильм». Понятнее говоря: ленфильмовский фестиваль. И мы первыми во всем Советском Союзе увидим новинки с пылу с жару, а среди них — «Человека-амфи- бию» с Анастасией Вертинской и Михаилом Козаковым. Имени Владимира Коренева пока никто не слышал. Дебютанту, снявшемуся в роли Ихтиандра, еще предстояло проснуться знаменитым. О чем промолчал оператор вульгарность заграничного, буржуазного масскульта. Но их восприняли всерьез, они сделались хитом, что дало повод рецензентам прибавить к претензиям авторам ленты пропаганду дурныхмузыкаль- ных вкусов. Однако публике до крити- ческих отзывов дела не было. Она упивалась приключения- ми героев, любовалась странно одиноким, одновременно силь- ным, бесстрашнымихрупким, ранимым Кореневым и очаро- вательной Вертинской. Настя в облике жгучей испанистой брюнетки выглядела не менее неотразимо, чем гриновская шатенкаАссоль. Педро Зурита преследовал ее своей злой стра- стью. Он охотился за Ихтиан- дром, пускался во все тяжкие, коварство и подлость его не ве- дали пределов. Бедная Гутти- эре в красивом и рискованном по тем временам купальнике, бездыханная, медленно опу- скалась на морское дно. Она лежала там бесконечно долго, и зал никак не мог дождаться, когда же появится Коренев — ее спаситель. Было все: драки, погони с прыжками по крышам домов, тайная лаборатория профес- сора, наделившего Ихтиандра способностьюжить под водой. Короче: держись, Голливуд! Но сильнее всего потряса- ли подводные съемки. Как выразился позднее Эдуард Розовский, морские глубины стали для него как студийный павильон. Фильм - экстрим Такого в мировом кино еще никто не делал. Сценарий «Человека-амфибии» десять лет дожидался смельчаков, го- товых к экстриму. Режиссеры пасовали перед техническими трудностями. Они не пред- ставляли, как это снимать. И не только в Советском Союзе. К роману Александра Беля- ева присматривались амери- канцы, сам Дисней. И тоже решил, что это либо слишком сложно и дорого, либо вообще невозможно. Илишь режиссер ВладимирЧеботарев и его друг Эдуард Розовский всерьез при- думывали, как разыгрывать под водой ключевые эпизоды будущей картины. Да еще с нашими, весьма уступавшими голливудским, технологиями. Проблемы, рассказывал со сцены кинотеатра «Метал- лург» элегантный, подтяну- тый, улыбчивый Розовский, возникали на каждом шагу. Иногда, как могло показаться со стороны, на пустом месте. НастяВертинская, к примеру, до начала съемок совсем не умела плавать. Но и она, и Ко- ренев под руководством заслу- женных мастеров спорта осво- или погружение с аквалангом. Нелегко было даже отыскать наЧерномморе место, где вода идеально прозрачна. Розов- ский с помощниками объезди- ли весь берег Крыма. Наконец, в какой-то бухте им повезло. Иностранные коллеги, кстати, еще много лет удивлялись, насколько великолепное каче- ство изображения достигнуто на нашей пленке, которая, по их мнению, не шла ни в какое сравнение с прославленным «Кодаком». Да что там сами съемки! Верх изобретательности при- шлось проявить даже костю- мерам. Вот как, скажите на милость, изготовить костюм для Ихтиандра? Взяли плот- ную ткань для... колготок (это чтобы она не меняла форму в воде) и обшили чешуйками из мелко нарезанной киноплен- ки. Представьте: десять тысяч чешуек! И каждую по отдель- ности, вручную прикрепляли к одежде артиста. Вот, если вспомнить ахматовские строч- ки, из какого сора рождался на экране несуществующий, волшебный мир во всех его подробностях! Думаю, в тот раз Эдуард Розовский сказал далеко не всё и не обо всем. Он пре- дусмотрительно промолчал о бесчисленных скептиках, пугавших режиссеров (в паре с Чеботаревым над фильмом работал Геннадий Казанский) и операторов, что у них ничего не выйдет или получится не- что убогое. Не говорил он и о других опасениях, которые, однако, оказались весьма обо- снованными. Не успели по- казать фильм стране (а он с триумфом демонстрировался повсеместно, от Прибалтики до Камчатки), как уже упо- мянутые рецензенты предъ- явили ему обойму обвинений. За подражание голливудским боевикам (хотя как, господа, можно подражать тому, что в Голливуде сделать хотели, да не сумели?). За насаждение интереса к растленным запад- ным нравам. Последнее звуча- ло совсем уж несправедливо. Сценаристыирежиссерыбыли не лыкомшиты, они везде под- стелили соломки. Приготовленное Александ- ром Беляевым блюдо подава- лось под вполне революци- онным соусом. Профессор, заменивший Ихтиандру отца, не просто проводил научный эксперимент. Он мечтал о подводной республике, где униженные, угнетенные об- ретут свободу, бросив на суше богатых эксплуататоров типа Педро Зуриты. Выдающийся советский актер Николай Си- монов, которого в стране все без исключения знали по глав- ным ролям в «Петре Первом» и «Оводе», с фанатически горящим взором излагал эту странноватую идею. А с ним спорил его приятель — левый журналист: пролетариям не- гоже прятаться в океане. Надо на земле менять порядки и лишать власти и денег негодя- ев-капиталистов. История любви Но эти уловки не помог- ли. Пресса была недовольна. Фильм спасали зрители. По опросам он попал в пятерку лидеров года. За рубежом ему дали награду за техническое новаторство. А вот народ оце- нил в первую очередь историю любви, а не техническую сто- рону дела. В этом смысле полу- чилось по-настоящему совет- ское кино, где человечность, чистота души, благородство доминировали. Психология нашего зрителя тех лет вряд ли подходила под объяснение великого мастера ужасов Аль- фреда Хичкока. Он говорил: «Нет ничего приятнее страха, вызываемого чтением или зрелищем, когда сам сидишь в удобном кресле и ничем не ри- скуешь». Другой выдающийся режиссер, но европейской, а не голливудской культуры, француз Рене Клер насмеш- ливо прокомментировал эти слова коллеги: «Прекрасно сказано. Подобное уточненное гурманство благоприятствует восприятиюи других удоволь- ствий. Так, у гурмана повысит- ся удовольствие от роскошного обеда, стоит ему вспомнить, что половина человечества недоедает. А зимой, у камина, рекомендуется вообразить страдания бедняков, умираю- щих от холода, тогда блажен- ное состояние усилится». Нет, мы смотрели кино не по-хичкоковски. Идаже пони- мая, что Чапаев не выплывет, погибнет, по-детски ждали иного, благополучного фина- ла. И в «Человеке-амфибии», пусть это и не шедевр, равный ленте братьев Васильевых, мы всей душой сочувствовали юным героям, попадавшим в ловушки подлого Педро Зури- ты, а не радовались тому, что нам самим никакие кошмары не грозят.Может, лишь сейчас публика, перевоспитанная импортными триллерами с хлещущей кровью, рычащи- ми монстрами и натурально разыгранными пытками, на- чала ловить кайф по рецепту Хичкока? Не знаю. Почему-то хочется думать, что импорт- ные блокбастеры не в силах все-таки изменить Россию и русский характер. Напоследок еще несколько строчек об Эдуарде Розовском. Приехал в гости к липчанам он совсем молодым, хотя уже имел право считаться масте- ром. Впереди у него была ра- бота почти над восьмью или девятью десятками фильмов. Но, пожалуй, по степени попу- лярности рядом с «Человеком- амфибией» может встать толь- ко легендарное «Белое солнце пустыни». Если выприкинете, сколько там сложнейших технически, в чем-то, опять же, рискованных кадров, то поймете: этот человек своим пристрастиям не изменял. Продолжение следует. Кадр из фильма «Человек-амфибия».