Липецкая газета. 2015 г. (г. Липецк)
№ 53/24931/ 19 МАРТА 2015 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 23 ГОД ЛИТЕРАТУРЫ ФОТО НИКОЛАЯ ЧЕРКАСОВА В моей жизни было столько интересных , достойных людей , сделавших меня тем , кем я являюсь сейчас . Вспоминаю не о себе , о них и времени , нас окружавшем . Ради этой памяти я и работаю над книгой . Книжное закулисье Народный артист России Михаил Янко о читательском труде и удовольствии СЕРГЕЙ МАЛЮКОВ Читатели «Липецкой газеты» хорошо знают на- родного артиста, лауреата Государственной премии России Михаила Янко не только как прекрасного актера академического театра драмы имени Льва Толстого, сыгравшего множество блестящих ро- лей, но и как страстного книголюба, вдумчивого читателя и увлеченного собирателя личной би- блиотеки. О том, как ли- тература может изменить жизнь человека, наш се- годняшний разговор. — Михаил Леонидович, помните свои первые книги и впечатления, с ними свя- занные? —Конечно. Это были«Дети подземелья» Короленко и «Волшебная лампа Аладди- на». Их мне читала моя ба- бушка. Мне было лет пять, я страшно переживал за судьбу сирот, восхищался волшеб- ным миром восточной сказки. Наверное, мало что усваивал, но меня переполняли эмоции, и это ощущение от книг оста- лось со мной на всю жизнь. Тогда литература очень мощ- но присутствовала на радио. Когда книги читали мастера слова, моя жизнь замирала, хотелось прильнуть к прием- нику и слушать. В доме было не так много книг, на этажерках стояли то- микиГоголя, ВячеславаШиш- кова, каких-то современных авторов. Акогда мыпереезжа- ли на новую квартиру, книги, погруженные в огромный ящик, украли из подвала. Эта потеря долго еще оставалась предметом семейных разгово- ров. В школе одной из первых книг, самостоятельно прочи- танных мной, стала «Приклю- ченияРобинзонаКрузо»Дефо, увлекла она меня невероятно. Чтение было важнейшей ча- стью нашей жизни. Мы все читали Гайдара, Кассиля, Носова, детские стихи знали наизусть. — А когда стали старше, кто повлиял на ваши литера- турные пристрастия? — Учитель литературы Александр Федорович Козлов — замечательный человек, сам писал отличные стихи и прозу. Он открыл нам, что литература — это живой мир, а не просто строчки и слова. И в этом мире он стал для нас опытным проводником. Когда мы перешли класс в шестой, учитель стал приглашать нас по воскресеньям в школу, где читалнамотрывкииз своей ав- тобиографическойповестипро голодное предвоенное детство. Полгода мы слушали раскрыв рот, это было действительно интересно. Прислушивались мыик советамбиблиотекарей, друзей, старших знакомых. — Каким был круг чтения воронежского школьника ше- стидесятых? — Книги позволяли вы- рваться из серых будней, дава- ли новые, необычайно яркие впечатления, поэтому читали всё, что попадалось под руку, благо в основном это была действительно хорошая лите- ратура. С удовольствиемчитал романы о жизни охотника Дерсу Узала Арсеньева, совер- шенно фантастическое впечат- ление произвел томикиз серии «ЖЗЛ» о Ломоносове. Нрави- лись книжки прошпионов, их тогда выпускалицелыми сери- ями, которые зачитывались до дыр. Начиналась космическая эра. Спутник, Гагарин, воро- нежский космонавт Феокти- стов —интерес к литературе о космонавтике был огромным. Потом пошла фантастика — Ефремов, чуть позже братья Стругацкие. У меня, кстати, была большая библиотека за- рубежной фантастики, этим жанром я переболел в юности. —Абыли книги, которые в какой-то мере изменили вашу жизнь? — Была книга Игоря Го- лосовского «В шестнадцать мальчишеских лет». Тогда история о патриотах-под- польщиках, фактически моих ровесниках, боровшихся с фашистами, меня просто по- трясла. Возникла даже идея поставить на школьной сцене ее инсценировку. Тогда воспи- танию духовно-нравственных ориентиров, основе основ, на которой все держится, уде- лялось огромное внимание. Благородству учили с детства, даже в уличных драках стен- ка на стенку были неписаные правила — лежачего не бить, драться до первой крови. Сей- час этого нам очень не хватает. Сильно влиял Гайдар — это хорошая литература с героя- ми, с которых хотелось брать пример. Когда поступил на актёр- ский факультет ГИТИСа, на меня обрушился огромный культурный пласт. Когда лек- ции тебе читает профессор Кагарлицкий, лучший специ- алист по Рабле, или Бартоше- вич, лучший специалист по Шекспиру, то нужно освоить материал любой ценой. Ин- тенсивность чтения была фан- тастической. В это же время — в конце шестидесятых — в нашу жизнь вошла совершен- но особая зарубежная лите- ратура — Гийом Аполлинер, Бодлер, Стейнбек, Фолкнер, Хемингуэй, Ремарк… Это был период непрекращающихся открытий. — В студенческие годы вы начали собирать своюбиблио- теку. По каким принципам отбираете в неё книги? — Руководствуюсь исклю- чительно своим кругозором и работой. Все книги, как види- те, стоят у меня в том порядке, в котором я их читал. У меня нет страсти к классификации или красивым корешкам, для меня книга — источник зна- ний, а не декоративный пред- мет. Никогда не был в особых отношениях с директорами книжных магазинов, хотя, конечно, в силу известности мне что-то иногда подсовы- вали из «дефицита», за что я очень благодарен. Восемь то- мов «Жизни животных» — до сих пор любимая книга моих внуков. Покупал книги в по- ездках и на гастролях. Как-то с супругой в Туле в букинисти- ческом магазине обнаружили дореволюционное издание сочинений Достоевского из- дательства Маркса. Стоило оно 50 рублей, огромная по тем временам сумма. Деньги при- шлось занимать, но эти книги я купил, а потом еще и том не входившего в собрание романа «Идиот». Читать старые изда- ния — ни с чем не сравнимое удовольствие, касаешься по- желтевших страниц, и будто переносишься в то время. Вот стоят 24 тома Льва Толстого, мне присылал их по одному друг из Москвы. Театр, клас- сическая и современнаяпроза, история, философия, право- славие, энциклопедии, книги по искусству — в библиотеке есть всего понемногу. Особую слабость питаю к мемуарам, письмам и дневникам, они помогают лучше понимать людей. —На ваш взгляд, при под- готовке актёра к роли важно досконально знать о лично- сти автора, своём персонаже и времени действия или же эффективнее всё оставить за кулисами и играть с чистого листа? — Сложно сказать одно- значно. Я учился у педагогов, учеников Станиславского и Немировича-Данченко. Осно- вополагающий принцип этой системы—актерпридумывает биографию своего героя. Дело это нешуточное. Ты играешь, к примеру, военного. Какие тогда были офицерские зва- ния, какой кодекс чести, как одевались, какое было до- вольствие, какие сражения велись? Глубокое погружение в материал неминуемо, если ты добросовестный актер. Это отчасти напоминает писатель- ский труд, приходится вести записи. В 1978 году, когда я приехал в Липецк, отмечали 150-летие Толстого. Я попал в литературную композицию «Возвращение на круги своя» Иона Друцэ о последнем годе писателя. Режиссер Голу- бицкий хотел, чтобы я читал знаменитую толстовскую ста- тью «Не могу молчать». Это потребовало погружения в мир Толстого, обстоятельства его жизни, привычки. Я сразу пошел в научную библиотеку, долго работал с источниками. Этот опыт приучил меня к системному подходу создания образа на сцене. Самая серьезная работа с литературой у меня была в период подготовки «Дяди Вани» Чехова. Мне хотелось понять, кем был мой герой, земский врач Михаил Астров. Он закончил московский уни- верситет и зачем-то поехал на периферию, и зачем-то стал улучшать там жизнь. Парал- лельно с работой врача, обслу- живавшего тысячи больных, он еще писал научные статьи. Что им двигало? Я залез в материал с го- ловой, очень много открыл для себя: о земстве, о теории «малых дел» прогрессивной интеллигенции, о благотвори- тельности, борьбе с голодом. Я ощутил подлинную радость постижения персонажа. Ведь если он глубже, интереснее, образованнее тебя, то тебе нужно освоить немало инфор- мации, чтобы стать на один уровень с ним. — С библиотекарями дру- жите? — Я завсегдатай област- ной универсальной научной библиотеки. Пришел к ним почти сразу, как мы с су- пругой переехали в Липецк. Постепенно читальный зал стал одним из любимых мест в городе. В библиотеке пре- красный творческий климат, интеллигентная, ни с чем не сравнимая атмосфера. С удо- вольствием вместе с Верой Печуровой веду проект «Ве- чера семейного чтения». За семь с лишнимлет перечитали множество замечательных авторов. Очень греет душу то, что мне присвоили звание «Почетный читатель». Теперь могу обслуживаться вне очере- ди (улыбается). — Что читаете сейчас? —Читаю книгу известного литературоведа Павла Ба- синского «Лев в тени Льва» о сыне, Льве Львовиче Толстом, очень интересном человеке, о непростых отношениях в семье Толстых. Еще со студен- ческих лет привык следить за публикациями в толстых ли- тературных журналах. «Звез- да», «Новый мир», «Наш современник», «Иностранка» — понимаешь, что рано или поздно появятся книги, а все равно неможешь отказать себе в удовольствии прочесть все это раньше. — У вас на полках много актерских и режиссерских книг. Не возникало мысли са- мому написать мемуары? Не- давно вы отметили 65-летний юбилей, наверняка за все эти годынакопилось немало мыс- лей и впечатлений, которыми стоит поделиться с публикой… —Мой дневник времен ре- петиций «Чайки» в свое время напечатали в «Чеховиане» — издании чеховской комиссии Академии наук СССР. Омему- арах, признаюсь, подумывал. Друзья, библиотекари меня активно к этому подвигают. Дело это трудное. Начинаю писать, и сразу возникает множество мыслей, уводящих в сторону от основной линии. В моей жизни было столько интересных, достойных лю- дей, сделавших меня тем, кем я являюсь сейчас. Вспоминаю не о себе, о них и времени, нас окружавшем. Ради этой па- мяти я и работаю над книгой.
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTMyMDAz