Липецкая газета. 2014 г. (г. Липецк)

БЫЛОЕ № 133/24761/ 10 ИЮЛЯ 2014 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 29 (Продолжение. Начало в номере за 3 июля). Ф едор Иванович вчиты- вался и вчитывался в каждую строчку «не- ржавеющих» страниц. Он видел знакомый почерк, и каждое слово воспринималось голосом деда. Голос деда жил внутри Фе- дора Ивановича все эти годы. Среди заученных стихов и сти- хов собственного сочинения. Средипесен, которые онлюбил напевать, занимаясь какими- то домашними делами. Среди шумов морских объектов, вы- ученных во время службы на подводной лодке в качестве гидроакустика. — Гражданин Смирнов признаете ли вы себя винов- ным в контрреволюционной агитации и пропаганде?—За- дал вопрос сержант госбезо- пасности деду. —Нет, не признаю, — зву- чал ответ голосом деда. —Гражданин Смирнов, вы рассказывали Митрофанову о том, что Советская власть рухнет, если Сталин будет доверять своему шарлате по- литических мошенников? —Нет, не рассказывал. — Гражданин Смирнов, почему вы защищали Туха- чевского? — Я Тухачевского не за- щищал. Тухачевского знаю еще с гражданской войны. Он честный воин, предан стране и нашему народу. — Гражданин Смирнов, Тухачевский — враг народа? — Нет, гражданин следо- ватель, Тухачевский смелый человек. Он — не враг народа. Его оболгали рвущиеся к вла- сти люди. —ГражданинСмирнов, по- вторяю: Тухачевский — враг народа, так говорит товарищ Сталин и Советское руковод- ство. Вам это понятно? — Я не верю. Его кто-то оболгал. Как теперь оболгали меня. —Гражданин Смирнов, вы продолжаете и сейчас зани- маться контрреволюционной агитацией и пропагандой? — Нет, гражданин следо- ватель, я отвечаю на ваши вопросы. — Гражданин Смирнов, считаете ли вы себя кулаком, противником Советской вла- сти? —Гражданин следователь, вы задаете мне странный до глупости вопрос. Посудите сами, какой из меня кулак, если я до Октября 1917 года 18 лет проработал в шахтах Донбасса. Я принял Октябрь всем сердцем рабочего чело- века. После революции меня вернули к месту жительства и народ меня избрал первым председателем N-ского рай- исполкома. В этой должности я проработал восемь лет. — Гражданин Смирнов, вас в деревне считают зажи- точным кулаком. Почему вы отказываетесь? —Гражданин следователь, повторяю: я не считаю себя ку- лаком. Все имущество нажито мною совместно с моей семьей. Мы умеем работать. Еще раз повторю для вас, гражданин следователь, нель- зя быть таким глухим к моим показаниям. Мы первыми вступили в колхоз «Заветы Ильича», отдав в общее иму- щество колхозу: одного коня, одну корову, сеялку, мотовил- ку и конную борону. У нас нет и не было батраков. — Гражданин Смирнов, почему вы не отдали в колхоз вторую корову? —Гражданин следователь, вы, наверно, изучилимоюбио- графию, и я разве невнятно рассказал о моей семье. По- вторяю: уменя семьяиз десяти душ—мысженой,шестеро де- тейипрестарелая, слепаямать жены, одна дочь умерла. Мне надо кормить семью. Как это сделать, если даже на Украине голод, а у нас в центре России уже по сусекам все выскребли. — Гражданин Смирнов, вы посещали шорную мастер- скую? — Да, гражданин следова- тель, посещал. Это единствен- ное место, куда в тот период шли люди, чтобы посудачить, пока шорник ремонтирует сбрую или хомут. — Гражданин Смирнов, а присутствовавшие там люди говорили, что вы ругали Ста- лина. — Гражданин следова- тель, извините, твою мать, я же по-русски сказал, что Ста- лина я не ругал. Я говорил об окружающей его шарлате, которая погубит и Сталина, и Советскую власть. Я го- ворил, что Тухачевский не виновен. Больше показаний давать не буду, хоть стреляй- те. Я не виновен. История все рассудит. Дед собственноручно под- писал протокол, еще раз от- метив о своей невиновности и подчеркнув запись жирной чертой дважды… Ю ныйФедор несколько раз ходил с дедом в ночное.Жители села, где жил дед, не всегда могли нанять на весенне-осенний сезон пастуха, чтобы он еже- дневно пас принадлежащих им коров. На пастуха часто была своеобразная конкурен- ция среди соседних сел, и тот шел туда, где больше платили. Выдались три сезона, когда постоянного пастуха в селе не было и общее стадо пасли по очереди представители от каждого двора. Во время летних каникул, приезжая к дедушке с бабуш- кой в деревню и узнавая но- вость об отсутствии пастуха, Федор радовался всей душой озорного городского маль- чишки возможному походу в ночное. Именно в ночном дед бывал очень откровенным и любил рассказывать о своей работе в шахте. Анатолий ЛЫСКОВ Жертвы Рассказ Тот несколько раз пытался вспоминать о некоторых фраг- ментах жизни: о приготовле- нии яичницы над костром на совковой лопате, когда он, управляя обозом, ездил за продуктами где-то на Севере; о строительстве зимних бара- ков; о каких-то непонятных Федору стукачах… Федор Иванович открыл очередную страницу уголов- ного дела и обомлел: перед ним было письмо несовершенно- летних детей деда, написан- ное аккуратным почерком на листках из тетради в клеточку и адресованное зловещему министру того времени — народному комиссару вну- тренних дел Ежову Николаю Ивановичу. Он буквально впился глаза- ми в содержание письма: «Ближайшему соратнику Великого Сталина Николаю Ивановичу Ежову. Уважаемый Николай Ива- нович! В начале мы, дети, хотим извиниться за то, что отрыва- ем у Вас немного времени чте- нием этого письма. Мыже зна- ем, что Вы много работаете на благонашейлюбимойРодины. Вы с корнем выкорчевываете врагов советского народа, по- вседневно защищаете никогда и никем непобедимую, люби- мую нами Родину — СССР. Поэтому мы, боясь, что отни- маем у Вас столько дорогого для страны времени, долго не решались Вам написать. Потом (после годичного колебания) мы, посоветовав- шись, решили написать Вам, Николай Иванович. Дело, Николай Иванович, в следующем: 5 августа 1937 года по клеветническому и ложному материалу был аре- стован нашотец Смирнов Егор Николаевич. Неотложно под- нимаем вопрос, как он мог попасть под арест. Дело было так: зимой 1937 года папа по случаюболезни приехал в кол- хоз (папа имеет рабочий стаж более 30 лет). Как человек, любящий критику, он начал критиковать недостатки и безобразия, творимые в колхо- зе. Эта критика стала задевать за живое некоторых людишек колхоза. Им эта критика ни днем, ни ночью не давала по- коя. С дня на день эти люди ждали ареста, и, наконец, они нашли выход. Они решили из- бавиться от навязчивого кри- тика. Им это удалось сделать очень легко. Они выдумали на него материал, обличающий его как агитатора против Со- ветской власти. Этот материал был подан в районное управле- ние НКВД. НКВД даже не постаралось установить точность подан- ного материала. Допрос был только в районном управле- нии. Затем он был переведен в областную тюрьму, а потом на место работы. Осужден он на 10 лет и сейчас честно работает так же, как он честно работал до момента ареста. Работает он сейчас: Коми АССР, город Уствим, Уствимский лагерь НКВД, 13 лагерный участок, Смирнов Егор Николаевич. Мы никогда не можем со- гласиться с тем, что наш папа вел агитационную работу про- тив той власти, которая его поставила на ноги, дала ему свободу и счастливую жизнь. Никогда он этого не мог де- лать. Он же сам на своем хреб- те 18 лет, с 1900 по 1917 г., переносил каторжный труд на угольных шахтах при цариз- ме. Он работал саночником, крепельщикоми забойщиком. Часто рассказывал об ужасах работы и пьяном разгуле на- чальства, которое издевалось надшахтерами-трудящимися. И наряду с этим он рассказы- вал нам, жителям колхозного села, о грандиозном строи- тельстве, о росте культуры, о цветущей и радостной жизни в нашей стране. Он частенько говорил нам, что «вас учит, одевает и обувает Советская власть. О вас заботится Ком- мунистическая партия иВели- кий Сталин. Так учитесь же, овладевайте высотами наук и будьте достойными сынами Великой Родины. Будьте па- триотами страныСоциализма. Но если кто из вас свернет со Сталинского пути, единствен- но правильного пути, то я тому больше не отец». Это были его слова. А вы- шло так, что приходится нам от него отказываться. И если бы мы не были уверены в том, что онне виновен, то пришлось бы это сделать. Молодежи Советской страны с врагами народа не по пути. И как нам поступить в дан- ном случае, Николай Ивано- вич? На нашего отца подан лож- ный материал за то, что он «раскрывал» свой «курятник» (по их выражению), старался раскрыть их (Ванечкиных) вредительскую деятельность в колхозе. Когда в нашем колхозе председательствовали не- сколько бывших кулаков, ко- торые занимались вредитель- ством и агитацией в колхозе, то папа сказал, что «Советская власть знает, кого берет. Их нужно было отсюда убрать еще во время коллективизации (в 1930 г.). Идалее он сказал, что если бы теперь взяли Ванеч- киных, то колхоз можно было бы поставить на твердые ноги в ближайшее время». Но от Ванечкиных мы слы- хали, что «ваш отец первым пусть сядет, а потом уже сядем мы». Материал ложный, безус- ловно. Мы не имеем никаких оснований просить Вас об освобождении отца. Но мы убедительно просим Вас, Ни- колай Иванович, чтобы Вы позаботились о тщательном расследовании поданного ма- териала. Если его тщательно расследовать, то установят всю нелепость поданного ма- териала, а следовательно, отца освободят. Убедительно просим, Ни- колай Иванович, не откажите в этом. Мы еще дети и наша жизнь впереди. Мы сейчас все учим- ся.МыобещаемВам, что будем стараться на «хорошо» и «от- лично». Мы сейчас заверяем Вас, что никогда не свернем со Сталинского пути, будем до конца жизни преданными патриотами своей любимой Родиныи будем учиться, рабо- тать и жить так, как учит нас Великий Сталин. Не откажите в нашей просьбе. Дети: ученица 8-го класса ученица 6 -го класса ученик 5-го класса — под- пись Смирнов Михаил Егоро- вич». З акончив читать, Федор Иванович отстранился от дела и буквально влип в кожаную спинку рабочего кресла. «Какое письмо! Какое по- учительное письмо для моих современников! — подумал Федор Иванович. —Безуслов- но, оно написано с помощью кого-то из взрослых. Воз- можно, учителя. Сельского учителя с высокоразвитым политическим чутьем, даль- новидного, умного, но при- вивающего своим ученикам гражданское достоинство. Учителя, нашедшего форму защиты и самих учеников, моих самых близкихродствен- ников. Как же умно и предусмо- трительно! В Уголовном ко- дексе того времени был уста- новлен 12-летний возраст, с которого наступала уголовная ответственность за наиболее опасные преступления. Род- ственники, включая детей, привлекались к ответствен- ности наравне с «врагами на- рода». Так чтобы дети старше 12 лет не были наказаны по уголовному закону, письмо подписал только 11-летний сын деда. (Окончание следует). КОЛЛАЖ НИКОЛАЯ ЧЕРКАСОВА