Липецкая газета. 2013 г. (г. Липецк)

СОФЬЯ ВОБЛИКОВА «Для меня земляче- ство — это вся Россия. Набоков, Пушкин, Чехов — всегда рядом, и нет разницы: на Алтае я или в Липецке», — говорит главный режиссер Ли- пецкого государственного академического театра драмы имени Толстого Сергей Бобровский. Встретились мыс ним вскоре после того, как весьмир отметил День театра. Заливающие каби- нет главрежа солнечные лучи приятно пахли табаком, а на столе среди бумажных завалов, под которыми тектоническими плитами выделялись корешки «Евгения Онегина» и Нового Завета, расположились надо- рванный пакет с ароматными листьями и машинка для на- бивки сигарет. — Да, я курю, получаю от этого удовольствие, — при- знался наш собеседник. — И не понимаю всех тех ограничений, которые в последнее время так активно у нас внедряются. Я взрослый человек, сам отвечаю за свои поступки—почемуменя хотят насильно спасать от вина, табака? Плохо, конечно, когда мальчишки курят, пьют. Но их воспитание надо начинать не с запретов. — А с чего? —Любить своих детей надо, быть добрыми, с уважением относиться к себе и к окружа- ющим. Заботиться надо по- настоящему о культуре и образо- вании. У нас же сделали из них сферы услуг. Это я уж не знаю что такое! — На эти темы не первый год идут дискуссии, в том числе и в прессе. — Признаться, на газеты у меня временимало. Видите, еще сколько непрочитаннойхудоже- ственной литературы. Как гово- рит Шерлок Холмс, моя голова не старый чердак, куда можно все сваливать. Единственная газета, которой я интересовал- ся, вернее, пытался это делать, — «Юманите» на французском языке. Ради его изучения и читал ее. —Помогло? — Не очень. Я был абсолют- ным троечником. Но учительни- ца — она была похожа на Анну Каренину — просила меня го- ворить только на французском. Даже когда мы встречались не на уроке, а в школьном саду, весной. Для меня она была дама в возрасте: ей лет двадцать пять, а я—классе в пятом-шестом. Но пришел человек и украл ее. Лю- бовь закончилась, оценки стали тугими, и французский исчез из моей жизни. —Сад возле школы случаем не вишневый был? — Нет, это же сибирский поселок. Но там много чего росло. Школа — старое здание — Так получилось. Наобо- рот, я запрещал себе, я десять лет выпестовал себя на лоне монтировочного цеха. Но и в театре я остался рабом книги. Перевожу великих на язык мас- совой культуры. Ведь мне надо думать и о том, как заполнить семьсот мест в зале, как при- влечьширокого зрителя, а он не всегда бывает начитан. — Ваши постановки, ко- нечно, «масскультом» назвать сложно. Но по каким законам вы «переводите» классику? — Тут важна не только фа- була, надо почувствовать, чем пропитан текст, почему слова стоят именно так, ведь могли и по-другому. Надо быть крысой вот с таким носом, чтобы это вынюхать. Поиски скрытого в тексте — мое тайное приклю- чение, мой диалог с Толстым, Достоевским, Чеховым... Все они классные, фантастические люди. В слове «классики» мно- го чего пыльного, для меня они — славный отряд духовных вождей, художников, масте- ров, гениев. Ты общаешься с ними, и в определенный момент возникает ощущение, что они отвечают. И когда во сне при- ходит Владимир Владимирович Набоков, думаешь: ну отчего ко мне-то, чем я заслужил такой визит? — На ночь, наверное, его перечитывали? — Да, когда мне нужно очи- стить свое внутреннее поле, не молитвой это делаю—я человек невоцерковленный, ни с какой религиейне связан, а обращаюсь к Пушкину, Набокову, Тар- ковскому. Моя церковь — это мировая художественная куль- тура. А вечерами, не поверите, каждый раз засыпаюпод фильм о Шерлоке Холмсе. Для меня это образец этического героя, который бесконечно сражается с бесконечным злом. Его обаянию невозможно не поддаться. — Вы говорите, что не при- надлежите никакой конфессии. Но в ваших спектаклях есть нечто такое, что близко христи- анскому взгляду на мир. — Я живу там, где больше всего православных, и не могу быть совсем вне этого. У меня тоже была бабушка, которая мечтала меня окрестить. Стран- но, но так и не случилось. Она еще в советское время, когда церковная литература была под запретом, приносила мне и Но- вый Завет, и другие священные тексты. Так что вместе с совет- ской литературой — Гайдаром, «Честнымсловом»ипрочим—я тогда открыл для себя нечто со- вершенно удивительное. Мало что понималось, но была в этих книгах какая-то красота, даже в самом наборе. В спектакле же я должен прежде всего передать то, что было в душе у автора. Если он верующий человек, то это обязательно проявится в по- становке. —Как ваша жена относится к отсутствию у вас свободного времени и вашему постоянно- му напряженному диалогу с великими? — Мы живем с ней как бы в параллельных мирах. Она занимается детьми, я — теа- тром. Но она все про меня уже на определенном этапе поняла. Может, ей временами и не хва- тало внимания, нояабсолютный изменник в этомплане: мои дру- зья-классики всегда меня зовут. Тут можно ревновать, но лучше смириться с ситуацией. — Вины за собой не чув- ствуете? — Нет, я в своих пороках разлагаюсь с удовольствием. Как Набоков, создавший для себя образ сноба.Миф этот очень устойчив, а на самомделе он был очень добрый человек, тонкой души, культурный. — Такой образ — защитная скорлупка? — Конечно. Но он имеет право на эту позу, она ему идет. Также, какУайльдупоза эстета. — А вы себе какой-нибудь образ создаете? — Да уже как-то говорил об этом: я пришибленный книж- кой человек. —Увашихмладшихдочерей очень необычные имена. Тоже книжные? Вы их выбирали? — Мне кажется, что назы- вать дочек должен папа, а сы- новей — мама. Тут мне никто ничего не мог возразить, в этом я настойчив и уперт. Уменя три дочки. Когда родилась старшая, Анюта, мне было двадцать два года, и я уже долгое время на- ходился под гипнозом Льва Николаевича Толстого. Обожал образ АнныКарениной—очень теплый, живой. Мне и само имя —Анна — нравилось своей простотой и зеркальностью. К тому же так звали мать матери Христа. Майя и Тея—дочки от третьего брака, их имена связа- ны не только с литературой, но и со сценой. Майя — это имя Дюймовочки, которое она полу- чает в мире эльфов. Это есть и в оригинальном тексте сказки, и в моей постановке. Также звали прародительницу всех индий- ских богов. А еще есть индейцы майя—ассоциаций много. Теей же мы в спектакле назвали дру- гую героиню Андерсена — Ру- салочку. Вообще, это название гипотетической планеты, от столкновения которой с Зем- лей, согласно теории, возникла Луна. Когда в роддоме впервые увидел младшую, сразу стало ясно: Тея — ее имя. Я бы хотел, чтобы эти имена нравились де- вочкам, помогали им в жизни. Визитная карточка „ Бобровский Сергей Александрович родился в Кемеровской области. С 1984 года жил в Рязани, где работал в театре драмы монтировщиком сцены, сторожем, а затем и актером. В 1999 году окончил Высшее театральное училище имени Б. В. Щукина по специальности «Режиссура». С 1998 года ставит спектакли в разных городах. В 2003- 2008 годах был главным режиссером Бийского городского драматического театра. С августа 2008 года — главный режиссер Липецкого академического театра драмы имени Л. Н. Толстого. № 66-67/24444-24445/ 4 АПРЕЛЯ 2013 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 5 ЗЕМЛЯКИ Главный режиссер Липецкого академического театра драмы им. Л.Н. Толстого Сергей Бобровский: «Моя церковь — мировая культура» “ ПРИСТРАСТИЯ Город — Зурбаган Место в Липецке — вид из окна на Никольскую церковь Исторический деятель — Сергий Радонежский Писатель —Иоанн Богослов Певец — Элвис Пресли Растение — сосна Животное — археоптерикс Время года — осень с толстыми стенами, двухэтаж- ное. Весь второй этаж занимала оранжерея. И сад был со стары- ми лавочками, с клумбами, с тополями, акациями и прочим другим. Даже яблони росли, какие-то еще фруктовые дере- вья. — Сергей Александрович, вам пришлось попутешество- вать: Сибирь, Алтай, Чернозе- мье. Внашем городе выуже поч- типять лет. Как обжились здесь: куда ходите, где отдыхаете? — Скажу правду, хотя это звучит банально и пафосно: ни- чего кроме театра я не вижу. Нет ни дня свободного. У меня есть машина. Появляется возмож- ность — сажусь и даю кружок: по улице 8 Марта, по мосту, потом через центр — опять к себе на горку. Такой вот пробег. Иногда еще по окружной про- еду, чтобы на живых людей по- смотреть. Это интересно бывает, не только же с покойниками, с классиками общаться. — А в простом автобусе вы не пытались набраться свежих впечатлений? — Раза три-четыре покатал- ся. Меня как-то лишили води- тельских прав... — Даже так? — Ну, мне все русские по- роки свойственны. На работу ходить было легко — я живу рядом, за стадионом. Квартиру выбирал с хорошим видом из окон: река видна, а трубы заво- да за стеной другого дома спря- таны, чтобы дети не пугались, где живут. Но продукты на себе таскать совсем не понравилось. Сейчас, к счастью, права есть. Вообще, я люблю ездить, у меня такая гоголевская зависимость от макарон и дорог. И думаю: в каком славном мире живу! У меня теплая машина. А у бедно- го Гоголя—холод, грязь, ветер, бездорожье. Впрочем, у нас и сейчас-то дороги ужасные. — Дорога привлекает, на- верное, тем, что в пути с тебя как бы снимаются привычные обя- занности, хлопоты, ответствен- ность. Человек вроде бы вне обычной жизни оказывается… — Из-за работы я не очень привязан к быту. Но когда еду в путешествие, для меня важно другое — не освобождение от текущей суеты, а открытие чего- то неведомого. Интересно, когда не знаешь, что тебяждет в конце пути. Я очень люблюнашу стра- ну, она такая большая—жизни не хватит, чтобывезде побывать. Зачем мне заграница? Отели пятизвездочные — что они мне дадут? Состояние же «растворе- ния» вмиремне нравится. Когда у тебя, как у даоса, есть тайное знание, но внешне ты простой человек. В этом большая есте- ственная красота. — Вам-то тяжело «раство- риться»: профессия обязывает быть на виду, проявлять себя. — Да, бремя такое. Не жа- луюсь: какую роль дает тебе судьба, ту и надо благодарно принимать. Но я-то думал, что буду писателем, Толстым, буду творить в одиночестве, среди красивой библиотеки, как Бор- хес. — Вы же сами пришли в театр. ФОТО НИКОЛАЯ ЧЕРКАСОВА