Липецкая газета. 2013 г. (г. Липецк)

ИСТОРИЯШЕСТАЯ № 206/24584/ 24 ОКТЯБРЯ 2013 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 27 ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АЛЬБОМА РУМЯНЦЕВЫХ-ВАЛЬЦОВЫХ ФОТО АЛЕКСАНДРА ЮШКОВА Нина Арсентьевна Вальцова, г. Липецк, Советский округ Клятва блокадному Ленинграду Свидетельница одной из самых трагических страниц Великой Отечественной войны Слева направо: маленькая Нина, ее тетя и дядя, отец. НИНА ВОСТРИКОВА В квартире липчанки Нины Арсентьевны Валь- цовой на улице Кузнечной уютно. Горит свеча в па- мять о близких и родных, ушедших из жизни. Мы вместе листаем старый фотоальбом с редкими фотографиями довоенного времени, и я слушаюисто- рию жизни моей собесед- ницы. Нина Арсентьевна до мельчайших деталей помнит прошлое, и уни- кальность этой женщины в том, что с годами она не потеряла чувства юмора и жизнелюбия. Уроженка Ленинграда признается, что в свои87 лет, несмотря на множество пережитых трагедий, в душе остается молодой. Из графского рода — В семье нас было пять се- стер, я по возрасту — средняя, — уточняет Нина Арсентьевна. — Мой отец, Арсентий Васи- льевич Румянцев, — потомок графского рода. Но об этом мы узнали только после смерти папы. В годы репрессий в семье боялись этого факта в его био- графии. До войны мы жили в Ленинграде на Выборгской стороне. Занимали комнату в коммунальной квартире дома на Кондратьевском проспекте. Удобств не было. Умывались в общей кухне. Мама, Евдокия Васильевна, по выходным во- дила нас в общественную баню с тазиками-шайками. Папа был служащим, работалплановиком на предприятиях довоенного Ленинграда. Мама занималась надомным трудом, состояла в артели. На немецкой машинке «Зингер» она шила мужские сорочки. Обшивала и большую семью. —Вночьс21на22июня1941 года родителименя, 14-летнюю, отпустили на первый в моей жизнишкольный бал во Дворец культуры «Лесной», — расска- зывает Нина Арсентьевна. — Всем классом уже под утро мы возвращались домой. Нам было весело. Когда проходили мимо Финляндского вокзала и заво- да «Арсенал», увидели конную милицию. В руках у конников были какие-то листовки, как позже оказалось, первые по- вестки в военкомат. Нас это на- сторожило, но волнение быстро развеялось. Холодец из казеинового клея Днем, 22 июня, Нину раз- будил голос диктора домашнего радио. Ленинградцы услышали экстренное сообщение о начале войны. Все побежали в магазин делать продуктовые запасы. Но покупать было практически нечего. — Отцу дали бронь, однако во время воздушной атаки он обязан был вести наблюдение у поста ПВО, к которому был приписан, — вспоминает моя героиня. — Поначалу мы спу- скались в бомбоубежище, а по- том, когда от голода не осталось сил, оставались в квартирах даже при сильных бомбежках и воздушных налетах. В сентябре 1941-го Нина, за- ходя в подъезд, впервые увиде- ла несколько «мессершмиттов». Они смотрелись как стая черных ворон в голубом небе. Это была разведка. А через несколько дней город стали бомбить. В начале 1942 года остановились троллейбусы и трамваи. Ленин- град был полностью обесточен. Несмотря на то, что нача- лась война, Нина, окончившая восьмилетку, поступила в тех- никум черной металлургии. И это было кстати. Отцу и ей полагалось по 250 граммов хлеба по карточкам, которые раздали спустя месяц после на- чала войны, а иждивенцам—по 125 граммов. К зиме положение с продовольствиемухудшилось. — Продукты мы никогда не запасали, — говорит Нина Арсентьевна.—Вмирное время мама покупала 200 граммовмас- ла ежедневно. Пищу на семью из семи человек мама готовила ежедневно. Вблокадупоявилось новое меню. Мама варила холо- дец из казеинового и столярного клея, который отец приносил с работы. Добавляла туда черный горошек и лавровый лист — единственное, что мыуспели ку- пить в опустевших магазинах. Мы ели застывшую дрогалку со специями, стараясь не думать, что это клей. Дедушка умер от голода в самом начале войны. Бабушка перешла жить к нам. Нина помнит, как ночью занимала очередь за хлебом в ларьки. И до утра мерзли люди в ожидании «хлебной» лошад- ки, запряженной в сани. — Слово «дистрофик» нам запрещали говорить, но все мы были дистрофиками, — вспо- минает блокадница. — Упад- нические настроения жестко пресекались. Самая младшая сестренка, четырехлетняя Галя, перестала ходить, от недоедания ноги у девочки ис- кривились. Мама выглядела настолько худой и изможден- ной, что на нее было страшно смотреть. Свою долю она ста- ралась разделить между нами, слабевшими день ото дня. По словам НиныАрсентьев- ны, деморализованные голодом жители блокадного Ленинграда стали равнодушно относиться к смерти. —Особенно часто видели из- можденных от голода и холода людей, падавших на наших гла- зах, когда мы, дети и подрост- ки, шли за водой с бидончиками кЛадожскому озеру,—говорит Нина Арсентьевна. — Обратно возвращались, а человека уже снегом заметало. И никто не подходил к нему, не поднимал. На это просто не было сил! Сладкая земля Как-то немцы разбомбили знаменитые бадаевские склады — хранилища стратегических запасов города. После бомбеж- Ленинград— Новосибирск— Липецк — В конце января наши войска сняли окружение, и мы сразу почувствовали, насколько стало легчежить,—вспоминает далекий январь предпоследнего года войны Нина Арсентьевна. — Появилось пшено и уже не пропадало до конца войны. Я закончила техникум. А тут и войне пришел конец. Самая старшая из сестер Ру- мянцевых, Антонина, в самом начале блокады эвакуировалась в Новосибирск. К ней и поехала Нина после войны. — Когда уезжала, то покля- лась и мысленно, и вслух: «Ни- когда я больше в Ленинград не вернусь», — говорит пожилая женщина.—Таконоислучилось. В Новосибирске Нина устро- илась на металлургический за- вод, где и встретила будущего мужа Владимира Вальцова. Он приехал в Новосибирск по рас- пределению после окончания Московскогоэнергетическогоин- ститута. Его сразу же назначили начальникомучастка.Ну аНине приходилосьработатьпо сменам. — Володя вызвался прово- дить меня, так мы и начали встречаться, а вскоре пожени- лись, — рассказывает наша со- беседница. В 1949 году в молодой семье родилась единственная дочь Вера. Когда супруга Нины Ар- сентьевны пригласили на Ново- липецкий металлургический завод, Верочка пошла в первый класс. В1958 году супругиВаль- цовы стали липчанами. Муж Нины Арсентьевны в те годы занимал должность начальника цеха КИПиА, а она устроилась в бюро учета и отчетности коксо- химпроизводства. —ПослеЛенинградаЛипецк с домами, покрытыми соломен- ными крышами, в центре города казался мне провинциальным, — немножко мечтательно гово- рит уроженка Северной столи- цы. — Но в родной город мне не хотелось. Видимо, сказывалось пережитое… О липецком периоде жизни НинаАрсентьевна рассказывает немного. Он был тихим и благо- получным. Супруги Вальцовы всю жизнь отработали на ком- бинате. Владимир Викторович получил статус пенсионера республиканского значения, был хорошим семьянином. Дочь Вера Владимировна Плотнико- ва, с детства любившая музыку, и по сей день работает препо- давателем в Липецком учили- ще искусств имени Игумнова. НинаАрсентьевна гордится пра- внуком Дмитрием, студентом Государственного музыкально- го училища имени Гнесиных. НинаАрсентьевнамного читает, любит смотреть позитивные телепрограммы. Последние не- сколько лет она не выходит из дома. Здоровье не позволяет… Из большой семьи Румян- цевых в живых осталась сестра Нины Александра, которой уже 89 лет. Она живет в Санкт- Петербурге. Последний раз сестры виделись в 2007 году. Вместе они объехали все родные могилы. ВшумнойсуетеНевско- го проспекта Нине Арсентьевне вспомнилась почти пустынная, усеянная мертвыми телами, Дорога жизни на замерзшем Ладожском озере. И она заста- вила память замолчать, обратив взгляд на красивую люминес- центную рекламу. ки склады горели. Огнем были уничтожены остатки продо- вольствия. —Мы ходили туда и собира- ли верхний слой почвы,—вспо- минает Нина Арсентьевна. — Земля была сладкой от впитав- шегося в нее сахарного песка и расплавленной карамели. Мама заливала кипятком эту земель- ку, и мы пили черный земляной чай. Хоть какие-то калории… В здание техникума попал сна- ряд, и на несколько месяцев учеба была приостановлена. Весной занятия возобновились. Мы так радовались, потому что ходили учиться ради тарелки чечевичной похлебки, которую только студентам продавали за рубль. А иногда давали соевое молоко. Когда на Ладоге таял лед, продукты жителям блокадного Ленинграда сбрасывали с само- лета. —По мясным талонам дава- ли селедку, не всегда свежую, но после казеинового холодца и земляного чая мы ничем не брезговали, — так вспоминает эти события Нина Арсентьевна. —Зато после войны я ни разу не ела рыбы. Не могу… Вмае 1942 года в день рожде- ния одной из дочерей, Алексан- дры, в госпитале от истощения умер Арсентий Румянцев. На слезы и крики у осиротевшей семьи не было сил. Вдова со старшими дочерьми нашла в себе силы прийти на Богослов- ское кладбище. Здесь истощен- ные женщины каким-то чудом выкопали неглубокую могилу. В блокадном Ленинграде по- койников родственникам не отдавали. И сестры потихоньку выкрали мертвого отца. Легкое от худобы тело докатили на тележке до дома и даже сумели сделать гроб в городе, где все, что горит, было сожжено в бур- жуйках. — Гроб оказался не по росту отца, пришлось в том месте, где ноги, выбивать нижнюю дощечку, — дополняет рассказ страшными подробностями пережившая блокаду липчанка. В мае из мощенной булыж- ником мостовой вылезали оду- ванчики.Иоставшиеся вживых жители собирали их и ели. Почти 900 дней кошмара за- кончились в начале 1944 года.