Липецкая газета. 2013 г. (г. Липецк)

ЕЛЕНА БРЕДИС Как известно, у страха глаза велики, и все мы когда-то чего-то боялись, особенно в детстве. Но кто-то, повзрослев, сумел справиться с этой детской боязнью, а кто-то остался в ее оковах, так сказать, на цепи у страха. И нередко цепь эта оказы- вается настолько короткой, что просто не позволяет человеку жить нормальной, полноценной жизнью. Все мы знаем слово «фобия», но мало кто слышал, что перечень их практически бесконечен. Пока официальный список насчитывает пятьсот фо- бий, но каждый из нас наверня- ка мог бы его дополнить. Впро- чем, между страхом и фобией дистанция огромного размера. В чем именно она заключается и можно ли побороть фобию — об этом беседа с психологом, психоаналитиком Екатериной Антоновой. Чего боимся — Екатерина Андреевна, если я до сих пор испытываю сильный дискомфорт в темном помещении, значит ли это, что у меня фобия? —Давайте сразу определим- ся: в отличие от страха фобия — это уже болезнь, диагноз. Она всегда необъективна и не- адекватна, и человек не может с нею справиться. Детский страх темнотыможет преследовать вас всю жизнь, но вы же способны перебороть его и войти в темную комнату, темный подъезд. А вот при наличии фобии вы сидели бы и ждали, пока кто-нибудь войдет первым и зажжет свет. — А можно ли выделить какие-то основные фобии? — Сколько людей, столько может быть и фобий. Кто-то боится хлеба, кто-то — соли, кто-то неможет браться за ручку двери или поручень в транс- порте. Но в основе большинства подобных патологий лежит одно — страх смерти. Люди боятся быть разрушенными, боятся превратиться в ничто. При этом никакой реальной угрозы их жизни не существует. — А если человек боится ездить на лифте — это фобия? Ведь лифт на самом деле может сломаться и упасть… — По статистике лифты падают крайне редко, и ведь другие люди ездить на них не боятся, правда? Потому что на самом деле страшно и опасно прыгать с самолета без пара- шюта, опасно переходить до- рогу на красный свет. Но надо еще разобраться, быть может, этот человек боится не лифта, а замкнутогопространстваилиот- ключения электричества, когда в лифте будет кромешная тьма. — С чем чаще всего к вам обращаются? —Очень часто люди обраща- ются со страхом старения. Че- ловек отказывается принимать свой возраст, свое новое поло- жение, новый статус. Этот страх не имеет ничего общего с вполне объективной боязнью жить в старости на маленькую пенсию. При такой фобии женщины идут на пластические операции, мужчины заводят молоденьких любовниц. Потому что рядом с ровесницей он все время пом- нит, что и сам такой же очень немолодой человек. А проблема вся в том, что такие люди, как правило, очень инфантильны, они с возрастом не становятся внутренне зрелыми, у них нет богатого душевного опыта, а потому и нет адекватного вос- приятия самих себя. Наши дети — А детей к вам приводят? — У деток масса страхов, опять же, связанных со смер- тью. Казалось бы, откуда? Но когда во время психоанализа начинаешь раскручивать семей- ную ситуацию, то обнаружива- ются странные вещи: нередко ребенок оказывался вовлечен в пространство смерти. Вот при- мер. Супружеская пара привела ко мне малыша, мучившегося от страхов. Оказалось, что они потеряли первенца и быстро родили второго. Не отгоревали, не отплакали, не попрощались, а просто заменили. И мальчик постоянно чувствует рядом с собой смерть, которая еще не ушла из этого дома, живет с ощущением, что он должен спастиродителей. Разве детская психика может это выдержать? Она отвечает фобиями. — А родители рассказали ребенку о смерти его братика? — Нет, но все это передает- ся на бессознательном уровне. Они не воспринимали его как второго ребенка, как личность, для них он стал тем самым первенцем, которого судьба не- справедливо отняла. Если бы прошло два-три года, то малыш был бы принят уже сам по себе, а тут его постоянно идентифи- цируют с тем, которого потеря- ли. Помните сказку о Курочке Рябе? Разбившееся золотое яичко — это первенец, второй ребенок рождается «простым яичком», а от него все ждут, что он станет золотым. Вот та- кие дети нередко страдают от фобий. А еще они очень часто бывают гиперактивнымиидаже агрессивными, словно пытаясь «оживить» себя при помощи адреналина. — Значит ли это, что фобии чаще всего формируются в детстве? —Как правило—да. К тому же они не за день и не за месяц складываются, анапротяжении многих лет. И не важно, чего человек боится — открытых илизакрытыхдверей, хлебаили воды,—онбоитсяразрушитель- ного воздействия извне. Ко мне водили мальчика, который не мог есть, он боялся глотать. А во время терапии выяснилось, что родители не просто разгова- ривают друг с другом на повы- шенных тонах, они постоянно орут. Имальчик таким образом сдерживал свой гнев, поскольку боялся его проявить. Проблема еще в том, что ребенку часто трудно проговорить свой страх, трудно объяснить, чего имен- но он боится. Когда я начала работать с этим малышом, он показал свой гнев в рисунках, в игре. Например, он закапывал фигурки мамы и папы в песок, чтобы их не было видно. Дети постарше папу с мамой уже не закапывают, но в рисунках эмоции все равно проявляются. Могут нарисовать маме зеленые или синие волосы, могут всю ее укрыть этими волосами до ног так, что фигура больше напо- минает холмик. —Аоткуда у детей так часто бывает страх темноты? — Опять-таки, вина взрос- лых. Все эти пуганья типа «не уснешь — придет бабайка», когда родители сами и порож- дают у ребенка эти страхи. К тому же темнота — это неиз- вестность, которую фантазия ребенка может наполнить вся- кими страшилками. Казалось бы, что стоит зажечь малышу ночник или оставить приот- крытой дверь в комнату, где горит свет? Но ведь специально устраивают кромешную тьму, чтобы клин клином вышибить. А от этого симптом только усу- губляется. Апотом начинается: откуда у ребенка энурез, откуда заикание, почему тики появи- лись? Да потому что надо было объяснить, что это не бабайка, а тень от дерева, шорох листьев, скрип форточки. Ошибки взрослых — Может быть, вы кратко расскажете, какие еще роди- тельские ошибки могут поро- дить у детей фобии? — Свои собственные страхи и гиперопека: «не ходи один на улицу», «не гуляй», «будь во дворе, чтобы я тебя видела». А человек вырастает, и у него откуда-то возникает паниче- ский страх толпы. Откуда? Из детства. Или ребенку все время твердят: «Посиди тихонько один на стульчике, помолчи, не шуми». А взрослым потом обнаруживает, что не может выступать перед людьми: у него горло перехватывает, голос садится и хочется бежать. А работа, как назло, наверняка с такими выступлениями будет связана. Почему для взрослых людей фобии становятся такой мукой? Потому что они пони- мают иррациональность этих страхов, не видят истинных глубинных причин и не могут их преодолеть. Я знала девуш- ку, которая панически боялась заразиться СПИДом через двер- ную ручку. —Но сегодня все знают, что это невозможно! —Иона прекрасно знала, но прикоснуться к ручке не могла. Когда взрослые люди погружа- ются в свои страхи, они начина- ют очень логично выстраивать цепочку причинно-следствен- ных связей. Абсурдно, но ло- гично: передо мной за дверную ручку мог держаться больной СПИДом с пораненной рукой, а у меня на ладони тоже могут быть микротрещины, и тогда я заражусь. Одна миллионная доля логики в этом есть? Но ведь никому не придет в голову ходить постоянно, как она, в резиновых перчатках. А одна наша пациентка подробно объ- ясняла, почему она непременно задохнется, если будет жарить на сковородке с тефлоновымпо- крытием, и как именно кусочек тефлона попадет к ней в легкие. — Но какие проблемы? Пустьжарит на алюминиевой… — Но она боится ходить в гости, в кафе, не может пере- кусить покупнымипирожками. Весь мир сузился до паническо- го страха: а вдруг это все-таки произойдет! Жизнь таких лю- дей на самом деле невероятно мучительна, они разрываются между здравым рассудком и собственной фобией. — А если человек патоло- гически боится, что завтра он останетсябез работы, емунечем будет кормить семью, — это можно отнести к фобии? — Скорее это классический невроз тревожности. У фобии нет реальной причины. Причем с развитием прогресса увеличи- вается как число зависимостей, так и число фобий. Элементар- но: тридцать лет назад у нас про- сто не было тефлоновых сково- родок. Появились автомобили —и появилась амаксофобия, не позволяющая использовать это средство передвижения. — А в чем заключается по- мощь психолога? —Визменении отношения к этому страху. Я уже говорила, что бесполезно объяснять чело- веку абсурдность его паники, — он и сам это понимает. Важ- но отыскать ту самую «точку отсчета», когда была нанесена травма, чаще всего это бывает в далеком детстве. И работать приходится уже с тем испуган- ным ребенком, который до сих пор продолжает жить во взрос- лом человеке. — Но ведь все мы в той или иной степени страдаем от каких-то страхов. В какой мере мы являемся потенциальными клиентами психоаналитика? — Дело как раз в степени страха. Я вот боюсь кататься на колесе обозрения и ни за что не пойду на такой аттракцион. Но этот страх не мешает мне жить полноценной жизнью. А вот если человек боится выходить на улицу — он оказывается за- пертым в четырех стенах. Да еще переживает, что в какой-то ситуации будет вынужден ока- заться на открытом простран- стве, и страдает от комплекса виныперед близкими, которым портит жизнь. Представляете, какой клубок проблем? За- частую самому с ними не спра- виться, но все равно многое за- висит от силы собственного «я», своего сознания: пошатнется оно или выстоит под давлением страха. РЕАЛИИ ВРЕМЕНИ На цепи у страха Можно ли побороть свои фобии № 197/24575/ 10 ОКТЯБРЯ 2013 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 26 ФОТО ОЛЬГИ БЕЛЯКОВОЙ Визитная карточка Екатерина Антонова — известный в Липецке специалист по клинической психологии. Проходила стажировку в Московском институте психотерапии и клинической психологии. Член Европейской конфедерации психоаналитической психотерапии. Практикует пять лет. Проводит в год более пятисот консультаций. Многое зависит от силы собственного «я», своего сознания: пошатнется оно или выстоит под давлением страха.