Липецкая газета. 2013 г. (г. Липецк)

№ 110/24488/ 6 ИЮНЯ 2013 ЛИПЕЦКАЯ ГАЗЕТА 23 ПЕРЕКЛЮЧАЯ КАНАЛЫ с Исааком Розенфельдом „ Прощание с Мастером ЗНАМЕНИТЫЕ ЗНАКОМЫЕ В девяностые годы, зеркалом которых был тот же «Брат», везде мелькало словечко «чернуха». Шедеврыи однодневки для большого экрана стано- вятсядоступнымипублике, уменьшившисьдоразмеров экрана голубого, телевизионного. ТВ — самый круп- ный кинотеатр России. В нем собираются миллионы зрителей из тех, что не зависают сутками в Интернете и не привыкли ходить в дорогие залы, где в саундтрек заокеанских боевиков вплетаются звуки пережевывае- мого поп-корна и кокетливые повизгивания барышень в последнем ряду. То есть все, что творится в кино, на- прямуюкасается и телеаудитории. А в кино месяц май установил, похоже, печальный рекорд: изжизни ушли сразу три замечательных режиссера. В начале мая умер автор романтических телеэкра- низаций революционной классики «Как закалялась сталь» и «Овод» Николай Мащенко. В конце — Петр Тодоровский. В одномиз некрологов-воспоминаний его назвали стопроцентным оптимистом. Сам он считал, что оптимизму его научила война. И это не парадокс. А за несколько дней до Тодоровского мы простились с Алексеем Балабановым. Вот кого уж точно к оптими- стамне причислишь. Его киножесткое, сумрачное, без- жалостное к сидящим в кинотеатре или у телевизора. Незадолго до смерти у создателя «Брата» и «Гру- за-200» спросили: «Сергей Герасимов своим студентам говорил: перед тем как будете снимать картину, по- думайте, во имя чего вы снимаете. Вы не задавались таким вопросом?». Балабанов: «Во-первых, Сергей Аполлинариевич жил в Советском Союзе, и это было концептуально, а яживу уже в новойРоссиии, конечно же, таким вопросом не задаюсь». Меня, не скрою, сильно царапнуло балабановское «конечно же». Выходит, в «новой России» творцы в принципе не отвечают за то, «как слово наше отзо- вется»? У них нет иной цели, кроме самовыражения? Балабанов и прежде повторял, что ставит фильмы не для зрителя, а для себя. По-моему, немножко лука- вил. Хотя не исключаю, что был искренен. Бросил же выдающийся скрипач, когда ему сообщили, что на его элитарный концерт билетыне распроданы: это хорошо, в пустом зале акустика лучше. В отличие от Балабанова Мащенко и Тодоровский принадлежали к поколению художников, привыкших спрашивать себя: воимячего?Иотвечать: воимялюбви. Во имя правды, помогающей обрести веру, мудрость, стойкость, благородство. Достаточно назвать лишь три ленты из многих, снятых Тодоровским-старшим: «Любимая женщина механика Гаврилова», «По глав- ной улице с оркестром», «Военно-полевой роман». Этот режиссер не числился среди официозных, обласканных властью, удостоенных всех советских званий, премий и прочихнаград, какСергейГерасимов. Онконфликтовал со своим противоречивым временем. Но не загонял в тупикбезнадегизрителей, не демонстрировалугрюмый, отчаянный взгляд на мир, на Россию и ее народ. Впрочем, Алексей Балабанов в том интервью тоже закончил беседу словами о любви. Но сформулировал так: «Главное—любить людей, которые рядом с тобой, вот и все». А дальние — что ему дальние? Это что-то отвлеченное, без лица, без имени. А можно ли любить абстракцию? Тем более беспокоиться о воздействии на нее плодов твоих творческих усилий. В материалах о Балабанове вспоминают, насколько он был талантлив, дерзок, независим. Но и в самых безутешных строч- ках сквозит мотив, явно не при- вычный ни на юбилее, ни на поминках русского художника. Известный писатель РоманСенчин назвал прощальные заметки оБалабанове: «Кто теперь раскадрует нашад?» А в размышлениях другого критика дотошно посчита- но, сколько уБалабанова примет и символов отсутствия на земле малейшего намека на божественное (я бы сказал, евангельское) начало. В последних картинах, например, постоянно возникают обветшалые, раз- рушенные, пустые храмы. Режиссер честно и мощно фиксирует эту уже постхристианскую реальность, но не берется ее оценивать.Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова. Молитва и проклятье, любовь и не- нависть, добро и зло бывают равно притягательными и не слишком отчетливо различимы, противопоставлены друг другу. Критик не зря задумывается: вот самый яркий, культовый из персонажей Балабанова Данила Багров вфильме «Брат»—он сильно любит Родину или сильно ненавидит «черных»? В девяностые годы, зеркалом которых был тот же «Брат», везде замелькало словечко «чернуха». Экран наперегонки с литературой и театром показы- вал распад, разложение — и страны, и отдельного, автономного, одинокого, потерявшего ориентиры и озлобившегося человека. Кто осмелится сказать, что это вымысел и клевета? Но я готов настаивать, что, предположим, рязанов- ские «Небеса обетованные», где все главные персонажи давноуже бомжииключевые эпизодыразворачиваются на городской свалке, — не «чернуха». Как и гораздо менее совершенная, грубоватая, фарсовая комедия «Не валяй дурака, Америка» или телесериал «Участок». Чернушные атрибуты в них вроде как на лицо. Ни- щета, спивающиеся все подряд сельские обитатели, для кото- рых лишь прибившаяся к берегу бочка спирта превращает жизнь в «именины сердца». Но это все равно не «чернуха», потому что авторы любят своих героев, даже вконец опустившихся. Они смо- трят на Россию не с холодным любопытствомпрозекторов.Ипо- вествуют не о бесталанной участи потерянных маленьких людей, а об их душевности и человеч- ности. То и другое еще остаются, еще не пропиты и не убиты. И энергия этих качеств может еще быть спасительной. Для Балабанова такая позиция — пустое утеши- тельство, утопия, ложь. У него понятие спасения — синоним гибели, поскольку иных способов спастись от жестокой жизни нет. Либо принять ее правила и сделаться волком среди волков, либо уйти. Поклонимся праху одаренного художника. И будем ждать появления не его прямого наследника, а продолжателя традиции, в которой вопрошание «Во имя чего?» не считалось ненужным, архаич- ным, противопоказанным настоящему мастеру. От- ечественное искусство испокон веков рождалось не помимо человека, а для человека, чтобы он находил в нем опору, дающую силы жить, сохраняя себя и то, что дорого ему на земле. Может, и для «новой России» это нужнее, ценнее, чем шедевры, отбрасывающие, осмеивающие или не замечающие любые «во имя чего?» и «что делать?». НАТАЛЬЯ КОЛОБОВА Йоанна Моро, молодая польская актриса, в одночасье стала звездой российских экранов. Как когда-то и ее землячка Анна Герман, которую Йоанна сыграла в одноименном фильме Перво- го канала. Советское телевидение сделало польскую певицу не только звездой СССР, но и любимой певицей миллионов. А ее тяжелая болезнь и безвременная кончина стала трагедией для всей нашей страны. В свое время Йоанна Моро побывала в России. В Москву из Варшавы, где живет актриса, она прилетела всего на один день. И любезно согласилась найти время в своем плотном графике на эксклюзивное интервью корреспонденту информагентства «Столица». Как только высокая очаровательная девушка появилась вфойе гостиницы «Космос», в которой она остановилась, со всех сторон послышались удивленные возгласы: «Анна Герман!»… — Йоанна, вас не удивляет такая реакция публики? — Удивляет! Тем более что внешне мысАннойГерман, как мне кажется, не очень похожи. Ядаже ростомниже ее на целых шесть сантиметров! Хотя есть и сходство: я, как и она, знаю и польский, и русский. Я тоже блондинка… Но быть второй Анной Герман я не могу… — Это ваша первая роль в российском кино? — Более того — это моя самая первая главная роль в кино! В Варшаве я была занята в театральных постановках, музыкальных проектах, играла второстепенные роли в теле- сериалах. Но такой серьезной и в то же время красивой роли у меня не было. Это подарок судьбы! — Как вы получили его? — Совершенно случайно! Моя подруга — актриса Ола Прыковска—вскользь сказала мне, что собирается на кастинг, где съемочная группа из России для какого-то фильма будет выбирать главную героиню. «Если не пройдешь на главную Йоанна Моро: «Анна Герман научила меня любви и терпению» На Первом канале прошел повторный показ сериала с известной польской актрисой роль — может быть, получишь какую-нибудь второстепенную, — сказала тогда подруга. — У них одно из главных условий — знать русский язык. А ты его знаешь»... На кастинге вы- яснилось, что фильм снимается для центрального российского канала и что он будет посвящен Анне Герман. Признаться, мне пришлось поднапрячь память, чтобы вспомнить, кто она та- кая… На роль меня утвердили только через четыре месяца. —Акак ваши родные отнес- лись к новости, что высыграете известную певицу? — О, они очень удивились и обрадовались! Мама сказала, что Анна Герман — любимая певица бабушки. Она до сих пор часто напевает ее песни. —Каквыготовилиськ тому, чтобы сыграть Анну Герман? — Я была в доме певицы, сидела за ее фортепьяно, об- щалась с ее мужем Збигневом Тухольским, слушала вместе с ним песни Анны. Збигнев до сих пор очень любит ее, поэто- му я не решилась расспраши- вать его о тяжелых событиях — аварии, в которую Анна Герман попала, ее болезни… Мы разговаривали о прекрас- ных моментах их совместной жизни. Многое о певице мне рассказала ее биограф Ма- релла Призван, она показала любимые вещи Анны Герман — шейные платки, сумочку. Я встречалась с членами ее фан-клуба, который по сей день существует в Варшаве. А еще — занималась вокалом по специальной методике Анны Герман. Все это, конечно, по- могло рождению образа. — Что для вас было самым трудным в этой роли? — Сцены, где мне нужно было играть последние годы жизни Анны Герман, когда она уже была тяжело больна раком и должна была смириться с тем, что скоро оставит свою семью, покинет этот мир. Это был тя- желейший период в ее жизни... — Если роль Анны Герман вы восприняли как подарок судьбы — можете сейчас ска- зать, для чего был дан этот подарок? — Эта роль — и подарок, и урок… Раньше я боялась, что Бог пошлет мне испытания, ко- торые я не смогу перенести. Но узнав, что пришлось пережить моей героине, я стала спокойнее смотреть на жизнь. Надеюсь, что наша картина и другим поможет обрести внутренний покой. —Как выотноситесь к тому, что стали знаменитостью в России? —Я даже мечтать не могла, что стану известной в такой огромной стране, как Россия! Зато теперь уменя есть мечта— сняться в полнометражномрос- сийском кино. Очень уважаю ваших режиссеров Андрея Звя- гинцева, Кирилла Серебренни- кова, я—большая поклонница творчестваНикитыМихалкова. У ваших режиссеров такие се- рьезные фильмы — о великих судьбах, исторических собы- тиях…Мечтаю, чтобыкто-то из них дал мне шанс показать, на что я способна. ФОТО ВАДИМА ТАРАКАНОВА