Липецкая газета. 2008 г. (г. Липецк)

5 мая 2008 г., № 89 (23217) БЫЛОЕ ëÔˆ‚ ˚ ÔÛÒÍ ãËÔˆÍÓ„Ó Ó·Î‡ÒÚÌÓ„Ó Í  ‡Â‚‰˜ÂÒÍÓ„Ó ÏÛÁ fl Ë  ‰‡ÍˆËË «ãÉ» ëÂÏÂÈÌ ˚ È ‡  ı Ë‚ Дом и его хозяева Нечасто музейщикам выпадает такая удача. Предложила нам липчанка Т.И. Хруничева (в девичестве Блинова) приобрести мебель ее умершего брата. И среди разных старых вещей мы обнаружили сундук с документами, которые поведали нам об обычной жизни давно ушедших людей, помогли представить фрагменты далекого времени. Самое интересное в семей- ном архиве, оставшемся после И. И. Блинова, — бумаги о купле- продаже дома. Дом этот имено- вался родовым поместьем и на- ходился на улице Лебедянской (ныне Зегеля) в Липецке. Все по- местье, куда, кроме дома, входи- ли флигель, надворные построй- ки и сад, имело 33 сажени в дли- ну и 27 в ширину. Когда-то вла- дел им титулярный советник Ф.Г. Мочальский, у коего имение ку- пил дворянин и титулярный со- ветник Н.П. Платонов. Произош- ло это 10 августа 1865 года. Пос- ле смерти отца в середине 1894 года дочери Платонова решили его продать. Покупателем оказался крес- тьянин пригородной слободы Липецкого уезда Иван Семено- вич Блинов. По рассказам его дочери Т.И. Хруничевой, Иван Семенович был сиротой, он вырос в семье дальних родственников. Занимался хлебопашеством, брал землю в аренду, возможно, на- нимал работников. Деньги у него водились. Вот он и сторговался с сестрами Платоновыми. 31 июля 1895 года продавцы и покупатель явились в контору липецкого нотариуса Гусарова в центре города на Соборной пло- щади. Блинов приобрел имение за две тысячи четыреста рублей серебром. Все расходы по совершению сделки он взял на себя. В задаток сестры получили четыреста рублей. А остальную сумму — 16 августа. У Блинова же на руках теперь была купчая крепость, внесенная в реестр под номером 785. Но крепость полагалось еще утвердить в Елецком окружном суде. Что и было сделано. Став владельцем имения, Блинов начал расширять свое хо- зяйство. Через год у него уже были мелочная лавка и трактир. Судя по окладным листам за 1895—1918 гг., пик благосостоя- ния его большого семейства приходился на 1903 год, когда налог с имущества был уплачен в размере 500 рублей (в то время как в 1897 году он составил 150 рублей). Как рачительный хозяин Бли- нов ежегодно страховал свое имущество — сохранились почти все страховые свидетельства. В 1921 году согласно постановлению Совнаркома дом Блино- вых был муниципализирован, проще говоря — отобран. Бывших владельцев оставили в доме, но уплотнили и заставили платить за жилье. Однако вскоре местные власти поняли, что перегнули пал- ку. Была создана комиссия по пересмотру принятых ранее реше- ний. И 18 апреля 1922 года вышло постановление: дом вернуть. В 1931 году, когда в домовладении остались Пелагея Васильевна Блинова и ее сын Василий, инвалид 1 группы, фининспектор Ли- пецкого ГорФо самоличным актом от 13 августа изъял дом за не- уплату незаконно назначенного тротуарного налога (к тому време- ни уже отмененного Воронежским облиспокомом) в размере 4000 рублей. Уверенные в своей правоте, Блиновы повели изнурительную борьбу за возвращение имущества. Она длилась 37 лет. Ушло из жизни старшее поколение, эстафету подхватило младшее. Письма и жалобы направлялись во все инстанции, вплоть до Верховного Совета СССР. Перерыв в борьбе наступал только во времена Вели- кой Отечественной войны. Но после тяжба возобновилась. И вот в мае 1957 года исполком Липецкого городского Совета депутатов трудящихся, ознакомившись с делом и в деталях изучив все доку- менты, постановил: 1) обязать начальника Горжилуправления т. Копылова списать с баланса Горжилуправления домовладение, расположенное по ул. Зегеля № 42, и передать со всеми прилегающими постройками наследникам Блиновым; 2) прекратить с 1 мая с.г. взимание квартирной платы с кварти- росъемщиков, проживающих в домовладении (протокол № 17 от 26. 04.1957 г., приложение № 3 исполкома Липецкого горсовета). Однако «очередное» владение собственным домом продолжа- лось недолго — всего две недели. Согласно решению облисполко- ма от 15 мая 1957 года он вновь возвращался государству: област- ной Совет, не разобравшись, признал решение городского Совета незаконным. И вновь идут письма и запросы — в Министерство коммунального хозяйства, в Совет Министров СССР и другие инс- танции. Не будем описывать все дальнейшие перипетии борьбы. Она все-таки завершилась победой Блиновых. Только пирровой. Дом вернули в 1967-м в аварийном состоянии. Его ожидал снос. Поче- му вернули? И.И. Блинов добился получения копии важного доку- мента из Главного управления коммунального хозяйства НКВД, где говорилось, что домовладение Блиновых 3 мая 1922 года демуни- ципализировано и возвращено владельцу. Что касается муниципа- лизации здания в начале тридцатых, то об этом сведений нет. То есть второе изъятие дома у Блиновых было бессовестным самоуп- равством местной власти, юридически не оформленным. Последняя запись в расчетной домовой книжке Блиновых дати- руется 29 мая 1969 г. Она гласит: «Дом сносят, закройте лицевой счет». Удивительно, что Блиновы сохранили все без исключения доку- менты, начиная с 1895 по 1969 год, касающиеся их имущества и последующей тяжбы с государством. Эти бумаги хранятся ныне в фондах нашего музея. Елена ВАГИНА, заведующая отделом истории Липецкого областного краеведческого музея. И.С. Блинов. ä‡Í ˝ ÚÓ · ˚ ÎÓ Алеша Оборотов с улицы Ровенской «Хотелось бы узнать правду о партизане Алеше Оборотове, в честь которого названа в Ельце бывшая Ровенская улица, — написал в «ЛГ» липчанин Алексей Захарович Лыков. — Боев немцев с партизанами на этой улице не было, а шальные пули летали по всему городу...». Как же погиб Алеша? Может, в самом деле, от шальной пули, а легенду о том, что он был партизаном, придумали позднее? Или все-таки он заслуживает памяти не только как ребенок, оказав- шийся жертвой военных действий? Вот о чем рассказывается в книге краеведа и журналиста К.Т. Огрызкова «В памяти и сердце навсегда», вышедшей в Липецке в 2005 году. Алеша Оборотов был сыном машиниста паровоза. Отец три- надцатилетнего мальчика в начале войны ушел на фронт. Алеша оказался единственным мужчиной в доме. Когда в их доме № 42 на улице Ровенской размещались наши солдаты, он научился об- ращаться с ручным пулеметом, винтовкой, гранатой. Паренек хо- тел мстить врагу. Гитлеровцы заняли Елец. Он видел, как они прокладывали ка- бель, судя по всему, к своему штаб. И ухитрился перерезать его в нескольких местах. Бродя по городу, Алеша запоминал, где у за- хватчиков находятся огневые точки. И во время декабрьских боев за Елец под огнем добрался до наших бойцов. Он сперва расска- зал, а потом стал показывать огневые точки фашистов. А когда с чердака раздались пулеметные очереди, уговорил командира дать ему гранату и окольными путями сумел подойти к дому, где засел враг, и взорвать гитлеровского пулеметчика. По- том он же попытался обезвредить фашистов с пулеметом, спря- тавшихся в старом сарае. Тогда-то его и настигла вражеская пуля. Алеша похоронен вместе с солдатами, освободившими Елец. Его именем названа улица, на которой он жил. У нее интересная судьба. Она была проложена в тридца- тые годы прошлого столетия и названа именем наркома внут- ренних дел СССР Н.И. Ежова, одного из организаторов мас- совых репрессий в стране. В 1938 году он сам стал «врагом народа». Понятно, немедля ис- чезли с домов и таблички, где было написано его имя. Улицу ненадолго нарекли Новой. Од- нако в том же 1938-м она ста- ла Липецкой — в честь тогда еще райцентра Воронежской области. Улице Задонской первона- чально дали имя Героя Советс- кого Союза летчика Георгия Байдукова. А в 1957-м Воро- нежский горисполком ее пере- именовал. Задонская находит- ся в Коминтерновском районе. В том же районе есть и ули- ца Елецкая, которая начала за- страиваться, как и Задонская, в 1937-м. Сперва ее назвали тоже именем летчика Героя Советского Союза Белякова... А одна из центральных улиц «столицы» соседнего ре- гиона носит имя Плехановская. Она появилась в конце 70-х годов ХVIII века. Здесь насчи- тывалось до 255 торговых ла- вок! А спустя менее ста лет — 14 гостиниц и 26 постоялых дворов. Любопытный факт для любителей театра и кино: в 1894 году на этой улице распо- лагалась лавка купца В.Н. Яковлева, деда народного ар- àÏ fl ‰Î fl ÛÎˈ ˚ Липецкий след в Воронеже Воронеж с его неофициальным статусом столицы Черноземья многими нитями связан с историей липецкого края. Об этом напоминают и названия его улиц. Например, улица Липецкая. тиста СССР Юрия Яковлева. Плехановской улица стала 27 августа 1918 года. Наш зем- ляк в Воронеже учился в воен- ной гимназии, а в 1879 году приезжал сюда на съезд орга- низации «Земля и воля». Сей- час на Плехановской стоят па- мятники И.А. Бунину, А.С. Пуш- кину. В 2002 году было решено вернуть улице старое название — Большая Московская. Како- вы результат и смысл этого решения, не очень-то ясно. Жители города по-прежнему называют улицу Плеханов- ской. Имя первого русского марксиста остается в российс- кой истории, и Воронежу вряд ли есть необходимость сты- диться его. В Левобережном районе Воронежа есть переулок С.А. Чаплыгина, уроженца города Раненбурга (ныне Чаплыгина). Сергей Алексеевич, ученик «отца русской авиации» Жу- ковского, академик, в детстве жил в Воронеже. Переулок, но- сящий его имя, был образован в 1949 году. В прибрежной части Цент- рального района города тянет- ся улица А.И. Эртеля. Улица известна с середины XVIII сто- летия. Когда-то называлась Верхняя Чернавская или Вер- ховая Чернавская — по Чер- навскому логу и Чернавскому мосту. Затем стала Венецкой улицей. Это название удержи- валось за ней до 1962 года. И, наконец, она получила имя на- шего земляка, уроженца села Ксизово Задонского района, замечательного писателя Эр- теля. Кстати, Александр Ива- нович неоднократно бывал в воронежском крае, в 1892 году помогал голодающим в Воро- нежском уезде, а на Венецкой улице даже купил дом для сво- ей сестры. Одна из старейших улиц на Песчанке — улица С.Т. Новико- ва (1925—1943 гг.). Сергей Но- виков — уроженец села Пет- ровка Усманского района. По- гиб в бою в ноябре 1943 года. Незадолго до гибели ему было присвоено звание Героя Со- ветского Союза. В 1933 году он переехал в Воронеж, где ра- ботал на авиазаводе. Именем другого участника войны, В.С. Путилина, уроженца села При- озерное Добринского района, названа улица в Левобереж- ном районе. Путилин за под- виг, совершенный при форси- ровании Днепра, получил зва- ние Героя Советского Союза. Он умер от ран в январе 1944 года, когда ему шел двадцатый год. С.Н. Переверткин хотя и родился в Воронежской облас- ти, но детство провел в Усман- ском районе, закончил Студе- новскую земскую трехгодич- ную школу. Его именем в 1965 году назвали новую улицу в Северо-Восточном жилом районе (ныне — Железнодо- рожный район). М.И. Неделин появился на свет в Борисоглебске. Герой Советского Союза, Главный маршал артиллерии, главноко- мандующий войсками страте- гического назначения, Неде- лин погиб при взрыве, случив- шемся во время испытания ра- кеты. Род Митрофана Ивано- вича тесно связан с Ельцом. Сам Неделин с октября 1913 года по февраль 1917 года учился в Липецком реальном училище. Улица Маршала Не- делина располагается в Ле- нинском районе Воронежа. Напомню: липчане тоже дали имя Митрофана Ивановича од- ной из улиц своего областного центра. Виктор ЕЛИСЕЕВ, краевед, член Союза журналистов РФ. Может, эта история и не привлекла бы моего внима- ния, если бы отрицательной (а вернее—оклеветанной) ее героиней не оказалась жив- шая в Усмани вдова писате- ля Леонида Завадовского. Звали ее Варвара Серге- евна, судя по всему, она была очень одинока. Честно говоря, о Завадовском я тог- да ничего не знал, его имя было жирно вычеркнуто из историисоветскойлитерату- ры. ОЛеониде Николаевиче и его вдове мне рассказал журналист газеты «Ленинс- кое знамя»НиколайПереве- денцев. Не сразу после злополуч- ной известинской публика- ции, но с Варварой Сергеев- ной я встретился. Мы попи- ли у нее чай с кизиловым вареньем и выяснили, что у нас есть общие знакомые. Например, у Завадовской учились тогда совсем еще молодые поэтыБорисШаль- нев и Юрий Каширский. Мало того: ее ученицей была даже... моя жена, заканчи- вавшая усманское педучи- лище. А вот о муже Варвара Сергеевна заговорила не- рвно, сразу как-то постаре- ла, в голосе у нее зазвучала хрипотца. —Не могу возвращаться в прошлое, а приходится. Груз горя тянет назад, — сказала она. Позже я пойму: речьшла не только о трагической ги- бели репрессированного писателя, но и о долгих и сложных отношениях ее и Леонида Николаевича. Она его любила, была егопервым читателеми критиком. Поз- же оба пережили охлажде- ние. Он встретил писатель- ницу Любовь Воронкову, она— его друга, известного прозаика Павла Низово- го... Не знаю, как бы сложи- лась (или развалилась) их семейная жизнь, если бы Леонида Николаевича не арестовали... Варвара Сергеевна мед- ленно подошла к книжным полкам, провела рукой по корешкам: — Собрание сочинений Джека Лондона, любимого писателяЛеонида Николае- вича. Редкое издание, при- ложение к журналу «Все- мирный следопыт». И продолжила: — У него были золотые руки и светлая голова. Все в доме сделал он сам. Много работал, иногда спал по че- тыре часа. Днем занимался хозяйством, извозом, у нас были лошадь, корова. А писал все больше по но- чам... Две смерти тяжко дави- ли ей на сердце: гибель сына на фронте и расстрел мужа. Вкабинете Завадовского она оставила все, как было при нем, когда он здесь писал, курил—курильщиком был заядлым, пальцы от курева побурели, —спорил с гостя- ми-писателямиили слушал, как жена играет на рояле «Лунную сонату». С Варварой Сергеевной мы сдружились. И вместе радовались, когда были, наконец, переизданы сбор- ÜËÁ̸ Ë ÒÛ‰¸·‡ Такое долгое возвращение... 燉 ãÂÓÌˉÓÏ á‡‚‡‰Ó‚ÒÍËÏ Ë ‰‡Ê ̇‰ Â„Ó ·ÎËÁÍËÏË ‚Ò„‰‡ ̇‚Ë҇· ÚÂ̸ ÔÓ‰ÓÁ  ÂÌË fl , ̉ӷ  ÓÊ·ÚÂθÌÓÒÚË Ë Í΂ÂÚ ˚ Лет шестьдесят назад в «Известиях» появилась статья о конфликте между двумя женщинами — мачехой и падчерицей. Мачеха представлялась человеком добрым и славным, падчерица, напротив, — отталкивающей и коварной. Местные власти всполошились. Падчерицу, учительницу по профессии, уволили с работы, суд отобрал у нее половину дома и передал мачехе, которая быстренько свою недвижимость продала и уехала неведомо куда. и нравахжителей забытой и заброшенной земли. Это свидетельство и теперь не потеряло актуальности. Многоплановое творчес- тво Леонида Завадовского можно разделить тематичес- ки: жизнь сибиряков, крес- тьян и интеллигенции. В первом разделе звучит жесткий мотив выживания любой ценой, когда люди существуют по звериному закону. Эта честность проза- ика дала повод для обвине- ния его на писательских судилищах. Второй тематический слой—крестьянский. Внем особо выделяются рассказы «Облачный день», «Кле- вер», повесть «Полова». Автор их прекрасно знает крестьянскую психологию, сочувствует своим героямиз деревенской глуши. И, наконец, проза о му- чительных исканиях и за- блуждениях интеллиген- ции. В них отразились мета- ния самого Завадовского, его растерянность перед жестокой действительнос- тью, когда большевистский топор террора рубанул по казачеству, а потом по ле- вым эсерам во главе с Мари- ейСпиридоновой, ккоторым 4 ФОТО ИЗ КНИГИ Э. МЕНЬШИКОВОЙ «КРЕСТНЫЙ ПУТЬ, ГОЛГОФСКАЯ ДОРОГА...» Леонид Завадовский с любимой собакой. ник рассказов Завадовского «Песнь седого волка» и ро- ман «Золото». Роман вышел сперва в Липецке, потом в Воронеже и в числе лучших книг экспонировался на Международной выставке в Москве. В архиве мужа Вар- вара Сергеевна нашла неза- конченную повесть «Соло- менская учительница» и попросиламеняподготовить ее к печати. Я это сделал. Уже после смерти Варвары Сергеевны повесть вошла в томик «Избранное». Завадовский был в лите- ратуре крупной фигурой, отнюдь не регионального масштаба. Настоящий мас- тер слова, терпеливый на- блюдатель, жесткий, откро- венный, ранимый. Совре- менники спорили о нем. Одни называли бездарью, другие — ярчайшим талан- том, в нем видели и жертву царизма, и жертву стали- низма. Е г о л и т е р а т у р ным крестником можно считать знаменитого писателя, кри- тика, редактора первого толстого советского журна- ла «Красная новь»Алексан- дра Воронского. Тот появил- ся в доме Завадовского, при- ехав в наши края по делам продразверстки.Повод, при- ведший Воронского в уезд, Леонида Николаевича глу- боко задел. Он знал, как тяжко живут крестьяне. Власть отнимала у них хлеб, на Тамбовщине полыхало пламя антоновского восста- ния. У Завадовского и Ворон- ского были странные отно- шения, эдакая дружба- вражда. Воронский был убежденный, искренний большевик. Завадовский не явно, но не принимал новые порядки. Тем не менее мос- ковский гость, проговорив с хозяиномвсюночь, настоял, чтобы тот взялся за перо. — Садись и пиши. Пока работаешь, денег я тебе дам. А первый рассказ посылай мне. — А если не получится? —Уверен—обязательно получится. А деньги с гоно- рара вернешь. Леонид Николаевич, од- нако, долго еще колебался. Он стал преподавать рисова- ние в школе, подрабатывал извозом, вечерами перечи- тывал Джека Лондона, но его уже тянуло к письмен- ному столу. Первый рассказ «Бурун» они обсуждали с Варварой Сергеевной. Потом он был послан на конкурс работ начинающих авторов вжур- нал «30 дней». Завадовско- му исполнилось 35. За его плечами были каторга, ссылка, война. Ему было о чем поведать читателям. Спустя два года, а имен- но в 1925-м, ноябрьская книжка «Красной нови» открывалась рассказом За- вадовского «На Белом озе- ре». Воронский вызвал Лео- нидаНиколаевичавМоскву. Когда тот попытался вер- нуть ему долг, обиделся: — Я помогал другу. О возврате долга сказал, чтобы ты писал и писал. Вот и пиши. И все-таки подлинной близости между этими ода- ренными людьми не возник- ло. Первоначально писа- тельская судьба Завадовско- го складывалась на зависть удачно. Он вошел в творчес- кое объединение «Перевал», публиковался в альманахе «Перевальцы», получил высокую оценку и пригла- шение сотрудничать в «Но- вом мире». Спустя пять лет именно «Новый мир» пер- вым захлопнет перед ним дверь. Но тогда Завадовский был нарасхват. Его звали все центральные издательства и журналы. И он работает и работает почтикруглосуточ- но, забыв об усталости, о начавшем его беспокоить ревматизме, приобретенном на каторге. Отдыхает только за мольбертом — ведь ему был отпущен судьбой и та- лант художника, — да еще принимая гостей. КЗавадов- скому вУсманьнаведывают- ся и маститые, и молодые литераторы, начиная с Но- викова-Прибоя. Среди дру- зей—автор «Партизанского гимна», редактор журналов «Советский путь» и «Кол- лективист»ПетрПарфенов, в прошлом арестант и эмиг- рант, а ныне тоже прозаик Петр Ширяев, сочинитель блестящих новелл «Люди конные» Дмитрий Крути- ков, обаятельный Павел Низовой, написавший на- шумевшую повесть «Языч- ники»... Гости и хозяева сидели допоздна. Новиков-Прибой читал отрывки из своей по- вести «Соленая купель», написанной в Усмани, Па- вел Низовой говорил о за- мысле многопланового ро- мана «Океан». Сам Завадов- ский читал мало, но охотно делился впечатлениями от путешествия по Сибири. Заглядывали на огонек и Константин Большаков, до революции — забияка, фу- турист, а теперь тоже проза- ик, и местный драматург Николай Задонский. Прав- да, между ним и Большако- вым с Крутиковым были не самые добрые отношения. Может, не случайно Задонс- кий этих гостей Завадовско- го даже не захотел помянуть в своих литературных этю- дах «В потоке жизни». Ког- да Задонский, уже извест- ный писатель, при мне гос- тил у Варвары Сергеевны, она ему попеняла за это: — Мог бы хоть одной строчкой о них сказать. Ле- онид этих людей так любил. Исудьбе их не позавидуешь: Крутикова зарезали на опе- рации, Большакова расстре- ляли как врага народа... Задонский поперхнулся и промолчал. А Варвара Сергеевна вздохнула: — Писатели тоже люди. Это любил повторять Алек- сейСилычНовиков-Прибой. Такое могут наворочать... Но вернемся к самому Леониду Николаевичу. Он былприверженкнатурализ- му в прозе, воссоздавал по- рой безжалостно сильные, яркие характеры и карти- ны. Впечатления отрочества на Тамбовщине, тюрьма, каторга, поселение в Сибири —все это выросло в его сбор- ники «Вражда», «Песнь се- дого волка», «Таежники», «Лунная тропа», роман «Зо- лото». А сколько еще вещей не опубликовано и потеряно в редакциях журналов «Но- вый мир», «Красная новь», «30 дней», «Кооперация», «Подъем» и других, когда началась охота на писателя, унизительные допросы в НКВД вМоскве и Воронеже! Им написана талантливая пьеса «Захолустье». Про- явил себя он и как публи- цист, создав объемистую книгу (пока в рукописи) «Золотой край» об алданс- ких впечатлениях, о тамош- ней природе, этнографии, экономике, а главное—быте примыкал когда-то и сам Леонид Николаевич. В 1918 году, вернувшись из ссыл- ки, бывший каторжник За- вадовский понял: новая власть не пощадит его. В этом предчувствии он при- знавался своему новому другу, редактору «Усманс- кой газеты» Николаю Анд- рееву. Уже в расцвете творчес- ких сил Леонид Завадовс- кий, работая над рассказом «Перевал», говорил жене: — Я знаю, что не сегод- ня, так завтра она (власть) нанесет свой удар. И будет он пострашнее, чем царская каторга и ссылка. На царя я не в обиде. Он карал меня за мои заблуждения и глупос- ти. А сейчас за что меня преследуют? За что? Нет у меня на то ответа. Не удалось Леониду За- вадовскомупреодолетьпере- вал, за которым ему мере- щилась иная жизнь — без лжи, обмана, жестокости и крови. Его и других «пере- вальцев» — Артема Весело- го, Ивана Катаева, Дмитрия Горбова, Андрея Лежнева — перемололи жернова ста- линских репрессий. Кануливпрошлое усман- ские золотые вечера с писа- тельской братией, поездки с друзьями на охоту, горячие споры в группе «Перевал» при редакции «Красной нивы», встречи на «Ники- тинских субботниках», по- ездки наАлдан и вАбхазию. Он коротал серые дни, бес- конечные бессонные ночи и ездил на допросы в НКВД. У него была уже двойная подписка о невыезде. Даже для того, чтобы попасть на пленум воронежской писа- тельской организации, надо было брать разрешение. Снедобрымпредчувстви- ем Завадовский появляется в Воронеже. Писательский пленум проходит бурно. С докладом выступает Васи- лий Ряховский, тоже быв- ший перевалец. Осторожно, ссылаясь на многообещаю- щее вхождение Завадовско- го в литературу, Ряховский ищет промахи и ошибки в прозе своего товарища. Ми- хаил Сергеенко, пытаясь вроде бы сгладить резкие суждения, неожиданно об- виняет ЛеонидаНиколаеви- ча в политической близору- кости. Страсти накаляются. Едко и завистливо Максим Подобедов говорит о том, что Завадовский незаслуженно поднят на высоту врагами Советской власти. С места срывается Михаил Булавин и уже не говорит, а кричит, что Завадовский троцкист и пробрался в советскуюлите- ратуру с помощью троцкис- та Воронского. Ему место не среди писателей, а в лаге- ре врагов, которых следует уничтожить. В газете «Коммуна» пе- чатается оскорбительная статья, требующая привле- чения Завадовского к от- ветственности. Леонид Ни- колаевич пишет письмо в двух экземплярах в редак- цию «Коммуны» и в воро- нежскую писательскую ор- ганизацию. «В газете «Коммуна» от 16 сентября 1936 года поя- вилась статья, в котороймое имя путем грубого логичес- кого фокуса (по существу, конечно, не логичного) свя- зано с именами Воронского и Троцкого. Помимо того, в статье прямо указывалось, что я должен серьезно заду- маться над тем, по какому пути я иду... Возмущенный этим выпадом, я все же счи- таю, что автор статьиЧерей- ский лишь добросовестно отразил те выступления, которые имели место на об- щем собрании писателей 11 сентября с.г.». И далее — о товарищах, умышленно опорочивших Завадавского «целым рядом бездоказа- тельных, а порой клеветни- ческих предположений и утверждений». Но опровержения не по- следовало. Наступил 1937 год. Завадовского больше не вызывали в НКВД. Это еще больше его тревожило. Он знал: затишье обманчиво. И не ошибся. На рассвете 2 февраля 1938 года, когда Варвара Сергеевна после бессонной ночи заснула, раздался тре- бовательный стук в дверь. Она вскочила в нервном напряжении и долго не мог- ла всунуть руку в рукав пальто. — Это они, — отчужден- но сказал Леонид Николае- вич. После обыска в присутс- твии понятых следователь усманского райотделаНКВД Щербаков с двумя подруч- ными увел арестованного. Жену и сына на свидания не допускали. Царского политкаторжа- нина, нигде не работающего, «пишущего книги на дому» гражданина Завадовского Леонида Николаевича по статье 58 Уголовного кодек- са РСФСР приговорили к расстрелу. Приговор приве- ден в исполнение 21февраля 1938 года. Прошло много лет. На- ступила «хрущевская отте- пель». Варвара Сергеевна обращалась в разные инс- танции, чтобы узнать что- нибудь о судьбе мужа. Нако- нец, ееуслышали.Липецкая юстиция провела новое рас- следование. В качестве сви- детелей выступили те самые писателиМаксимПодобедов и Михаил Булавин. Насту- пили новые времена, и они вдруг стали хорошими това- рищами расстрелянного Завадовского. ЛеонидНико- лаевич Завадовский был реабилитирован в марте 1958 года. Но Варваре Сер- геевне так и не сказали причину смерти и не указа- ли ме с то з ахоронения мужа. Имя талантливого проза- ика Леонида Завадовского было надолго вычеркнуто из литературы. Даже после ре- абилитации оно не попало в Краткую литературную эн- циклопедию. Я обратился с письмомв издательство «Со- ветская энциклопедия» на имя члена редколлегии, те- оретикалитературыЛеонида Тимофеева с просьбой вклю- чить писателя Завадовского в дополнительный 9-й том. Предложили очень краткий текст — всего в 40 строк. Редакторыизданиянесколь- ко раз связывались со мной. Но опубликованнойяувидел еще болеекороткуюсправку. И под другой фамилией. К тому же время смерти писа- теля было перепутано: 1937 год вместо 1938. Благодаря раскопкам воронежских поисковиков на месте массовых захороне- нийжертв сталинской кара- тельной машины обрел по- кой Леонид Завадовский. Его фамилия обнаружена в расстрельном акте, а остан- ки опущены в братскую мо- гилу № 19 в Дубовке под Воронежем. Но точку ставить рано. Пора обнародовать архивно- следственное дело писателя, хранящееся, еслимои сведе- ния верны, в архиве липец- кого управления госбезопас- ности. Алексей БОРОВИК.