Липецкая газета. 2007 г. (г. Липецк)

2 февраля 2007 г., № 19 (22897 ) ЛИПЕЦКАЯ газета ^К он к урс: «2006-й — год Отца» Э кс.тибрис «л г» Ведущая рубрики —Галина КАИДАШКО. ^Далекая и близкая война Не оплачены горя счета... Кто-то когда-то сказал, что все браки заключаются на небесах. И каждая вновь созданная семья верит, что впереди ее ждут долгие годы безоблачного счастья. Так думали Татьяна и Октай Эйвазовы, когда поженились в Москве в 1977 году. Он приехал в столицу для строительства спортивного комплекса к Олимпийским играм, она работала продавцом в магазине после распределения. Молодая семья уехала жить в Баку. Через год у Эйвазовых родилась дочь Лала, а в октябре 1980-го — сын Теймур. в начале девяностых начался Карабахский конфликт. Октай работал водителем на автобусе. Однажды в салон вор­ вались мужчины в военной форме, силой вытолкали находя­ щихся там подростков и увели с собой. «Я не допущу, чтобы с моим сыном случилось подобное», — решил тогда Октай. Семья стала спешно собираться уезжать в Москву. По дороге ночью их поезд был остановлен под Гроз­ ным: крепкие вооруженные парни в камуфляже требовали де­ нег. Когда очередь дошла до Эйвазовых, Октай выложил на стол 34 рубля и нервно закурил. «Ты спросил у нас разреше­ ния курить на нашей земле»? — грозно прозвучал голос боеви­ ка. Всю свою жизнь Октай думал, что Кавказ — его родина, а теперь вдруг оказалось, что здесь объявились вот такие «хозя­ ева». В голове пронеслось: «Тронут жену или Теймура —убью». По вагону разносились крики женщин, звон разбитого стекла. €обргш со стола деньги, боевики ушли. В столицу поезд «Бгпсу — Москва» прибыл с выбитыми окнами... Через год Эйвазовы перебрались в Лебедянь. Теймур пошел учиться в ПУ-31, а вот родителям работу в то время найти было очень сложно. Особенно нелегко приходилось приезжим. Свои квартиры приходилось продавать за бесценок и заново обустраиваться на новом месте. Уже в то время Татьяна Васи­ льевна была тяжело больна, но об этом еще никто не знал. Повестка в армию пришла Теймуру на декабрь 1998 года. В первом же письме домой солдат Эйвазов рассказал родите­ лям, что он попал в «учебку» в Ковров, учится на наводчика артиллерийских снарядов. Но когда Татьяна Васильевна вместе с родственниками приехала на присягу сына, его там не оказалось. Выяснилось, что за несколько дней до этого несколько ребят отправили в Нижегородскую область. В об­ щем, увидеться Эйвазовым не пришлось... Внезапно оборвалась и переписка. Каждый день в доме ждали почтальона, но целых два месяца от сына не было ни строки. Измученные ожиданием родители обратились в во­ енкомат. Там пообещали разобраться. И, наконец измятое, без марки, но самое бесценное в мире армейское письмо. ♦Дорогие мама и папа,, только-не волнуйтесь. Я в Чечне»-, — писал Теймур. Поступил приказ об отправке полка, где он служил, для участия в контртеррористической операции. Когда командир объяснил, что полк отправляется на войну, рассказал, что ждет ребят впереди, и предложил доброволь­ цам сделать шаг вперед, без раздумий и вопросов шагнули все. «...Пап, понимаешь, я не мог не сделать этот шаг. Там были мои друзья. Мы выполняем свою задачу»... Их экипаж БМП № 723 с первых дней отличался и был одним из лучших. Эйвазов выполнял обязанности команди­ ра орудия. Отделение принимало участие в боях за Грозный. Иногда обстрел не прекращался сутками. Последнее письмо родителям Теймур написал 12 февраля 2000 года, за неделю до гибели. «...Сегодня провожали домой «дембелей». Следу- [^ющими будем мы, так что скоро увидимся». Ровные строчки аа обычном школьном листке, написанные почти детским почерком. Но война есть война... При выполнении боевого задания в Аргунском ущелье вдруг по непонятным причинам про­ изошел преждевременный разрыв снаряда в канале ствола. Башню разорвало на куски, расчет погиб сразу. В это время более чем за тысячу километров от Чечни сердце Октая пронзила резкая боль. Подобное случилось с ним впервые. Он почувствовал что-то неладное, но не стал расстраивать ни дочь, ни жену. А через несколько дней страш­ ное известие пришло в их дом. Что пришлось пережить ро­ дителям Теймура, невозможно даже передать: две поездки в Ростов на опознание, сдача крови на анализ ДНК, выдача останков сына (от тела осталась одна стопа). К тому времени Татьяну Васильевну одолевала смертельная болезнь: всего на девять месяцев переживет она своего сына. Но тогда, пре­ возмогая боль, родители желали только одного — предать тело единственного сына земле. И как ни просил потом Ок­ тай у командования части забрать хоть какие-то личные вещи, ему ничего не выдали. Ребята практически жили в боевой машине, поэтому сгорело все. Не был найден даже личный номер Теймура. Похороны пришлись на начало марта. Шел дождь, была жуткая слякоть. Друзья Теймура на плечах несли цинковый гроб до самого кладбища. В честь доблестной памяти погиб­ шего воина прозвучали выстрелы салюта. Вот так получи­ лось, что кавказский парень, всю жизнь прожив в России, погиб на чеченской земле. Указом Президента России он посмертно награжден орденом Мужества. Говорят, человек живет столько, сколько живет светлая память о нем. Но нет теперь у Октая сына... Ольга РЯХОВСКАЯ. Светлые души вечны!.. Письма, большое количество звонков, устных рассказов-воспоминаний о дорогом, близком человеке- отце, об отношениях в семье, об ответственности мужчин за воспитание детей нас очень порадовали. Поводом для этого послужил конкурс, объявленный «Домостроем»: «2006-й — год Отца». А желание читателей поговорить на эту тему нам понятно. Сегодня очень многие люди острей, чем когда-нибудь ранее, ощущают силу нравственных ценностей, стремятся постигнуть их подлинность. Сегодня мы заново переживаем, духовно осваиваем свою собственную историю, мысленно проигрываем другие ее варианты. «Постигая нравственную правду истории, — как пишет Николай Москалев из Данковского района, — нельзя отказываться от исторической правды нравственности». Мудрено. Но понятно, что имеет в виду автор, который, к сожалению, как он сообщает, не смог стать отцом, хотя всю жизнь мечтал об этом. В прошлом надо видеть и хорошее, и плохое, а самое главное — надо видеть их органическую, нерасторжимую связь. И, законно гордясь всем хорошим, нельзя все же делать вид, будто плохое не имеет к нам касательства. Имеет! И еще какое! Посмотрите, сколько матерей воспитывают детей без отцов. Государство начало помогать молодым семьям. Замечательно! Ну а другим? Кто? Как? Хотя скоро мальчишки и девчонки, выросшие без отцовского, мужского пригляда, воспитания, сами будут создавать семью, им надо будет стараться выстраивать в ней нормальные, красивые человеческие отношения, основанные на любви и уважении. И сегодня, и позже им, молодым, нужен будет пример. Герой! Такой, какой был и есть у липчанки Нел­ ли Абалтусовой, приславшей письмо на кон­ курс: «2006-й — год Отца». «Дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился он, Григорий. «Не ждали», — за­ кручивая ус, с улыбкой произнес он. Бабуш­ ка Анна как доставала из печи чугунок с по­ хлебкой, так с ухватом и замерла. А его дети: Тамара, Александра, Нина, сын Николай, прижавшись друг к другу, стояли, не шелох­ нувшись. На солдатской гимнастерке блес­ тела звезда. «Герой!..» — прошептал сын и бросился к отцу в объятья. Анна поставила на стол чашку с похлебкой, картошку с огур­ цами и попросила Нину сбегать к соседке за домашней бражкой: «Выпьем за Победу!». Рассказывая о боях, солдат смахнул слезу, видно, что пережито много. Я добавила: «Вы с вопросами к деду не приставайте. Война — это вам не щи хлебать». И все умолкли, ус­ лышав такое из уст девчонки. Наступила весна. Глава семейства сплел лапти, чтоб не босые ходили. Утром натяну­ ла я лаптишки, и мы пошли с дедом огород пахать. Он шел за плугом, а я вела под узд^- ' ■цы-друрую лошадь с бороной. На другвй>А№Ь>.' опять с ним огород пашем. Мужик идет мимоходом и спрашивает: «Что ты, Григорий, внучку-малышку рабо­ тать заставляешь?» — Да вот любовь к матушке-земле при­ виваю... Дед летом занялся пчеловодством, а по вечерам учился валенки катать. С заказами шли аж из соседних деревень. Денег тогда, считай, ни у кого не было. Кто картошку приносил, а кто немного ржа­ ной муки. Так рассчитывались. Однажды зашли два молодых паренька: «Григорий, угости самогонкой». «Да какая самогоноч- ка, ребята, — отбрил он, — у меня семья в девять человек, пить некогда. Всех кормить да учить надо». Снова наступила зима. Шли и шли беспри­ зорные дети. Жили мы у разъезда, и заходили все к нам. И на полатях, и на печке было уже полно детей. А как не пустить, не отогреть. Вскоре вышел указ всех сирот отправлять в детские дома. Поначалу ребята боялись идти туда. Им объясняли: «Есть будете три раза в день, спать на отдельных кроватях, на просты­ нях». И дети пошли, да и детдом был рядом, всего в десятке километров... Выжили. Вот что значит настоящий муж­ чина в доме! А ведь героем он себя не счи­ тал...» За все тебя благодарим «Что бы ни говорили о профессиях, одна самая из самых... Это для женщины — быть матерью, для мужчины — отцом!» Так на­ чал свое письмо Николай Иноземцев из села Бутырки. А далее он сообщает, что «Григо­ рию Петровичу Иноземцеву, отцу моему до­ рогому, 4 февраля пойдет 95-й год. Родился отец в крестьянской семье. Ког­ да пошел четвертый годок, остался без бать­ ки. Потому рано взялся за мужицкие дела, стал ответственным. Читать, считать и пи­ сать учился в церковно-приходской школе. Это вам не сегодняшние гимназии. С моей матерью до свадьбы они не жени­ хались. Но друг о друге знали. Хотя молод он был, матери моей очень нравилась его об­ стоятельность во всем. Но ведь об этом про­ сто не скажешь. В селе свой порядок был. К жениху назывались! Так-то! Кто-то убегал. Другой — отказывался. Наш нет. В 17 лет он женился на 19-летней Насте, красавице. Ладной, работящей. А ка­ кая коса у нее была — загляденье. Полюбил ее отец так, что и в сказке не опишешь. Уважал. Берег. Хотя жили не в большом достатке, но дружно. А как нас, четверых, любили, учили всему своим при­ мером. Отец, заметив что-то не то в поведении, соберет всех вместе (мать молчит) и скажет строго: «Стыдно врать. Стыдно обижать. Стыдно лениться. Стыдно обижать родите­ лей!!!» И мы стояли, краснея, не переча, каж­ дый вспоминая свой грех. Когда началась коллективизация, со свое­ го подворья Григорий Петрович свел лошадь и сдал инвентарь. А сам пошел в разнорабо­ чие. Думаю, обидно ему было. Но сберег се­ мью и честь. Потом выучился на тракториста и работал в МТС. Как мы гордились! И мама... ■'т- .'гА когда началась война, то призвали его , .Я.нисде,,первых. Служид,р,сд'редк.дврц 1 Л 0 ЛДУ.,, № 542, в письмах больше говорил о нас. И мы понимали: «Защитит отец. А таких, как он, много». Нашего солдата ранили в сраже­ нии под Смоленском, после госпиталя его комиссовали. Для всего села радость. Хотя и калека, но вернулся мужик, опора значит для всех. Работал учетчиком, бригадиром, коню­ хом, людям помогал. Мы видели и понима­ ли, как ему нелегко, какие думки одолева­ ют. Но держался. Верил в Победу. На собра­ нии колхозников в 1943 году избрали Григо­ рия Иноземцева председателем колхоза «Сила труда». Ох и поработали все! Растили хлеб, убирали, сдавали его государству. Многим он тогда был и наставником, и отцом. А потом снова пересел на трактор. Не было кабины, перетяжку поршневой группы вели в полевой обстановке. Зимой перегоняли в Ли­ пецк, на капитальный ремонт. Один-два раза в неделю папа ходил пешком за 18 — 20 кило­ метров на работу в МТС. Посмотрит на нас, скажет: «Так надо. Управляйтесь... Не ждите, пока мать попросит». И мы так и делали. Подростком я работал с отцом на тракто­ ре прицепщиком. Видя его трудолюбие, сме­ калку, добросовестное отношение к делу, много чему научился. И не случайно полю­ бил технику, землю мою дорогую. Вырос, пошел в армию, закончил авиашколу с отли­ чием. А отец гордился и все трудился, трудил­ ся. На тракторе стало тяжеловато, пошел пасти отару овец. Младшего сына, Виктора, научил любить и лелеять землю, работать, пока рубаха к спине прилипнет от пота. И еще один сын пошел по доброму пути — за­ кончил Конь-Колодезский сельскохозяй­ ственный техникум, стал работать ветерина­ ром в совхозе. Об отце надо книгу писать. А к моему рассказу добавьте еще немного, очень про­ шу. Он и вся семья построила дом, посажен и вырос сад. В хозяйстве всегда имели коро­ ву, поросят, гусей, уток, кур. Всей семьей готовили сено... А еще. Приглашали на свадь­ бу, где мы пели всей семьей. Запевал отец! Ох и голос! Ох и мощь! Тамадой его не назы­ вали, да и денег не платили. Для радости он к людям шел, для счастья. Никогда не курил, не пил, не скверносло­ вил, не завидовал. До сих пор добр и мудр. Родословную пяти поколений собрал. И мы ее продолжим. У моей жены Нины особая благодарность Григорию Петровичу за то, что жизнь дала ей возможность сказать слово «папа» в 19 лет. Потому как ранее не было такого человека рядом. Ее отец — Филипп Зубаков — погиб во время Великой Отечественной...» Чурек и сакма - все твое «с такими словами, — пишет 15-летвяя Сулико, — нередко обращается к гостю жи­ тель Кавказа. Да и у других народов хозяин по обычаю гостеприимства всегда готов ода­ рить человека, переступившего порог его дома, всем, чем владеет. У легендарного араб­ ского героя Хатима Тайи, известного во всех странах Востока великодушием и щедростью, спросили однажды, приходилось ли ему встре­ чать человека более щедрого, чем он сам. —Да, —отвечал Хатим. И рассказал, как однажды ехал он по пустыне и увидел дра­ нный шатер, у которого,быд.лривязан козле,^, нок. Когда Хатим подъехал, из шатра вышла старуха, взяла повод коня, придержала стре­ мя, помогла всаднику спешиться и проводи­ ла в свое жалкое жилище. Затем она позвала сына, велела ему выдернуть из шатра шест, изрубить его, разжечь в очаге огонь и заре­ зать козленка. Вскоре поспело угощение. И понял Хатим, что, кроме шатра и козленка, у матери с сыном вообще ничего не было: ни скота, ни имущества. — Она отдала все, что имела, — сказал Хатим Тайя. Это была настоящая щедрость. Щедрость хозяина. Вот так поступают и моя бабушка, и мой отец — Араик. Я не буду называть его полное имя, потому что пока нередко ни за что его и нас обижают. Хотя Россия — доб­ рая страна, и она нас приютила. Иначе мы (семь человек) могли бы погибнуть. Приехать сюда принял решение отец. У него высшее образование. Он знает три язы­ ка. Пока он рабочий. Трудолюбивый. Чест­ ный. И добрый... У соседей украли многие вещи. А он взял и отнес им свою хорошую теплую куртку, хотя сам в старой остался, дал немного денег. На мой день рождения мы пригласили дядю Се­ режу, тетю Аллу, их детей в гости. Стол бу­ дет красивым. И пусть люди будут радовать­ ся. Не вещи главное, а хорошие отношения, умение понять другого. Этому нас научили бабушка, мама и более всего — отец, кото­ рый в семье у нас кормилец...» *** Благодаря этому конкурсу, вашим пись­ мам, уважаемые читатели, мы прикосну­ лись к судьбам многих прекрасных людей — и наших современников, и тех, кого мы уже не застали на земле. Нам кажется это очень важным: не гнаться за автографа­ ми знаменитостей, а любить, ценить, по­ нимать и благодарить людей, живущих рядом с нами, где-то неподалеку. И еще. Конкурс: «2006-й — год Отца» продолжается. Пишите. Вы ПРОСИЛИ рассказать А кастрюля потемнела... «Кухонная посуда, можно сказать, визитная карточка любой хозяйки. Представьте же мое огорчение, когда я заметила, что некоторые предметы моего кухонного инвентаря потускнели, потемнели! Хотя пользуюсь всегда средствами, которые советует реклама. Теперь хочу окатиться к старинным щрать. А. Кузьмина». ^Взяли Галина КОЖУХАРЬ. ложки-поварешки рецептам, посоветуйте, какие выб Никелированные предметы чистят уксусом с солью (на столовую ложку уксуса — чайная ложка соли). Медные, латунные и мельхиоровые кастрюли и сковороды, тщательно вымыв, нужно отполировать следующим составом: 30 г нашатырного спирта, 15 г мела на 50 г воды. Если мельхиоровые столовые приборы сильно потускнели, промойте их сна­ чала горячей водой с мылом, затем смочите раствором гипосульфита (вещество, применяемое в фотографии) — 100 г сульфита на 0,5 л воды — и протрите мягкой тканью. Серебряные и посеребренные изделия можно освежить в мыльной воде, в кото­ рую добавлен нашатырный спирт. А для удаления темного налета их промывают в теплой мыльной воде и протирают смесью зубного порошка с нашатырным спиртом. Особенно быстро темнеет посуда из алюминия. В таком случае вымойте ее горя­ чей водой с мылом, добавив в раствор немного нашатырного спирта. Поможет и кашица из питьевой соды с холодной водой. Хорошо удаляет черноту со стенок посуды тряпочка, смоченная в уксусе. Кастрюли из полированного алюминия проти­ рают зубным порошком или сухим толченым мелом. Если в эмалированной кастрю­ ле подгорела пища, обильно посыпьте дно солью и оставьте на несколько часов. После этого вы легко отчистите дно мягкой щеткой или мочалкой. Другой способ: прокипятить в «подгоревшей» кастрюле раствор питьевой воды (вода и сода — по­ ровну). Однако помните, что посуду с антипригарным покрытием (тефлон, тефаль) чис­ тить нельзя, ее можно только мыть мягкой губкой с жидким мылом или гелем. Курица - на все лады Лучшее блюдо, считают наши читательницы, не только самое вкусное, но и то, которое готовится легко и быстро. Несколько рецептов таких блюд сегодня предлагаем вашему вниманию. САЛАТ ГРИБНОЙ с КУРИЦЕЙ И РИСОМ Полстакана риса отвариваем в подсолен­ ной воде. За 10 минут до окончания варки добавляем в воду чайную ложку шафрана. В результате рис приобретает красивую жел­ тую окраску. В промытый и обсушенный рис добавля­ ем 200 г мелко нашинкованных маринованных или отварных грибов, 2 измельченных крутых яйца, нарезанные кубиками сладкий перец, отварное мясо с одной куриной грудки. Его нужно нарезать очень тонкой соломкой. Все хорошо перемешиваем, заправляем майонезом, укладываем в салатник и укра­ шаем листиками свежей петрушки САЛАТ «ОСОБЕННЫЙ» Нарезаем 200 г отварного куриного мяса соломкой, измельчаем 100 г очищенных грец­ ких орехов, 2-3 средних размеров отварные картофелины и свежий огурец нарезаем ку­ биками. Все складываем в миску, добавляем 2-3 столовые ложки консервированного горошка, солим по вкусу и заправляем майонезом. Вы­ кладываем в салатник и украшаем зеленью. САЛАТ КУРИНЫЙ С ОВОЩАМИ Нарезаем мелкими кубиками отварную морковь (1-2 шт.) и цветную капусту (неболь­ шой кочан), предварительно отложив необ­ ходимое количество кочанчиков для оформ­ ления. Добавляем около 300 г нарезанного соломкой отварного куриного мяса, 2-3 сто­ ловые ложки консервированного зеленого горошка, рубленую зелень, солим и заправ­ ляем майонезом. Выкладываем в салатник, украшаем «бу­ кетиками» цветной капусты, которые можно посыпать красным или черным молотым пер­ цем. СУП с КУРИНЫМИ ФРИКАДЕЛЬКАМИ Филе с одной куриной грудки пропуска­ ем через мясорубку. Добавляем по 3 столо­ вые ложки тертого сыра и тертого белого хлеба (можно заменить панировочными су­ харями), 1 яйцо, 2 столовые ложки измель­ ченного укропа, соль и черный молотый пе­ рец, все хорошо вымешиваем. Из фарша скатываем шарики величиной с грецкий орех, выкладываем их на плоскую тарелку и ста­ вим для охлаждения в холодильник. Кипя­ щий овощной суп заправляем фрикаделька­ ми и варим на тихом огне 10-15 минут. Фри­ кадельки получаются белые, пышные, очень аппетитные. По желанию в порционную та­ релку добавляем измельченную зелень ук­ ропа, петрушки, дольки лимона. ОКОРОЧКА, ЗАПЕЧЕННЫЕ С ЯБЛОКАМИ И ЧЕРНОСЛИВОМ Подготовленные окорочка солим, перчим и плотно укладываем на противень, предва­ рительно смазав его жиром. На них — реп­ чатый лук, нашинкованный тонкими полуколь­ цами, затем слой нарезанных ломтиками яблок и половинок чернослива. Сверху по­ сыпаем тертым сыром, панировочными су­ харями, заливаем сметаной и ставим в ду­ ховку запекаться. Паспортное сходство Великие люди не всегда произносили великие исторические фразы. Им случалось и просто попросить чаю или пожаловаться на насморк. Но их поклонники тут же брали эти просьбы и жалобы на заметку, дабы благоговейно довести до сведения потомства. Не минула чаша сия и Анну Андреевну Ахматову. Она догадывалась о своей обреченности на пошлое крохоборство мемуаристов и заранее то печалилась, то посмеивалась: «Чудовищно подробно вспоминают, кто что ел: Мандельштам — рыбу, Пастернак — курицу... Я бы издавала мемуары с эпиграфом: «Ну, как, брат Пушкин? — Да так, брат, так как-то все...» Вот и в книж­ ке «Озорство мое, о к а ян ­ ство ...» (и зд а ­ тельство «Собра­ ние», М., 2006), составленной из ф р а г м е н т о в , анекдотов из жизни, острых словечек Ахма­ товой, есть тре­ петные свиде­ тельства такого сорта. Допустим, о мимолетном признании авто­ ра «Реквиема», что она не чура­ лась макияжа и вообще делала с собой все, диктовавшееся модой. Иные житейские пустяки, бесспорно, от­ нюдь не нейтральны для высокой поэзии. В конце концов, «когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...» Но я как- то не заметил (может, и проглядел) у Пастер­ нака упоминаний хотя бы в метафорическом смысле про цыпленка-табака, а у Ахматовой — стихов насчет румян и губной помады. Иной вопрос, если речь идет о «паспорт­ ном сходстве строки с самим собой» (строч­ ка Арсения Тарковского), о единстве жиз­ ни, судьбы и поэзии. В мозаике отрывков об Ахматовой, лю­ бовно скомпанованных М. В. и О. С. Фигур­ новыми, слава Богу, преобладают все-таки как раз штрихи судьбы, пусть они и проступают из повседневного быта. Сам замысел сборни­ ка явно не ноу-хау. Когда-то издавались «Раз­ говоры Пушкина», Вересаев предъявил миру классические образцы документально-мему­ арного монтажа — «Жизнь Пушкина», «Жизнь Гоголя». Но в «Озорстве, окаянстве» намерения изначально скромнее: познакомить публику с образцами ахматовского юмора, который почти не пробивался в ее поэзию, с ахматовскими, как говорили в позапрошлом веке на французский манер, «бон мо», то есть острыми словечками. Однако то ли для нужного объема этих самых «бон МО» не набралось, то ли шутли­ вые высказывания Анны Андреевны черес­ чур часто окрашены горечью, только в итоге получился очень интересный, не шутливый, а тонкий, глубокий, драматичный портрет большого поэта. Вернее — автопортрет. Нет, ни иронии, ни самоиронии ей было не занимать. Она умела зорко, по-женски беспощадно подмечать смешное, не прощала и самым талантливым предшественникам или современникам фальшивых поз, претен­ циозности, ограниченности. Чего стоит хотя бы мгновенная картинка с натуры: Бальмонт входит в зал, где танцует молодежь, и вдруг жалобно восклицает: «Почему я, такой неж­ ный, должен все это видеть?» Воистину: тут тоже сразу уловленный, сконцентрирован­ ный в короткой, нечаянно саморазоблачи- тельной реплике жизненный стиль манерного автора, с «паспортным сходством» повторяв­ шийся в столь же манерном бальмонтовском сочинительстве. Не записной острослов, а острый наблю­ датель, Ахматова словно фотовспышкой вы­ хватывала на миг чье-то лицо, жест, взгляд. Она предпочитала не ровный хрестоматий­ ный свет, традиционно заливающий про­ странство истории и культуры, а узко на­ правленный луч, который дает шанс быстро рассмотреть суть времени и людей. Может, потому после нее остался не пухлый том вос­ поминаний, а эти устные эпиграммы. Вот всего семь слов о Ленинской премии, но каких. В ответ на сетования молодого коллеги, что премию присудили бездарному автору: «Стыдитесь — их премия, сами себе и дают». Забавно, однако, что Ахматова мог­ ла бы то же сказать и сегодня про разные там «Букеры» — «Антибукеры». (Зни опять- таки аккуратно, чуть ли не в порядке жи­ вой очереди распределяются по кругу свои­ ми среди своих. Либеральная тусовка не жалует и не поощряет патриотов, а патрио­ ты — либералов. А вот еще несколько ахматовских момен­ тальных парадоксальных набросков. О по­ читаемом ею Льве Толстом: «Он, конечно, полубог, но иногда в него вселяется дух од­ ной из его тетушек». Об Иосифе Бродском, отправленном по суду в северную деревню «за тунеядство»: «Какую биографию делают нашему рыжему! Как будто он нарочно кого- то нанял». О себе: «Я же никогда раньше не была старухой. Я в первый раз». О состоя­ нии умов и душ: «Как известно, христиан­ ство на Руси еще не проповедано». Она полвека назад или раньше предуга­ дывала и говорила о том, что сегодня сдела­ лось особенно очевидным. Допустим, фальшь массового —от премьера до киллера —дрей­ фа с партсобраний на церковную службу. Ни беспристрастной, ни политкорректной она не была, да и не желала быть. Ни люб­ ви, ни враждебности не таила. Через столе­ тие могла непримиримо ревновать Пушкина к ничтожной (так она считала и до конца ни на йоту не отступилась от этого мнения) Наталье Николаевне. Спорила с Толстым об «Анне Карениной», не приемля главной мысли «этого великого произведения» (ве­ личие романа под сомнение не ставила). Не боялась признаваться в нелюбви к Чехову, с деланным ужасом умоляя собеседника: «Вы только никому не говорите. Для интелли­ гентов Чехов — икона». Икон вне церковных стен, не в красном углу для нее не существовало. Неважно, о ком она судила — о Гоголе и Лермонтове или о Блоке, Вячеславе Иванове и Пастер­ наке. Это и преобразило композицию фраг­ ментов и «бон МО» в исповедь. В автопорт­ рет поэта на фоне времени. А может, и в портрет времени на фоне жизни и судьбы поэта. И. НЕВЕРОВ.