Липецкая газета. 2006 г. (г. Липецк)

7 июля 2006 г., № 130 (22758) ЛИПЕЦКАЯ газета I I Ведущая рубрики —Галина К АЙДАШ КО . I ^ И з нашей почты Дом, в котором мы живем ...в сильные морозы в доме № 11 по улице Юных Натуралистов в Липецке было нарушено водоснабжение. ЖЭК и «Водоканал», устраняя неисправности, вырыли огромный котлован. Время терять было нельзя, поэтому в спешке уничтожили все насахсдения, перевернули почву, поломали изгородь, которую мы сами делали. Когда немного потеплело, служба, ликвидировавшая аварию, постаралась «навести порядок»: привезли песок, разровняли, закрыли его небольшим слоем дерна. Но картина получилась нерадостная. Зато, видимо, кто-то поставил галочку о выполнении работ. Целый месяц я обивала пороги разных инстанций с I просьбой сделать все так, как было. Помочь не отказывались и жильцы дома... Наверное, я выглядела чудачкой в чьих-то глазах, не знаю. Но это наш дом. Хочется, чтобы было красиво: росли цветы, деревья, стояли чистые покрашенные лавочки, где можно присесть... Потому-то совместно с соседями по подъезду мы и затеяли косметический ремонт. Собирались по десять рублей. Красили, белили. Потом очень активно ко всему подключил­ ся мой муж. Я ему так благодарна! Деньги из семейного бюд­ жета помогли завершить многое из задуманного. Супруг ку­ пил туи, краску для входной двери, саженцы цветов. Однажды, когда мы их сажали, к нам подошла женщина и с любопытством спросила: «А у вас что, начался ремонт?» Я ответила, что нет, и поинтересовалась, кто она. «Ярмило- ва, — ответила та, — компания «Центральная». И обещала помочь, прислать своего представителя. Я ей показала то, что меня огорчало: старые, ужасные урны, сорванные почто­ вые ящики, раскуроченные качели на детской площадке. Гостья все записала и исчезла. Мы ждали, хотя не сидели сложа руки. И думали, как остановить тех, кто плюет под ноги, распивает пиво и бросает бутылки где попало. Об окур­ ках, фантиках, пакетах речь уже не веду. К каждому мили­ ционера не приставишь. Культуре поведения надо учить с детства. Учить беречь свой дом, площадку. И газон — тоже. И тогда маленький человек, став взрослым, наверняка не устроит стоянку для машин во дворе, заезжая колесами прямо на газоны (а такое у нас творится в соседнем дворе), не будет расписывать две­ ри лифта фломастером. Ведь в своей квартире подросток по­ добное себе не позволяет... И еще. Нащ город становится все более уютным и краси­ вым. Столько зелени, цветов! Может, с помощью депутатов, городской администрации, департамента жилищно-коммуналь­ ного хозяйства города стоит устроить конкурс: «Лучший дом», .«Лучший подъезд», «Дружные..аоседи»,? И мест призовых желательно определить не три, а не меньше двадцати,-с. по­ дарками, чествованием. Думаю, городская казна бы не оску­ дела. А вот уюта, красоты, чистоты и, самое главное, спло­ ченности жильцов в микрорайонах стало бы больше. А что вы по этому поводу думаете, уважаемые читатели? Тамара ЩЕРБАТЫХ. г. Липецк. гСам себе доктор Растет в земле груша - бери и кушай Топинамбур —земляная груша —содержит витамины группы В и С, соли железа, кальций, калий, натрий, магний, кремний, фосфор, цинк, марганец, хром, медь и, что особенно ценно, растительный инсулин, который прекрасно усваивается человеческим организмом. Благодаря своему составу земляная груша помогает работе сер­ дечно-сосудистой системы при гипертонии, аритмии, нарушении кровообращения, хорошо укрепляет нервную систему, особенно пос­ ле длительных стрессов. Это прекрасное мочегонное и слабитель­ ное средство. Его назначают для проведения осеннего лечения и профилактики гастрита с повышенной кислотностью. — Систематическое употребление земляной груши предупреж­ дает отложение солей, инфаркт, инсульт, а по некоторым данным, препятствует развитию раковых заболеваний. —Особенно эффективен топинамбур при лечении сахарного ди­ абета. Для лечения используют листья растения. Их тщательно про­ мывают, режут, поливают небольшим количеством растительного масла и едят как салат. — При лечении язвенной болезни желудка с повышенной кис­ лотностью желудочного сока 1 чайн. ложку зелени или измельчен­ ного корня топинамбура заливают 1 стаканом кипятка и выпивают этот объем 4 — 5 раз в день за 15 — 20 минут до еды. — Земляная груша помогает избавиться от тошноты и болей в области желудка и кишечника, а также от длительных, плохо подда­ ющихся лечению запоров. Для этого лучше всего использовать сок, который употребляют по 1 ст. ложке 2 — 3 раза в день в промежут­ ках между приемами пищи. — Особенно весной топинамбур необходимо ввести в свой ра­ цион, так как в нем содержатся практически все необходимые для нормальной жизнедеятельности организма элементы и витамины. — Очень полезен напиток из молодых стеблей и листьев топи­ намбура. Их заготавливают до или во время цветения и высушивают в тени. 15 — 20 г сырья заливают 1 л горячей кипяченой воды (опти­ мальная температура —70 градусов) и настаивают в термосе или на водяной бане около 40 минут. Затем настой отжимают, процежива­ ют и пьют вместо чая (но не более 1 л в сутки). В готовый напиток можно добавить (если нет диабета) 1— 2 чайн. ложки какого-нибудь варенья или меда на стакан жидкости. Курс лечения — 30 дней. Через 10 дней лечение можно повторить. — Сок топинамбура быстро затягивает язвы и небольшие раны при язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки, осо­ бенно в период осенне-зимних обострений. Свежий сок земляной груши используют для снижения кислотности желудка, особенно при изжоге. Кроме того, это надежное средство от головной боли при повышенном давлении. При лечении чирьев, фурункулов, нарывов к больному месту на ночь прикладывают смоченную в соке топинам­ бура марлю, и к утру гной вытягивается, рана становится чистой. А народные целители соком топинамбура успешно лечат полиартри­ ты, назначая для приема внутрь по 0,5 стакана сока 3 раза в день. При этом в дело идут и выжимки: их прикладывают к больным, ною­ щим суставам. Для получения сока хорошо очищенные от земли и вымытые клубни земляной груши пропускают через соковыжималку и прини­ мают по утрам по 2 ст. ложки этого сока, смешав его с равным количеством воды. Хранить сок лучше в холодильнике. — При отложении солей, остеохондрозе, радикулите очень по­ лезны ванны с топинамбуром. Для этого 2 кг листьев и стеблей растения нарезают, кладут в 5-8-литровую кастрюлю, заливают во­ дой, доводят до кипения и кипятят 30 минут. Отвар процеживают и выливают в заполненную водой ванну (температура воды в ванне 37 — 40 градусов). Ванны принимают в течение 10 — 15 минут. После ванны обязательно надо отдохнуть 1— 2 часа. Обычно курс лечения состоит из 10 ванн. Можно принимать и больше, но после каждых 20 ванн надо делать 15-20-дневный перерыв. Для лечебных ванн можно приготовить и отвар из сырых клуб­ ней (их должно быть не менее 1 кг), сушеных листьев (не менее 200 г) или сушеных клубней (400 г). Подготовил Алексей МАЛИКОВ. ^Непридуманная история Не маменькина дочка... Машка —так необычно звали гнедую кобылу — имела, на первый взгляд, нрав кроткий. Случалось, даже засыпала в упряжке. Это когда хозяйка, заработав немного денег по случаю (машину масла нагрузит, к примеру), заезжала сразу в магазин. На «колымные» три рубля покупала шесть буханок хлеба, колбасы, пряников и конфет. Васильевна несла все это в руках (какие пакеты в сельском магазине?). Однако, удобно или неудобно было, сразу шла к Машке. Отламывала ей большой кусок хлеба, а потом еще и парой пряников угощала. Поправляя о лоб лошади съехавшую с головы косынку, улыбаясь, говорила: «Ну вот, кто рано встает, тому Бог дает... Подкрепилась, милая? Теперь домой». Слово «домой» действовало на Машку словно магнит. Хозяйка только вожжи в руки возьмет, она уже сама поворачивает куда надо... Наверное, за годы работы с боевой хозяйкой лошадь своими мозгами усвоила, что труд обеих несладкий и тре­ бует особого режима. Маш­ ка знала, у какого дома ос­ тановиться и стоять не ше­ лохнувшись, пока хозяйка не достучится, не сольет моло­ ко в молокомер, а затем — во флягу. Иногда два раза на одно и то же крыльцо под­ нималась: значит, две коров­ ки или одна доится так, что утром и вечером по ведру дает. Когда семь-восемь фляг наполнялись, они спешили на молокозавод. Тогда Маш­ ка ног не жалела. К слову сказать, подковы у нее сти­ рались намного быстрее, чем у других колхозных лоша­ дей. — Ты что, Васильевна, наждаком, что ли, ей их счи­ щаешь? — поднимая снача­ ла одну, потом другую ногу Машки, спрашивал кузнец Семен Кириллович. — Не в поле работает и не на комплекс корма под­ возит, сам знаешь, — отве­ чала Васильевна, жалея на­ парницу. По асфальту, гравию и ямам, засыпанным крупным шлаком, ездила лошадь. Каждое местечко знала Маш­ ка, однако, случалось, напа­ рывалась то на ржавый гвоздь, то в половодье об ка- менюку стукнется... Ноги стыли в ледяной воде и гря- зи, порой до брюха достанет, а она тянет свой груз. Не ос­ тановится. Лишь оглянуться может: хозяйка-то молчит. А что говорить, шуметь. Обеим несладко. У Васильевны по­ рой пятки огнем горят. Вес­ ной, летом хорошо. Остано­ вится, нарвет лопухов, насте­ лет в тапки или сапоги по­ больше — и легче. И опять вперед, чтобы в хвосте оче­ реди на маслозаводе не сто­ ять: не дай Бог молоко скис­ нет. Это сейчас в селах пять, двадцать, ну сорок коров дер­ жат, если оно большое. А раньше... Потому-то лошадь и молокосборщик уже не нужны. Его и так раскупят... А тогда... Они возвращались домой. Уставшие. Хозяйка налива­ ла ведро обрата (отсепариро- ванного обезжиренного моло­ ка) «напарнице». Машка с удовольствием его выпивала. Ее распрягали, смазывали солидолом потертую или по­ кусанную оводами кожу, и она снова замирала. Ждала, когда с к№лечка выбежит босоногая Танька. Блажен­ ствовала лошадь рядом с де­ вочкой не из-за кусочка са­ хара, который осторожно-ос­ торожно, пришлепывая мяг­ кими губами, брала с ее ла­ дошки. Танька гладила ей лоб, пытаясь расчесать гри­ ву. Упрашивала, словно че­ ловека: «Ты уж потерпи, Машунька, запутались твои волосы от ветра. А мне хо­ чется тебя красивой сделать. Причесать, хотя бы две ко­ сички заплести. Да и челку подрезать надо...» Машка, нагнув голову, чтобы девоч­ ке было удобнее, таяла от ласки и слушала, водя уша­ ми, дальше: «Смотри, как меня подстригли, весь лоб свободный. Даже Вовка со­ седский заметил, что идет мне так. Знаешь, как ска­ зал?» И она прошептала на ухо Машке комплимент юно­ го соседа: «Глазюки прям как у лошади, только синие и веселые. И грива растет что надо. Ты что, квасом волосы- то моешь?»............... — Ну, пошли, что ли? — спрашивала Танька, беря в одну руку цепь и замок, а в другую уздечку. — Ты б верхом, — сове­ товали старики, покуривав­ шие самокрутку на бревнах, — или боишься? — Да уж... Она кобыла смирная. И сильная. Если надо, до города довезет и об­ ратно. Седла у нас нет. Мож­ но и так, да Машка-то уста­ ла. Пройдемся, — серьезно объясняла причину их мед­ ленной походки маленькая соседка. —Ишь ты... — как обыч­ но, начинал с этих слов свой рассказ дед Иван. — Нико­ го не подпустит кобыла-то, а эту стрекозу, — показывая глазами на Таньку, — слу­ шается во всем. В прошлый раз зять мой пошел за лоша­ дью сам, попросил сено пе­ ревезти. Не подпускает, за­ дом бьет, и все. Два часа бил­ ся. Думал силой взять, обма­ ном. Куда там... Пришлось Таньке кланяться. Хотя девчушке никто и не кланялся. Отец попросил привести с поляны лошадь — надо ж соседей выручать. Таня выполнила просьбу, только очень огорчилась, когда увидела на боках у Машки свежие удары от ве­ ревки. И влажные, влажные глаза. Погладила ее, пожале­ ла. А после того, как сено Соседи перевезли (успели до дождя), попросила веревку, которой воз увязывали. —А тебе зачем? Для ска­ калки великовата, — заржал зять деда Ивана. — Тебе хлестануть по бо­ кам, чтоб неповадно было безвинных обижать. Ты ду­ маешь, она лошадь и ей не больно? Все чувствует. Злой ты... — Че ты смотришь гла- зюками? — остолбенел здо­ ровый мужик. —Ты это, так не гляди на людей, как из воды русалка... — Зубы не заговаривай. Говорю, поворачивайся, — разошлась Танька. На шум выскочили сосе­ ди, собрались ребятишки. Но в разговор пока никто не встревал. (Серьезный он был: между маленьким и большим человеком. Спросите, чем дело закон­ чилось? Дед Иван, что не раз поднимал э '^ тему, сидя на бревнах, не без удовольствия говорил так (недолюбливгил он гтобого, жадного зятя): «Танька его, значит, по­ ставила по струнке, а потом — веревку за спину и повела к лошади прощения про­ сить... Говорят, побелел весь, когда на коленки перед ней встал. Задними ногами гваз- данет, так больше не поска- лиш ься ... Жив остался. Танька по гриве Машку-то гладила. Ну а зрители про­ водили потом Леньку до дома. Два дня из сарая не показывался, присмирел, гад. А то чуть что — хозяин над всеми...» Когда Танька возвраща­ лась с поляны, дед Иван ува­ жительно назвал ее по отче­ ству — Борисовной и протя­ нул две конфетки: «Внучка больше нету... А так берег. Вот плохо, у тебя дедов нет...» — А что сделаешь? Один на войне погиб, второй пос­ ле умер. А конфетки я на всех раскушу... Семья боль­ шая, — зажав в кулачке по­ дарок, серьезно ответила Танька. — И на Машку? — не удержался от вопроса дед Иван. — Как же, по справедли­ вости, — запрыгала радост­ но «стрекоза» и побежала домой. — Ах, девка, мала, а от­ чества достойна, — рассуж­ дал старенький сосед так, чтоб услышал Ленька, кото­ рого теперь ни дед Иван, ни его дочка Валентина не боя­ лись. * * * «Стрекоза» тогда еще и не ведала о том, что для того, чтобы совершать великие дела, отстаивать справедли­ вость, не нужно быть гением, силачом. Не нужно быть выше людей. Нужно быть с ними, понимать и любить близких. И тех, кто не гово­ рит на человеческом языке, но служит людям. Ибо все мы — дети природы. Она созда­ ет, развивает и образует нас. Даже если ты идешь босыми ногами по пыльной сельской дороге, а не по Арбату. Галина ДУБРАВИНА. В радость старому Ималому гЭкслибрис « л г » Увидеть Париж И . . . отоспаться Вам было бы любопытно полистать книжку «Похороны ангела»? Ну так знайте —нет такой книжки. А есть томик Евгения Гришковца с невыразительным названием «Планка». Именно его писатель с нерыночной скромностью вынес на переплет. Хотя в новом сборнике («Махаон», 2006) есть и рассказ «Похороны ангела». Кстати, тонкий, многозначный, щемящий. Странный он все-таки, этот Гришковец. И странный как раз потому, что демонстратив­ но, я бы сказал, вызывающе не желает быть странным, загадоч­ ным, элитарным. Кругом только и хлопочут, чем бы выделиться, удивить, сразить наповал. Кто занима­ тельностью сюжета, кто брос­ ким стилем — не важно, изыс­ канным или эпатажно бруталь­ ным. Ударяются в мистику и метафизику, в замысловатую игру с чужими текстами, в ра­ зоблачение прощлого, в мрач­ ные иронические антиутопии о близком будущем... И все вре­ мя ощущается, что самые не­ примиримые литератмы-оппо- ненты тусуются на общем пятачке. Они пишут для своих, для продвинутых издателей, критиков и шорт-листов каких- нибудь «Букеров» — «Антибукеров». А Гришковец прямо как Чехов. Он, наверное, тоже мог бы посмотреть на пепельницу и тут же придумать (или при­ помнить?) рассказ про нее. Его истории иногда вроде бы ни о чем. Ну, допустим, про человека, который проводил всех домашних в отпуск на море, а сам засел в четырех стенах, и больше ему ничего не надо. Он, если угодно, лечит душу покоем, когда никаких обязательств, обязанностей, обяза­ ловки. А другой персонаж Гришковца летит, представьте, в Париж. На один день. И предвкушает удовольствия вечера в «вечном городе». Уже и насчет ресторана все заранее выяс­ нил. Но вместо этого ложится в гостиничном номере и засы­ пает. До утра. То есть до самолета. Поскольку дома измучен суетой и хроническим недосыпом. Пробуждается счастливым и отпргшляется восвояси. Такие вот рассказы. Без нажима. Без закрученной фабу­ лы. Анекдоты — не анекдоты. Язык разговорный, метафор минимум. Зато легко и точно переданные подробности — и состояния мира (порою ограниченного несколькими комна­ тами или провинциальным баром), и состояний человеческо­ го сердца. Даже маленькая повесть об армейской, вернее — о мор­ ской службе «Другие» обходится без значительных событий, без внешнего драматизма. Ни «дедовщины», ни принципи­ альных конфликтов. То ли очерк, то ли воспоминания само­ го писателя о юности и флоте. Между тем читаешь Гришковца, как в речную прозрач­ ность всматриваешься. Вроде дно близко, вот оно, каждый обкатанный камешек на виду. А сделаешь шаг —и окунешься с головой, почувствуешь, как по-родниковому холодна и глу­ бока эта река. В сущности, большинство рассказов в «Планке» варьиру­ ют одну тему, одна не покидает автора печаль: как прожить на белом свете не по чужой воле, не по предписаниям и рас­ порядку, предусмотренному другими, а по собственному ра­ зумению и хотению? Пафосно выражаясь, не отделяться от всех, не воевать с ними, но остаться собой. Кстати, главный безликий, безымянный противник тут — повседневность. Принцип «так уж заведено». Так живут остальные. Будь Гришковец более претенциозен и высокомерен, он, пожалуй, мог бы поставить в эпиграф хрестоматийное изре­ чение Сартра: «Ад — это другие». Но, слава Богу, писатель обходится «без эпиграфов ■ у*вхвдв »»гв«еил,« без "педали и на­ стойчивых подсказок в самих текстах. На это у него хватает и вкуса, и таланта, и мастерства. Но вообще-то «другие» действительно не сахар. Даже близ­ кие, заботливые, не говоря уже о боцмане и случайных това­ рищах по кубрику. Да что ж, граждане, за жизнь, коли из- за друзей и случайных знакомых ты выспаться и то не мо­ жешь? Каждодневная ноша привычно оттягивает плечи. Необязательные обязательства облепляют, как ракушки дни­ ще корабля. А даже родной брат не слышит, не понимает, насколько сильно тебя тянет в Москву. И рассудительно со­ ветует заняться делом, обещая помочь деньгами. Но —только не для столичного баловства. Из-за житейских случайностей пробивается тревога. Из пустяшных мелочей, препятствий, запретов громоздятся сте­ ны, которые попробуй преодолей. За иронической или про­ стодушной манерой писателя — горечь. Но не безнадежность. Почти все рассказы у Гришковца безупречно убедитель­ ны. На один-два падает легкая тень не свойственной ему литературности. Он чуть-чуть как бы теряет тот ориентир, который обычно без усилий держит в поле зрения. Бывает. Другое, «другие» вторгаются даже в святая свя­ тых. Пусть и без злого умысла, но где-то подменяют твой взгляд — своим, твой неповторимый тон — расхожим, сред­ нестатистическим. Но Гришковец в своем писательстве ухитряется, тем не менее, освобождаться от «других», почти никогда не позво­ ляет им водить его пером. Или ставить на титульном листе заманчивое, словно предназначенное для рекламных проспек­ тов, «Похороны ангела» вместо простенького — по первому впечатлению — слова «Планка». И. НЕВЕРОВ. Публикуется в рамках Всероссийской акции «Читают все!» Живет народный промысел —Эй, подходи, теплые вещи не пропусти, —слышу звонкий женский голос и среди развешенных на веревках гроздьев носков, чулок, перчаток замечаю явно выбивающееся из летнего ассортимента — валенки. Случилось это на рынке в Лебедяни. Валенки —мужские, женские и детские. Черные, белые, серые. Украшенные по голенищу контрастными колечками, звездочками и веточками... «Хозяйка, —пытаюсь произвести на продавца Татьяну Меняйлову впечатление опытного покупателя, —а ведь этому товару самый спрос в ноябре! Хотя...» Женщина не спешила с ответом. Наблюдала за тем, как я крутила так и этак мягкие, поддающиеся любому нажиг^ пальцев, изделия. Дождалась искреннего, стоящего признания: ручная работа! —Уж эти-то и по ноге удобно сядут, и не натрут, в отличие от фабричных. Такому товару круглый год красная цена! Если интересуетесь, могу и адресок сообщить. Недалеко, в Волотово. Приезжайте... и вот я там. — Раньше, — рассказывают жители села, — в каждом доме валенками занимались. Овец дер­ жали много, и была выгода от них со всех сторон: шерсть, мясо, продукция для артели в виде варе­ жек, носков и валенок, А для рачительного хозяи­ на — копейка, пускай и малая. Даром, однако, на земле не валяется. — Ну да, — соглашаюсь я с гостями Валенти­ ны Васильевны Григорьевой, оставшейся теперь в Волотово одной хранительницей древнего про­ мысла. Состарившимся сельчанам привычная фор­ ма зарабатывания средств стала в тягость. Овец перевели. У самой Валентины в кошаре тоже дру­ гие обитатели — свиноматка с сосунками, но дела пока не бросает: душой приросла. «Волну» заку­ пает в округе, благо у брата шерстобитка, и нет нужды мучаться, выбирая из волокон репьи, ос­ татки травы, обломки веток да комья грязи. Она бы, конечно, давно бросила традиционное занятие. По специальности повар. Да только кого здесь своим кулинарным искусством удивлять! Оста­ лось в деревне народа всего ничего. Промысел при­ вычный, однако бросать жалко. Он ее и двух сыновей после смерти мужа, по сути дела, спас от нужды. Вообще-то Валентина из Черепяни, что в не­ скольких километрах через Дон. Но долю свою нашла именно здесь в лице водителя по имени Валентин, создав, по мнению односельчан, креп­ кую семью. Один за другим родились сыновья. В счастье или несчастье прожили Валентин и Вален­ тина более десяти лет, она и понять не успела. Зато, когда овдовела да взглянула на мал мала меньше ребятишек... выплакалась в сарае среди оставшейся теперь без хозяина живности. А за ней уход был нужен, работа тоже требо­ вала жесткого режима, за детьми пригляд, огород... Сила тогда в ней была недюжинная. И чтоб себя слезами не изводить, подвалила еще работы — 25 соток клубники, по 2Ъ0 кустов смородины и крыжовника обрабатывала. Это помимо овощей и картошки. «Двужильная» — ругали ее соседи, а ее эти слова не смущали. Даже голос ее грустной песней время от времени прорезался среди этих кустов и соток. С детьми, считает Валентина Васильевна, ей повезло. Не были Сащка с Женькой ни драчливы­ ми, ни бездельниками. И скотину накормят, почи­ стят, и печку растопят, золу вынесут. Помогали матери дружно, а ссорились лишь по мелочи — если один считал другого не особо добросовест­ ным в выполнении каких-нибудь домашних работ. Годы шли, дети взрослели, а мать с тоской уже думала о старости. «Сейчас даже картошку не са­ жаю», — признается она. Спину сорвала. А куда девать силу, которая еще осталась в руках? В потолок плевать не приучена. Тут и вспомнила Валентина Васильевна об освоенном ею в моло­ дости промысле. Помощь братниной шерстобитни оказалась кстати. Наберет несколько воздушных рулонов шерсти размером метр на полтора и уже чуть не бегом спешит в свой сарайчик, именуемый то ба­ ней, то мастерской, то хлевом — когда как на душу ляжет! Да и не все ли равно, как назвать, если тут начинается трепетный процесс превращения... Следила я за ним, следила и все операции, вроде, по очередности запомнила. А вот как из плоского куска мягкого войлока получалось остроносое подобие гигантского сапога, так и не поняла. — Вот и беда, — говорит хозяйка, — сына про­ сила, невестку к делу приставляла. Одна-две опе­ рации идут, на третьей заминка... Того и гляди затухнет наш промысел. На полках вдоль стен у нее запасены колодки разных размеров — от младенческих до взросло­ го, 45-го, размера. А как же! Валенок — обувь уни­ версальная и российскому менталитету привычная. Глаз у мастерицы наметанный: на детскую зимнюю обувку до 500 граммов шерсти идет, на мужскую — до 2,5 килограмма. Оттого и цена товару в сезон да в базарный день самая что ни на есть красная. И знающий человек за ней ни за что не постоит. Спрос рождает предложение. В ногу с ним пощла и Валентина Васильевна. Обычный валенок взору со­ временных модниц, искушенных заграничными са­ пожками, покажется неказистым. А она взялась ук­ рашать свои изделия всяческими завлекалочками: озорно, красиво, заманчиво. И... тепло! С наскоку покажется, что валенки свалять раз, два и — готово! А ты, говорит, постой-ка у стола, когда тесто месишь, поработай руками, а потом, не нарушая смерков, изготовь одинаковые изде­ лия. Больше одной-двух взрослых пар валенок в день не выходит. Особенно если хочешь, чтобы у заказчиков по тебе добрая память осталась. И в этом ее профессиональное кредо. Потому, навер­ ное, знает и лебедянский, и заезжий люд на рын­ ке лоток Валентины Васильевны, где круглый год валенками торгуют. Знают ее продукцию и за пре­ делами области. Даже из далекой Германии зака­ зы присылали. Отказа нет никому. — Ох, — тяжело поднимается она со стула, — спина покою не дает. А сестра подмигивает: ты ее сейчас в баню затащи да заставь валенками заняться — вмиг все боли забудет! Наталья АРКАТОВА.