Липецкая газета. 2005 г. (г. Липецк)

Приходи ко мне хоть во сне... Дорогой дедушка! Пишет тебе твоя внучка Леночка. Знаешь, дедуль, иног­ да теплыми вечерами я вспоминаю о тебе, о том времени, когда ты был с нами. Как мне было хорошо с тобой в дерев­ не, когда ты, сидя на скамеечке, рассказывал о фронте, о своих военных друзьях, и слезы текли по твоим морщинис­ тым щекам... Я помню твои слова о долге, о дружбе, твой рассказ о сражении 1944 года: — В Польше это было, а название городка забыл. Только помню раннее утро и приказ: «Все вперед!». А потом дым, смрад, гул — и мы на танках вылетаем на окраину города. И с хода бьем по врагу. Окопы — в дым, дома — небольшие такие, двухэтажные — рассыпаются, как коробочки. И вдруг справа из-за забора выкатывается пушка... Ты знаешь, внуч­ ка, в той войне, если увидел дуло пушки — это последнее твое видение! Вот и я так подумал тогда. И вдруг какая-то тень, взрыв, грохот и... тишина. А вечером узнаю: это друг фронтовой мой, Серега, бросился на своем танке на тот ар­ тиллерийский расчет и... подорвал его ценой собственной жизни!.. Вот пишу тебе, дедушка, вспоминаю, а у самой катятся слезы. Сейчас я пытаюсь узнать больше о тебе у бабушки. Ведь мы встречались не так уж часто, а когда и виделись, ты всегда старался быть веселым, добрым. По словам бабушки, я была у тебя самая любимая внуч­ ка. Тебе всегда было интересно, как я живу, какие у меня цели, мысли. Мне бы очень хотелось с тобой Всем поделить­ ся, посекретничать с тобой, как раньше. Бабушка тебя до сих пор очень любит, иногда во сне на­ зывает твое имя и просит тебя вернуться. Мне бы тоже очень хотелось тебя увидеть и попросить прощения за то, что очень редко к тебе приезжала. Еще мне бы хотелось, чтобы ты приходил ко мне во сне, разговаривал со мной, давал какие-то советы, ведь тебе отту­ да виднее, что я делаю правильно, а что надо изменить. Я еще не привыкла к тому, что тебя уже нет с нами. Бабушка рассказывает, что в последнее время ты только и говорил: «Вот отмечу 60-летие со дня Победы, можно и уми­ рать спокойно...» Всего четыре месяца не дожил ты до празд­ ника, к которому готовился годы. Хочешь, я расскажу тебе, что сейчас происходит в Липецке? Ко Дню Победы восстановили все памятники, реконстру­ ировали площадь Героев. Все обновили и даже елочки поса­ дили красивые, аккуратные — одно загляденье! Мы бы по­ ехали с тобой на праздник в город, и ты бы встретился там с боевыми друзьями, которые вместе с тобой воевали и побе­ дили. Нам в школе задали написать письмо какому-нибудь че­ ловеку, и я выбрала тебя. И пусть ты сейчас далеко, я о тебе часто вспоминаю, люблю тебя, горжусь тобой. Хвоя внучка Леночка ВОИТЕНКОВА. г. Липецк. Мы себя не жалели На фронт я попал в составе отдельного лыжного батальона, так как был физически хоро­ шо подготовлен (между про­ чим, и сейчас в свои 92 года не бросаю лыжи). • Шли ожесточенные бои за Белгород. Помните строку из­ вестной песни: «А до смерти четыре шага»? Речь в ней — о штыковых атаках. Ведь в во­ енных инструкциях того време­ ни сказано, что, если враг в четырех шагах от тебя, то не стреляешь, а ведешь бой шты­ ком. А в нем почти всегда пер­ вые ряды сражающихся поги­ бали. Теперь, когда слушаю эту песню, понимаю, что чудом ос­ тался жив, и вспоминаю эпи­ зоды многих сражений. Вперед на мины, ордена потом В июле 1943 года под Орлом, а я тогда после ранения закончил ускоренные курсы танкового училища и стал ко­ мандиром самоходной артиллерийской установки, мы, пре­ следуя фашистов, подошли к мосту через большой овраг и... остановились. Видим, мост заминирован. Доложили коман­ диру полка. И получили приказ: не рассуждать, а двигаться вперед! Мы всем экипажем обнялись, попрощались. И, как говорится, «Вперед на мины, а ордена потом...». На большой скорости проскочили мост, но какая-то зарубка на сердце осталась. Смекалка помогала На немецких самоходках «Фердинанд» установили при­ боры ночного видения. И немцы ночью стали подбивать наши танки. Никто не мог понять, как это у них получается. На­ конец пленный гитлеровец рассказал, что немцы с помощью прибора били по тем танкам, у которых ствол орудия был ровный. А у немцев конец ствола был утолщен. Тогда танки­ сты стали ночью нанизывать на стволы своих пушек ведра с продырявленным дном, чтобы они были похожи на немец­ кие. После этого ночные потери танков резко сократились. А однажды нашу самоходку задело снарядом, от чего по­ вредился радиатор. Уйти из боя невозможно, но и стоять нельзя — сожгут. Вдруг механик-водитель кричит: «Ребята, жуйте хлеб!» Затем замазали жеваным хлебом дырки в ра­ диаторе и благополучно вышли из боя на ремонт. Картина не для нервных А 20 мая меня направили на Дальний Восток сражаться с японцами. Был дан приказ о наступлении, и наша дивизия, ночью, с зажженными фарами перешла границу и продвину­ лась на 80 километров, не встречая сопротивления, — так панически подействовал ночной марш на японские части. Но потом самураи сопротивлялись отчаянно. Однажды под нашу машину пытался броситься камикадзе, обвязанный взрывчаткой. Но мы успели дать задний ход, а потом выпус­ тили по нему пулеметную очередь. Он взорвался и разлетел­ ся на куски. Картина не для нервных... Оглядываясь назад, вспоминая войну, всегда ценишь мирную жизнь. Да, страх смерти был, но гораздо страшнее — потерять Родину и свободу, поэтому защита Отчизны — святое дело каждого... Федор ЧЕРКАСОВ, инвалид Великой Отечественной войны, кавалер ордена Александра Невского. Лев-Толстовский район. Жил в Ельце мальчик Алешка... С удовольствием читаю в «Липецкой газете» все, что пи­ шется про Елец. Особенно о военном времени. В то время, когда фашисты заняли наш город, мне исполнилось лишь 16. Поэтому статью «В шестнадцать мальчишеских лет...» («ЛГ», 7 декабря 2004 г.) читала с особым вниманием. Мно­ гих из тех, о ком шла речь в материале, — Витю Орлова, Алешу Оборотова, Аню Гайтерову, других — я знала лично. И не только их... Немцы пришли в город под вечер. Мы были дома. Когда пули застучали по фундаменту, перебрались в подвал. Через некоторое время в калитку вошли люди в немецкой форме. Всех внимательно осмотрели, заглянули в подвал, зашли в дом. Мы, а нас было восемь человек, расположились за печ­ кой в чулане. Не буду подробно описывать события тех дней. О них можно написать целую книгу. Расскажу только об одном мальчике. Мы жили тогда на горе. Внизу — речка Ельчик. Дальше —монастырь и Каменная горе, за которую отступили наши. Алексей (так звали паренька) часто выбе­ гал на улицу. Немцы не обращали внимания на худенького ребенка. Возвращаясь, Алешка рассказывал, что на углу, напротив нашего дома, — пушка, на колокольне церкви - пулемет. Это были ценные сведения. Как сейчас помню, в ночь с 8 на 9 декабря в стане фаши­ стов случился переполох. Они спешно начали запрягать ло­ шадей, укладывать пожитки и «сматывать удочки». Утром я вышла во двор —никого. Открыла калитку — тишина. Смотрю, на противоположной стороне, прижима­ ясь к домам, движется группа красноармейцев. Впереди них — Алексей! Они поравнялись со мной и повернули на улицу Комсомольскую. Как наш Алешка оказался в том отряде, мы узнали поз­ же —сам паренек был немногословен. Оказалось, он дважды переходил линию фронта, участвовал во многих операциях. Чего стоит, к примеру, подрыв диверсионной школы. Сегод- ня он, участник Великой Отечественной войны, теперь Алек­ сей Захарович Лыков, живет в Липецке. Я училась в строительном техникуме, а в 1942 году, ког­ да бомбежки стали особенно активными, его вместе с про­ мышленными предприятиями эвакуировали. Тогда я пошла работать и сразу вступила в комсомол, была зачислена в ис­ требительный батальон. Вечером, после комендантского часа, вместе с милиционерами мы выходили на патрулирование: охраняли водонапорные башни, горисполком. На Орловском направлении шли ожесточенные бои. В город поступало много раненых. Помню, под госпитали за­ нимали школы и даже драмтеатр. В зрительном зале и в ложах раненых укладывали на солому. Мы приносили им воду, обмывали, перевязывали. Писали под диктовку пись­ ма родным и близким. Утром, не обращая внимания на усталость, шли на работу. Было трудно и страшно. Но никто не жаловался и не задумывался над тем, что когда-то нашу жизнь назовут героической. Мы просто хотели победить... г. Липецк . Валентина СУРИНА, участница Великой Отечественной войны, инвалид 2 группы. Горе и неповиновение Когда началась война, мне было 14 лет. Жили мы в Крас­ нодарском крае, и до его оккупации все, и взрослые и дети, работали на нашу армию. Я стирала на солдат, помогала маме в семье, ведь отец вернулся с фронта в 1943 году весь боль­ ной, контуженный. Когда пришли немцы, мы бежали на хутора: казалось, что туда, за 20 километров от города, фа­ шисты не доберутся... А тут ребята, украинцы, бежали из плена и пробрались к нам! Мы их переодели в гражданскую одежду, кормили, а по ночам они в заброшенном саду копали блиндаж, который я потом засыпала листьями, чтобы он был незаметным. В нем они и прятались, когда немцы появились-таки у нас на хуторе. Отца чуть не убили, решив, что он партизан, но мать закричала, что он болен тифом, — и они ушли. А ночью отец с ребятами бежали на болота... Из нашего дома немцы нас выгнали и устроили в нем свою комендатуру. Мы жили у соседей, 9 человек в крохот­ ной комнатенке. А мне и вообще приходилось дневать в по­ гребе: немцы чуть заметят, начинают издеваться, заставля­ ют мыть котелки, угрожают автоматами. Я ростом большая была, видная, мама очень за меня боялась. Однажды немцы всучили мне свои сапоги и велели их вымыть в канале. А я, горячая голова, набрала в эти сапоги воды, да и бросила их... Побежала к бабушке, еще за 20 километров. В ту ночь маму дважды выводили на расстрел, допрашивали, где дочь. Спас ее переводчик, пожалев, види­ мо, маленьких сестер, которые кричали во всю мочь... Потом немцы начали угонять молодежь — в общем, хва­ тили лиха. Конечно, досталось советским людям и на фрон­ те, и в тылу, а вот про оккупацию до сих пор никто не гово­ рит. Под немцем люди жили впроголодь, в унижении, но духа не теряли, сопротивлялись как могли. А когда его по­ гнали, мы тоже день и ночь работали, растили хлеб, вруч­ ную косили, копны на себе таскали, дороги строили, подно­ сили снаряды, окопы рыли... Потом фронт продвинулся, и нам, девчонкам, велели ло­ мать немецкие блиндажи... Отработала я на общество целых полвека, а такое детство свое, юность никогда не забуду. Имею удостоверение ветера­ на труда, ветерана Великой Отечественной войны, обижать­ ся вроде не на что. Но захотелось вот рассказать свою правду о войне и об участии в ней тех, кто оказался в оккупации, что всегда считалось позором, клеймом на всю жизнь, а это было горе и неповиновение... Любовь СТЕПАНОВА. г. Липецк . Смерть после Победы И те, кто уже давно получил похоронки, и те, кому сообщи­ ли: «Пропал без вести», и мы, десятилетние мальцы, ранним утром идем по большаку, торопимся, чтобы успеть на узловую станцию Мичуринск к эшелону с солдатами-победителями. Мощный паровоз «ИС» весь в майских березовых ветках подвозил к перрону теплушки. Паши торбеевские бабы бегали от вагона к вагону, вгля­ дывались в веселые лица воинов, надеясь увидеть своих. И раздавались вскрики, плач, оханье счастливцев, встретивших отца, сына, брата... Вовке, моему другу, повезло. Он вел за руку своего отца через шумную толпу, глаза его сияли. Его отец, а нам дядя Семен, увешанный орденами и медалями, послушно шел за сыном, угадывая односельчан. Около нашей оравы он бух­ нул свои сидор наземь. Пошарил внутри мешка, и мне на ладонь легла красная плитка шоколада «Гвардейский». Ни мать, ни бабушка, ни я никого не встретили, хотя мы все время упорно ходили на станцию. Семь моих дядей и отец давно уже были похоронены в 41 — 42 гг. Их обелиски с Крас­ ной звездой — от Подмосковья до болот Белоруссии. Одна теплилась надежда: младший брат отца в конце апре­ ля 45 года прислал треугольничек: «Иду на Берлин!..» В июле наша семья получила посылку с какими-то немец­ кими тряпками и американской тушенкой. В приложенном письме наводчик артиллерийской батареи подробно описал смерть своего командира Зорина Николая Казьмича, моего пос­ леднего дяди. ...Поехав по туристической путевке в ГДР, на кладбище советских солдат в Паниковце я нашел нашу фамилию на кам­ не: дата гибели — 1945 год, 11 мая. То есть через два дня после капитуляции. Дядя все-таки успел встретить День Победы... Можно сколько угодно повторять, что войны без потерь не бывает, но кого из вдов, матерей, чьи сыновья не вернулись, это утешало? Умные люди любят повторять слова историка В.О. Клю­ чевского, что, мол, «история ничему не учит.;.». И — стыдли­ во обрывают цитату. А в конце-то ее и есть главный смысл высказывания: «но она жестоко наказывает тех, кто не выучил ее уроки!» Стихи мои, посвященные дяде, его памяти, написаны дав­ но. Думаю, что в светлый наш праздник они не омрачат на­ строение читателя. ВЕСНА — 45 Так случилось: Весна и Победа! Роковая для дяди весна. Огневик, весельчак, непоседа, Выпил горькую чашу до дна. Вижу в яви: В центре Берлина Автоматы в небо палят, И , обнявшись, славяне-мужчины Слез своих теперь не таят. Эх, российская удаль удачи — Коль у ж выжили — поживем! Но с диоптром сидит за чердачным Снайпер вражеский за окном. ...Третий день отмечают Победу Наши доблестные войска, А фашист, дожевав галету, Нажимает на спуск курка . В суматохе, веселье бедовом, То ль от пляски, то ль от вина, Упадают солдатики снова — Награждает свинцом весна. Дядя вычислил снайпера точно, И «катюшу» на площадь подвез, Огневую чердачную точку Реактивным залпом разнес. И прыж ком , перекрыв мостовую, Подлетел он к парадной двери... Боже мой! Отсрочь роковую... Н а секунду, солдат, замри! Но из бронзы р учка витая Затаила безжалостный ток... О, доверчивость наша святая! Кто ж подумать о подлости мог? Я коварство войны не приемлю, Коль у ж биться, Так в честном бою. Но под током все держат Землю И судьбу — твою и мою. Владислав ЗОРИН, поэт. И ушли за солдатом солдат... Мой муж Иван Фомич Михайлов родился в 1923 году в с. Предтечево Измалковского района. Откуда и приехал в Елец. Там мы с ним учились в фельдшерско-акушерской школе. Когда началась война, заканчивали 3-й курс. Уже 22 июня 1941 года вышел приказ по училищу досрочно сдать экзаме­ ны- 31 августа 30 наших мальчиков, новоиспеченных фельдше­ ров, которым едва исполнилось по 18 лет, ушли на фронт . Мы со слезами проводили их, а сами через два месяца направлены были работать в села прифронтовой полосы, на ликвидацию сыпного тифа и педикулеза. Днем мы, девчонки, лечили, а но­ чью отправлялись по­ могать колхозу: мо­ лотить, скирдовать... Мне очень хоте­ лось верить, что Ваня Михайлов вернется с войны живым. Ухо­ дя, он подарил мне свою фотографию и учебник по... исто­ рии ВКП(б), крепко обнял меня и по- братски поцеловал, ничего не обещая и не требуя от меня никаких клятв. Но я ждала его... Первая весточка пришла от Вани из г. Моршанска 1 сен­ тября, а 15 ноября он принял присягу, получил звание младшего лейтенан­ та и был назначен командиром санвз- вода. В составе 90-й стрелковой гвардей­ ской дивизии полу­ чил первое боевое крещение в битве под Москвой в декабре 41-го. А далее прошел с действующей армией с боями до самого Берлина, где и закончил войну 2 мая 45-го. На протяжении всех военных лет. я получала письма и треугольники с фронта от Вани Михайлова. Они «летели» из-под Воронежа и Курска, из Белоруссии и Прибалтики... Он не объяснялся в любви, но каждое письмо заканчивал так: «Если останусь жив, приеду к тебе...» И вот в 1946 году он появился у меня в Долгоруково, где я работала... — Я приехал жениться! — заявил с порога. — Согласна, — ответила я не раздумывая, и мы ринулись в объятия друг друга. Бравый, красивый, в офицерских погонах, а главное —- долгожданный! Разве не мечтала я о таком муже? Зарегист­ рировали мы брак 13 февраля, а уже через сутки законной женой проводила я его в Монголию для дальнейшего про­ хождения службы. Вернулся он в сентябре, и мы в любви и согласии прожили с ним 58 лет. А год назад, 30 мая, его не стало. Не дожил года до 60- летия Победы, но жива память о нем и моя любовь к нему, уважение и горькая печаль одиночества... г. Липецк. Елена МИХАЙЛОВА. Разведчик знал, что такое «Ура!» В 41-м я был еще очень молод для того, чтобы стать щитником Родины. Призвали меня в 1942-м, и попал Воронежский фронт. «Необстрелянный» — так тогда наЯ^ вали таких, как я. Но в бою, как в бою. За спины товарищей не прятался, о смерти не думал даже тогда, когда в марте 1943 года под Харьковом получил тяжелое ранение в голо­ ву. Врачи сделали все, чтобы я видел, слышал, ходил — зашили, заштопали и посоветовали: «А ты, Петр, надевай пилотку набок, фартовым парнем станешь. От девчонок от­ боя не будет. А то, что часть головы снесло и не все осколки достали, — не переживай. Молодой, здоровый, еще повою­ ешь и до Берлина дойдешь!..» Все так и было. И пилотку носил набок, и до Берлина дошел. Воевал и учился, учился и воевал. После выздоров­ ления я и другие ребята, выписавшиеся из госпиталя, попа­ ли на пересыльный пункт. Там нас учили минировать и раз­ минировать, а еще ступать по земле так, словно ты кошка, молчать, понимая друг друга по глазам, жестам, быть точ­ ными и осторожными. В конце октября 1943-го мы попали на Западный фронт, в направлении Смоленска. А дальше снова началась учеба: в 18-й отдельной инже­ нерно-саперной штурмовой бригаде. Меня капитан Марчен­ ко сразу назначил командиром разведки. Сколько и каких мин было разминировано, теперь уже не счесть. Да и тогда сбивался со счета. Вместе с боевыми друзьями проводили разведку огневых точек врага, внедрялись в тыл и начинали работать... И живота своего не жалели, но действовали по правилам, по науке. «Чистили» переправы, мосты, дорсывкт тропки, чтобы после нас шли вперед, освобождая гороЩ^л села, советские войска. Все увереннее мы продвигались впе­ ред. Освобождали польскую землю, потом пошли на Герма­ нию. На подходе к Одеру, в 1945-м, обеспечили по заданию командования переправу войскам — и сразу же получили другое задание. Разделившись на две группы, должны были проникнуть в тыл врага, изучить расположение важных то­ чек и передать их в штаб армии. Когда нас провожали, то нетрудно было догадаться, что шансов выжить, уцелеть у нас очень мало. Кто-то из ребят сказал: «Прощусь, пока среди своих, с белым светом». И попросил всех помолчать... Думаете, парня кто-то посчитал за труса? Нет. У солдат на войне было свое предчувствие неминуемого и желание по­ коя, хотя бы на пару минут... Задание мы выполнили. Получили награды: ордена Крас­ ного Знамени, Отечественной войны... Но еще шла война. Мне поручили новое задание: нарисо­ вать схемы мостов. Выполняли его вдвоем. Сели на велоси­ педы и поехали. Метров за. 50 до места нас обстреляли. Скатились в кювет. А огонь все продолжается. Что было де­ лать?! Не долго думая, мы громко, что было мочи, закрича­ ли: «Ура! Вперед! Ура-а!И» Вот чего не ожидали враги. Они боялись этого русского короткого слова, потому что после него следовало обычно мощное наступление, появлялась сила, ураганом сметающая на своем пути самые твердые преграды. В наступившей тишине мы выскочили из кювета, про­ должая кричать: «Ура! За Родину!» В машине, с которой вели обстрел, никого не оказалось, валялись брошенные автоматы... Так мы выполнили важное задание. А эта неожиданная встреча была лишь эпизодом войны. До Победы оставалось совсем немного. Сегодня она с нами. Петр ЛОВЯГИН, инвалид Великой Отечественной войны. г. Липецк . ^ Н е могу молчать Был ли фюрер гуманистом? В очередную годовщину рождения И.В. Сталина в де­ кабре прошлого года в газете «Известия» была опубликова­ на статья. Есть там один момент: бывший министр эконо­ мики России Е. Ясин высказал мысль, что Сталин «поло­ жил» на Зееловских высотах под Берлином 1 миллион сол­ дат и офицеров. Поражает, как экономист не чувствует чи­ сел. Не цифр, а именно чисел. Если расстояние, на которое протянулись Зееловские высоты, умножить на два — столько дней их штурмовали наши войска, а потом мил­ лион разделить на это число, то на каждом метре там дол­ жны были лежать друг на друге 17 (семнадцать!) убитых бойцов. Явный бред ученого экономиста... А вослед ему в газете «Аргументы и факты» другой «архитектор развала» СССР А. Яковлев назвал уже другую цифру погибших на Зееловских высотах — 33000 человек. Ничего себе — 1000000 и 33000! Но ни тот, ни другой не вспомнили, однако, что битые фашистские генералы и фельдмаршалы в своих мемуарах называли Берлинскую операцию нашей армии «великолеп­ ной по планированию и блестящей по исполнению». (Кста­ ти, 33000 — тоже завышенное количество погибших.) Оно и понятно. Разведка боем в направлении на Берлин началась 14 апреля 1945 года, два дня задержки на Зееловс­ ких высотах, и с 16 апреля по 2 мая 1945 года — штурм Берлина. В течение 17-19 дней взят самый укрепленный, наи­ более важный пункт в ходе войны 1941-1945 годов — Бер­ лин. И ельчанин, гвардии старший сержант Борис Михайло­ вич Сидельников на стенках поверженного рейхстага делает свою историческую надпись: «Мы из Ельца!», которая до сих пор сохраняется на мемориальной стене. Воистину: то, что у нормальных людей, даже у против­ ников, вызывает уважение, для кого-то из своих оказыва­ ется поводом унизить и обесценить Победу своей Родины. Более того: такие «историки» не стесняются уверять, что Гитлер напал на СССР, чтобы спасти мир от Сталина. Я даже не говорю о сочинениях предателя Суворова (Резуна), сбежавшего в Англию. Но подобное пишут, и оставаясь в России, авторы вроде И. Бунича, А. Зубова, Б. Соколова, А. Мерцалова... Ах, какой гуманный этот фюрер! Как он спасал человечество от коммунистов: построил более 14000 концлагерей по всей Европе, включая саму Германию. Свы­ ше 11 миллионов мирных жителей из разных стран унич­ тожил, среди них 1,8 миллиона несовершеннолетних де­ тей. А 13 миллионов оставил сиротами. Из каждых десяти угнанных в Германию советских детей домой вернулся толь­ ко один. Другими словами: 90 процентов угнанных в раб­ ство детей были уничтожены. Вот такой он, господа, спа­ ситель... И еще: «Народ, который считает Льва Толстого вели­ ким писателем, не может претендовать на самостоятельное существование», — заявлял Гитлер. И он же 23 ноября 1937 года для функционеров СС произнес: «Немецкий народ имеет право завоевать Европу и превратить ее в Германскую им­ перию немецкого народа»... Нам надо помнить не об освобождении Европы от фа­ шизма, а о спасении советским солдатом всех стран Евро­ пы. Дело не в плацдармах или территориях, а в судьбах народов, которые фашизм «четвертовал». А забывчивым не надо давать шанса заморочить головы нашим внукам, ти­ ражируя неправду о войне и Великой Победе. Но пока у них возможностей больше, чем у правдивых людей (а уж наглости и вообще в избытке). Очередной но­ мер «Известий». Рубрика: «Славлю проблему». Название: «День окончания войны». Георгий Трубников из Санкт-Пе­ тербурга предлагает переименовать (!) 9 Мая из Дня Побе­ ды в День... окончания войны. Поскольку, считает он, по­ гибло 27 миллионов человек, а немцев... 7 миллионов. Хотя даже западные историки пишут о более чем 14 миллионах погибших немцев. А военные потери вообще считаются при­ мерно одинаковыми. На Нюрнбергском процессе было озвучено, что две тре­ ти погибших жителей СССР — мирные люди. Стариков, женщин, детей многочисленные зондеркоманды расстрели­ вали, вешали, сжигали вместе с домами, угоняли в раб­ ство. «Известия» решаются обнародовать дикое предложение Трубникова, который не знает истории войны, истории сво­ ей страны. Это — не свобода слова, а свобода бесстыдства и подлости по отношению к своему народу. К своей стране. К собственной истории. Юрий КАВЕРИН. г. Липецк.