Липецкая газета. 2005 г. (г. Липецк)

гЛИПЕЦКАЯ * Ф ^ Ч т о год грядущий? ’ф ' ф незакончилась девятогомая», — так напоминает о победе над Японией писатель, фронтовик, Ге- КАРПОВТСКОГ° Союза ВлаДимиР _Желаю всем читателям “Липец­ кой газеты” в новом году здоровья, благополучия. Это уже немало в наше очень сложное время. В 2005 году мы будем праздно­ вать юбилей Великой Победы в Оте­ чественной войне. Естественно, я прежде всего, поздравляю старшее поколение воинов-победителей, и тех, кто на фабриках, заводах и по­ лях работал во имя Победы. Когда 9 Мая у себя дома или в своих ветеранских организациях вы поднимете чарки за Победу, я мыслен­ но с вами в эти торжественные минуты. Но хочу напомнить: победой над Германией Великая Отечественная не завершилась. Была еще и блестящая победа нашей армии, разгромившей Японию. Как сказа­ но в старой песне: “И на Тихом океане свой закончили Поход”. Нам и это забывать нельзя. С великим грядущим праздником вас, дорогие дру­ зья-липчане! ф Следующий прогноз читайте на 6-й стр. ^гЮбилей «Отнашегособствен ого корреспондента...» Есть у журналистов, на взгляд постороннего, не самый церемонный обычай — переходить друг с другом на “ты” через пять минут после знакомства и независимо от возраста. Это как бы признание, что мы одной крови, свои, принадлежим к одному, беспокойному, непоседливому, въедливому, братству газетчиков. Вот и к Юрию Михайловичу Бакланову его коллеги из “Липецкой газеты” нередко обращаются просто “Юра”. И никого не смущает, что_ он старше многих, что работает в популярной центральной газете “Сельская жизнь’ , что уме­ ет писать о крестьянских делах так, как мало кто из нас. Но поверьте: ни “ты”, ни “Юра” отнюдь не- мешают нам его уважать, ценить, у него учиться. Учиться, прежде всего, верности профессии и теме, вернее — людям, о которых он столько знает и так мудро рассказывает в статьях, репорта­ жах, очерках. Юрий Михайлович — крестьянский сын. Мать всего три месяца ходила в школу, по-настоящему грамоту освоила в тридцать лет. А отец... А отец разделил горькую и гордую участь всего своего поколения: работал, потом воевал и сло­ жил голову ради Победы. О нем Юрий не забывал и не забы­ вает никогда. Наверное, если бы не драматическое стечение обстоя­ тельств, Юрий Михайлович занимался бы крестьянским тру­ дом, а стихи или заметки в газету писал на досуге после пахоты и сева. Однако жизнь так повернула, что именно журналистика стала его судьбой. Районка, заочный журфак МГУ. Как каждый настоящий мужчина, как сын отца-фрон- товика, он, конечно, служил в армии. А когда переоделся в штатское, опять взялся за перо. Работал в хабаровской газе­ те, потом его пригласили собкором в “Сельскую жизнь”. В редакции этого авторитетного, поистине народного из­ дания он трудится уже двадцать шестой шД. Причем где-то шестнадцать лет является собкором по Липецкой области. А еще он, как мы недавно выяснили, сочиняет стихи. Одно из них, посвященное памяти отца, он принес в канун своего шестидесятипятилетия в нашу газету. Сердечно по­ здравляя Юрия Михайловича с красивой круглой датой, мы охотно печатаем его суровые, мужественные раздумья о тех, кто спасал страну, и о том, достойны ли их дети и внуки памяти павших. Журналисты «ЛГ». У братской могилы Но у взводных и даже ротных — Мотыльковая жизнь на войне. По статистике — лишь неделя, А потом — ряды их редели. Мой отец в сорок третьем был ротным И в атаку бойцов поднимал, По кубанскому чернозему Впереди, как уставы велят, а икуки и Вел на дзоты своих солдат. Наступали, как приказали, Полегли, словно насмерть устали От своей солдатской работы В этом вязком болоте у дзотов. То-то было потом заботы Похоронных дел мастерам. И осталось от них для близких — Только имя на обелиске. Я стою у братской могилы, Я пришел на свиданье к отцу. Он не сделал назад ни шагу, Как и требовал Главковерх. Награжден за свою отвагу. Мы ползем и бежим назад. Продаем, предаем, пропиваем. То, что прадеды наживали, Что спасали, за что умирали. Если б встали они — миллионами, Из своих из братских могил, И прошли по стране колоннами, Чтобы стыд ее затопил, И спросили б: ну что вы сделали, Кто позволил, такую мать? Только что они нынче думают, Никому уже не узнать. Ничего они не ответят, Оскорбленные — промолчат, Именами на обелисках С укоризной на нас глядят. СУДЬБА И ВРЕМЯ 1 января 2005 г., № 1 (22379) Ф Ф ф ' Повесть о Великой Отечественной Глава двадцать вторая Насталянварь.Амайбыл впереди... «Прекрасным будет первое утро после Победы. Мы узнаем, что мать спокойно спала. Письменосец снова станет деталью жизни. Жена обнимет героя. Может быть, в этот день будет идти дождь. Или падать снег, но мы увидим солнце и синее небо. Россия... снимет с плеча винтовку и скажет: «Теперь —жить». Так написал Илья Эренбург в новогоднюю ночь сорок пятого на передовой где-то в Европе. Он не знал, когда случится ЭТО великое событие, но как и все чувствовал, что Победа близка. За нее поднимали тост в новогоднюю ночь и сорок четвертого, и сорок третьего, и сорок второго. Но только теперь эти два слова — «За победу!» — звучали совсем по-другому, потому что она была уже совсем рядом, о ней напоминал Левитан в ежедневных сводках Совинформбюро, о ней рассказывали раненые, которых уже не ждали на фронтах, о ней «говорили» письма... Попробуем представить, как встречали Новый год 1945-го в тылу наши матери, бабушки, братья и сестры. Последний год войны, первый год Победы... Уходящий провожали , как водится, со смиренной благодарностью: да, были тя­ желые утраты, такие , что жить не хотелось, но были и радостные минуты, нечего Бога гневить... Перед самым Новым го­ дом была отгружена совхозам Крыма и К авказа первая партия липецких тракторов «К-35», 25 штук. На митин­ ге по такому случаю парторг М. Тенебаум с к а зал , что «этим самым мы вносим свой вклад в победу нашей Роди­ ны над заклятым врагом». К этому времени в порядке ре- вакуации в Липецк с Урала вернулось оборудование раз­ ных предприятий, хотя мно­ гое пришлось изготовить на месте. Заработали НЛМЗ, ТЭЦ, «Свободный сокол», железные рудники, камен­ ный карьер, радиаторный за­ вод, ферросплавный, извест­ ковый , с и ли к а тны й .. . На средства, собранные молоде­ жью города, был построен са­ молет «Липецкий комсомо­ лец», его вручили земляку Герою Советского Союза С. Литаврину, который на этой машине воевал до полной по­ беды и сбил 19 самолетов про­ тивника. . ..В 6-й Воронежской лет­ ной спецшколе, располагав­ шейся в Липецке, готовили праздничный новогодний концерт, каждому летчику было разрешено пригласить на торжественный вечер де­ вушку. ... Липецкий драмтеатр репетировал для детей сказ­ ку «Финист-ясный сокол». В войну труппа насчитывала всего 18 человек, зрителями были, в основном, военные. Артисты помнили случай, произошедший недавно во время спектакля «Рузовский лес» по К. Финну. По ходу действия немец в исполнении А: Титкова, одетого в настоя­ щую трофейную форму, стре­ лял в ребенка. Зал реагиро­ вал так, что представление пришлось прервать. Успоко­ ившись, военные пришли за кулисы и извинились за со­ рванный спектакль. Как-то жила все эти годы русская деревня — запахну­ ла фуфайку, зубы сжала, вце­ пилась девичьей рукой в ры­ чаги трактора (мужиков-то, считай, и не было) и пахала, и сеяла, и жала. Изнуряющие хлебопоставки, сплошные по разнарядкам мобилизации, сбор средств на танки, пуш­ ки, самолеты — так и прохо­ дили дни. Не было, да и не могло быть, ни одной семьи, которая не внесла бы вклад в помощь фронту. Вот обычные для тех дней сообщения (из материалов областного архи­ ва). Колхозник сельхозартели «Луч свободы» из Долгору­ ковского района Д. Понома­ рев передал в фонд Красной Армии 101, 5 тысячи рублей. Школьник Толя Балашов на постройку самолета «Октяб­ ренок» внес 200 рублей, учи­ тель Харламовской школы И. Курепа — 15 тысяч рублей. В предновогоднем обра­ щении членов сельхозартели «Пролетарский путь» Ми­ хайловского сельсовета ко всем колхозникам Тербунс- кого района говори лось : «Мы решили сдать сверх обязательны х поставок в хлебный фонд Красной Ар­ мии тысячу пятьсот пудов Колхозного хлеба. Кроме того, из полученного на тру­ додни хлеба члены артели продают государству свои излишки. Например, Сомов С. и Сомов П. — 1,5 центне­ ра, колхозницы Махрова Е., Ермакова М. — по 1 центне­ ру. Мы призываем всех кол­ хозников и колхозниц наше­ го района широко развер­ нуть сдачу хлеба в фонд РККА как колхозами, так и отдельными колхозниками. Это будет одним из лучших подарков фронту, Родине»... А в новогоднюю ночь их зем­ ляк, попросив у «сестрички» бумагу, пйсал из тоспиталя на родину: «Товарищи кол­ хозники и колхозницы! Мы переживаем счастливое вре­ мя. Наша страна освобожде­ на от гитлеровской сволочи. Ваш долг — трудиться еще напряженнее, помочь нам скорее водрузить знамя по­ беды над Б ерлином . По­ здравляю вас с Новым годом и желаю счастливой жизни. Ваш земляк, кавалер орде­ на Славы 3 -й степени Анд­ рей Бременский. Вперед, к победе! 1945 г., 1 января». На последних в уходящем году колхозных собраниях люди обсуждали призыв тру­ дящихся Рыбновского райо­ на Рязанской области, а об­ судив, брали на себя обяза­ тельства вырастить на своих огородах и отправить на фронт овощи, мед, яблоки. В свою очередь колхозы выде­ л яли из общих площадей «гектары обороны». Они не успели вырастить свои груши- яблоки, победа случилась • раньше, но еще долго тыл кормил фронт. Но это было чуть Позже, а тогда... Как это могло выглядетБ?' 'Сидели в нетопленном сельском клубе, слушали доклад «О текущем, моменте», голосовали за оче­ редную инициативу и оживи­ лись только когда председа­ тель поздравил всех с Новьм годом: что-то совсем уже по­ чти забытое вернула на мгно­ венье память, вернула, разбе­ редила, растревожила... Через Задонск в сорок вто­ ром проходил Государствен­ ный рубеж обороны. Немца здесь не было, он «только» сбросил на город несколько бомб, причем в самый люд­ ный, базарный, день. Но и после война не отступала, до­ ставая его «похоронками». Съежившийся от забот, утрат, предчувствий и тяжелой, на износ, работы городок тянул из.себя последние жилы ради фронта, ради победы. А в пер­ вой школе по утрам, как ни в чем не бывало, звенел звонок, перепачканный мелом учи­ тель ходил у доски, недорос­ шие до войны пацаны «стре­ ляли» на переменке у прохо­ жих «чинарики» и, запина­ ясь, читали с места «Зима... Крестьянин торжествуя...» А в актовом зале освобожден­ ные по важному поводу от уроков (вот счастливчики!) наряжали елку. Ее привезли на школьной лошадке из Ка­ зенного леса, долго держали на дворе, а потом втащили на второй этаж, оставив на по­ рожках колючие иголки, и наконец утвердили в углу, у сцены. Из директорского ка­ бинета принесли коробку с игрушками, их было мало — блестящих шаров и розовых еще довоенных зайцев, зато они помнили руки старше­ классников, тех, что стали те- перь солдатами и воюют где- то. В сорок втором ученики 9 класса приняли решение пол­ ным составом пойти добро­ вольцами на фронт. И ушли... На полу возле елки сидели девчонки из того 9-а и нож­ ницами вырезали из раскра­ шенной бумаги фонарики и хлопушки... Атмосферу тех дней пере­ дает школьная книга приказов — обычный гроссбух в сером переплете, 122 Прошнурован­ ные страницы. Отведенные карандашом поля, за которые то и дело выбегает бойкое ди­ ректорское перо, аккуратные чернильные кляксы. Приказы, параграфы, даты... Обычная книга, если бы не надпись на обложке: «Начата 13 января 1938 года. Окончена 4 августа 1946 года. И ниже — «Хранить 75 лет». Сколько всего вмес­ тило в себя время между эти- . ми датами — горького, страш-. ного, незабываемого... .Листая эти страницы, ви­ дишь, чувствуешь, как суро­ ва была- школьная жизнь. Война накладывала отпечаток на характер учебного процес­ са. «Утверждаю командирами рот, взводов и отделений ни­ жепоименованных учащихся: командир роты — ученик 7 класса Ильин, командир взво­ да — Фомин из 5 класса. Опоздание на зарядку считать неявкой в школу, что вредит подготовке будущих бойцов РККА.» Строг был директор А. Севостьянов и по о нию к персоналу. Вот опоз­ дала на работу делопроизво­ дитель М. Воробьевская — приказ: «За нарушение Ука­ за Президиума Верховного Совета СССР от ... передать дело на Воробьевскую Задон­ скому нарсуду.» Та же мера была принята к пионервожа­ той тов. Яковлевой. А учени­ це Челядиной Клавдии дирек­ тор вкатил выговор — «За ос­ корбление учителя тов. Ме- динцева, выразившееся в сло­ вах «ну и черт с ним!» ... Последние дни перед новым, 1945 годом. Один из приказов по школе гласит: «Все — на воскресник! В этот день все должны еще раз про­ демонстрировать свою лю­ бовь, свою преданность Роди- Шк не, партии Ленина — Стали- на, свою кровную связь с во­ инами РККА, беспощадно уничтожающими фашистс­ кую мразь. Приказываю: в 8 часов утра явиться в школу всему преподавательскому составу и учащимся, имея при себе лом, лопату или то­ пор. Провести беседу о Крас­ ной Армии, ее подвиге, о Ле­ нине— Сталине как органи­ заторах и вождях Красной Армии, славных полковод­ цах...» Наряду с суровыми фор­ мулировками встречались в эти дни в книге приказов и теплые слова: «За честность и благородный поступок объявляю благодарность уче­ нику шестого класса Карны- шову (за что, к сожалению, не указано). Отмечаю честный поступок ученика 5 класса Григорьева Валентина, кото­ рый сдал найденные часы дирекции для передачи потер­ певшему, и объявляю ему благодарность». Забегая вперед, отметим, что май сорок пятого, судя по приказам, школа встретила ударным трудом — провела родительское собрание по по­ воду ремонта здания и вышла на заготовку дров. А тогда, накануне Нового года, школа жила обычной жизнью: воз­ вращались все в снегу с пере­ менки мальчишки, забывшие, на время про «похоронки», . что лежали дома в шкатулках, счастливые своим коротким» детским счастьем. Оставляя мокрые следы на полу, маль­ чишки шумной гурьбой рас­ ходились по классам, и сто- яла у изразцовой печи старень­ кая учительница, у которой кто-то уже погиб, но Кто-то еще остался, и тихо молила Бога, чтоб уберег и дал сил дождаться ... Впереди был 1945-й. Александр КОСЯКИН. Нехороните д’Артаньяна Г Книга года Ф, В. 111 — В этом смысле Александр Афа­ насьев был прирожденный газет­ чик. Бог дал ему сильную, выра­ зительную , пластичную манеру письма. Саша мог бы засунуть куда подальше журналистский блокнот и диктофон, чтобы з а ­ няться исключительно художе­ ственной прозой или драматурги­ ей. Его писательские опыты — повесть “Семь верст до небес”, р а с с к а зы “С л ав а ” , “Н и к ол ай - Угодник и Параша”, “В продаже имеется Родина” — открывали, казалось бы, прямую дорогу в писательство. В предисловии к единственной вышедшей у Алек­ сандра книге прозы легендарный Владимир М аксимов, и здатель диссидентского журнала “Конти­ нент” , написал слова, коих не удо­ стаивались многие из ныне мод­ ных сочинителей: “В ней (в кни ­ ге) чувствуется та душевная и ду­ ховная чуткость, та “милость к падшим”, та обновляющая чело­ века жажда, выражаясь по Пас­ тернаку, во всем дойти до самой сути, какие только и делают про­ сто пишущего человека писате­ лем” . После этого, казалось бы, Афа­ насьев должен был сразу взяться за роман или хотя бы за большую повесть, утверждаясь в рядах ли­ тературной элиты. Но он продол­ жал ездить по России, работал над сиюминутной п ублици с ти к ой , брал интервью, затеял как бы в продолжение “Солдатских мемуа­ ров” Константина Симонова доку­ ментальный телецикл “Моя вой­ на . ..” Журналистика в принципе занятие демократичное. Я бы даже осмелился утверждать — небрезгливое. Сегодня ты берешь интервью у министра и “звезды” экрана, а завтра расспрашиваешь бомжа в ночлежке. И любой из собеседников тебе интересен, в каждом ты пытаешься обнаружить нечто сокровенное, старательно закамуфлированное — неважно чем: смокингом, клубным пиджаком, замасленной телогрейкой. Может быть, он оставался верен журналистскому призванию еще и потому, что видел; как бесстыдно и охотно продают своё перо многие из его коллег по “Комсомолке”, как талантливые люди превращаются в пиарщиков при сильных мира сего, как желтеют вырвавшиеся вроде бы на свободу российская пресса и рос­ сийский телеэкран. Вокруг него делали деньги, ерничали, иронизи­ ровали, с газетных полос выдавли­ валось честное, неравнодушное сло­ во, все заполонили “стёб” и цинизм. Вот Александр И пытался по-муш­ кетерски защитить честь отече­ ственной журналистики, упрямо следуя традициям Короленко, Аг­ рановского, любимых писателей, которые не чуждались публицисти­ ческой стези, — Платонова, Аста­ фьева, Шукшина. Он не гнался за “красным слов­ цом”. Он, действительно, во всем хотел дойти до самой сути. И про­ бивался к ней, общаясь на равных с очень разными людьми. Восста­ навливая подробности Второй ми­ ровой, журналист задавал вопро­ сы фронтовому шоферу Семену Ле- дяеву, Который водил грузовики по “Дороге жизни” под Ленингра­ дом, артиллеристу Борису Кирее­ ву, опальному, только что вышед­ шему из “Матросской тишины” ге­ нералу Валентину Варенникову и даже президенту США Бушу-стар­ шему, в сороковые годы — боево­ му летчику. Его остро интересова­ ла недавняя история. Он дотошно докапывался, почему у нас оказа­ ли сь во зм ож ны С талин и ГУЛАГ, отказывался ли кто-либо из следователей и судей в 1937-м посылать за колючую проволоку и на смерть невинно обвиненных “врагов народа”, что делало чело­ века безмолвным винтиком госу­ дарственной машины подавления, а что давало ему силы противить­ ся, бороться, жить не по лжи. Естественно, тут не было и тени академического интереса. Саша не уставал постигать судьбу России в прошлом и настоящем, чтобы уга­ дать ее будущее, уберечь себя и нас от новых ошибок, крайностей, эк­ стремизма и разочарования. Отдав дань увлеч ениям и иллю зиям , рожденным перестройкой, он бы­ стрее многих освободился от само­ обмана и шор. Вероятно, в этом ему помогли общение и дружба с тем же Максимовым, Солженицы­ ным, Залыгиным , Астафьевым. Кстати, как один из ведущих ав­ торов еще не успевшей обрести цвет детского поноса “Комсомоль­ ской правды” Александр стал ини­ циатором публикации знаменитой статьи Солженицына “Как нам обустроить Россию” , Идя на это, в редакции еще не знали ее текста. Потом Саша признался, что какие- то идеи вермонтского отшельника его неприятно задели, даже поко­ робили. Но он не пожалел усилий, чтобы работа Солженицына увиде­ ла свет в России, ибо был убеж­ ден, что такой литератор, обще­ ственный деятель, патриот, как создатель “Одного дня Ивана Де­ нисовича”, имеет право быть услы­ шанным соотечественниками в эпоху тотального кризиса. В числе первы х Александр Афанасьев испытал тревогу за тра­ гическое противостояние в среде творческой интеллигенции, рас­ павшейся на враждебные кланы “левых” и “правых”, патриотов и либералов. И попробовал, с донки­ хотской верой в разум и ответ­ ственность художника, собрать оп­ понентов в Риме. Здесь он действо­ вал заодно с Владимиром Макси­ мовым, осознавшим как личную вину, что он и его единомышлен­ ники целились в коммунизм, а н а - . несли удар по России. Афанасьев иногда писал стихи. Поклонник серьезной прозы, он со­ чинил однажды стихотворение о дАртаньяне, наделив героя фран­ цузского писателя русской печа­ лью, бесшабашностью и драматиз­ мом мироощущения. Но королевство кровью пьяно... Ты сшиблен с лету раной р ва н о й - Зато неистов бег коней!.. Наверное, это не случайно. Было Вэтом абсолютно русском че­ ловеке, выросшем в черноземном городке Грязи, работавшем в сель­ ской школе, а потом взявшемся за перо, что-то от наивного, гордого, всегда готового рискнуть головой мушкетера. Саша не умел подла­ живаться под кого-то, не искал ме­ ста в том или ином политическом, литературном клане. Он бы мог сказать о себе как поэт, про кото­ рого ему поведал Владимир Мак­ симов, у поэта спросили, к како­ му крылу он принадлежит — пра­ вому или левому. И услышали в ответ: “Я птица” . Врубаясь в гущу, Споров, Саша не опасался вызвать неудоволь­ ствие у тех, кто ему симпатизиро­ вал, кто его любил. Когда секлись между собой русофобы и чересчур безоглядные сторонники “русской идеи”, он бросил лозунг: не пода­ вать руки ни русофобу, ни антисе­ миту. В жажде своей помочь Рос­ сии и русским он никогда не пу­ тал понятий “патриотизм” и “на­ ционализм”. Он был из поколения, изранен­ ного смутой, раздраем, неопреде­ ленностью. Так и названа недавно вышедшая в Москве в издательстве “Евразия+” книга его публицисти­ ки: “Раненое поколение”. Сашины друзья собрали в ней часть статей и диалогов, опубликованных Афа­ насьевым в 80-90-е годы. Как буд­ то бы речь там идет о делах ми­ нувших. Но сборник получился очень современный, даже злобод­ невный. По существу, это история умного, талантливого русского Патриота, Который, не скрывая со­ мнений и горечи, на глазах у всех исповедуется, думает вслух, пове­ ствует о самом дорогом, о том, что причиняет страдание, но без чего жизнь и мир теряют смысл. На первый взгляд, творческая, да и человеческая участь Саши Афанасьева может вызывать за­ висть. Я вспоминаю, каким он по­ явился когда-то в узких коридорах липецкой молодежной газеты “Ле­ нинец”. Долговязый, очень моло­ дой, с удивленными, чуть навыка­ те глазами. Он еще ничего не ус­ пел написать и напечатать. В ре­ дакции ему нашлась лишь сугубо техническая работа учетчика пи­ сем. Но уже первые его материалы поразили непохожестью на обыч­ ную, газетную жвачку , неведомо как освоенным умением в самой за­ урядной теме выявить глубину, фи­ лософию, неожиданный пласт. По­ началу чувствовалось в стилисти­ ке сильное воздействие Андрея Платонова. Затем он заговорил сво­ им, только ему, Афанасьеву, свой­ ственным голосом. Было понятно: такому журналисту в провинциаль­ ной “молодежке” тесновато. Через короткое время он уже стал собко­ ром “Комсомолки” . И до него наши коллеги уезжа­ ли в Москву, неплохо работали кто в газете, кто в журнале или на ТВ. Но Афанасьев совершил буквально вертикальный взлет. Он легко и ес­ тественно вошел, как сейчас бы ска­ зали, в журналистский бомонд сто­ лицы. Однако когда мы с ним нечасто виделись, я не замечал в Саше ни малейшего снобизма, самодоволь­ ства, вальяжности, И его глаза были все такими же удивленными и по- про винциал ьном у и скренними . Внешне у него все складывалось прекрасно. Но далеко не прекрасно жили вокруг него люди, не прекрас­ но, все беспокойнее, Неувереннее жила большая немосковская Рос­ сия. А он не отделял себя от нее. Он думал и писал о ней. А уставая от этих невеселых дум, пытался забыться со стаканом “горькой”, и здесь, увы, следуя по стопам мно­ гих, слишком многих ^совестливых, ощущавших собственную вину за общие грехи предшественников. Раненый дАртаньян, он прожил недолго. Раны, полученные в чест­ ном бою за Россию, доконали его. И теперь он оживает только в строч­ ках рассказов, только в страстных и умных публицистических статьях и стихах, продиктованных предчув­ ствием ранней гибели: ...Еще неистов бег коней, Не хороните д'Артаньяна. И. НЕВЕРОВ.