Липецкая газета. 2005 г. (г. Липецк)

г а з е т а ^Вернувшись в столицу Виктор Чалмаев: «Порознь плача над одной бедой...» П оэты Липецка наедине с бр ем ен ем безвр ем енья Когда-то —для многих, вероятно, «жизнь тому назад» (А. Твардовский) — самый главный классик XX века для липецких, орловских и воронежских писателей —Иван Алексеевич Бунин назвал свое пребывание наедине с бременем безвременья, с утратой былой России «окаянными днями». Что ж, понятие это не обеднело, а оценивающая ориентация его, пожалуй, возросла. Особенно —для провинции... Русская провинция, как книжная метафора «вековой тишины», царящей якобы там, «в глубине России», —а Липецк, самый бунинский уголок русского Подстепья, с Лебедянью, родиной Евгения Замятина, и Ельцом весьма характерен для нее! —сейчас явно несет тревожнейшее, совсем не тихое, бремя безвременья, почти окаянства. «Уставшей Родины величье» —этот странный, мучительный образ, говорящий о жизни среди руин былого величья, да еще, пожалуй, горестное жизнеощущение липецкой поэтессы Эммы Меньшиковой «А России все меньше становится» так и осталось в памяти после поездки в бунинскую Русь. Рефрены нового окаянного лихолетья... Бремя или даже крест безвременья здесь, в провинции, пожалуй, потяжелее, чем в обеих российских столицах. Тиши­ ны, молчания, пустынности, а точнее бро- шенности, ограбленности, «кинутости» в провинции, может быть, и ныне хватает: не здесь «крутятся» лихие деньги. Но зато и боль выживания, явная закрытость бу­ дущего, ощущение «это мы возносили нич­ тожеств», «как зябко на Руси сиротам и поэтам» (Людмила Парщикова) пережива­ ются и слышатся отчетливей. И после не­ долгих встреч с поэтами этого края как-то яснее становится одна невозможность в их жизни: поэту, живущему здесь или в лю­ бой другой области, невозможно обращать­ ся к людям с высокомерной, искусствен­ ной позиции, той, которую создал для себя, скажем, Иосиф Бродский: «С любовью ни­ откуда» . Здесь, в очередях на редкий изно­ шенный автобус или в коридорах перепол­ ненной поликлиники, просто нет этого «ни­ откуда», везде тебя достанут беды малой родины. И первая среди них — растущее чувство бездомности, какой-то непрочнос­ ти жизни, чувство остановки обвала вре­ мени. Да, ведь если и посылать нечто «ниоткуда» — оно и не придет никуда! Провинция, а лучше сказать необъятная русская окраина — ведь не вся Россия посе­ редке! — сейчас в муках решает задачу пере­ ходного времени, которое еще неизвестно куда и как «переходит»! — задачу на выжи­ вание, на самоспасение. Об этом состоянии полугородской-полудеревенской Руси удач­ но когда-то сказал Анатолий Передреев в сти­ хотворении «Окраина»: ...под сенью этих вишен, Под каждым этим низким потолком Ты собиралась только выжить, выжить, А жить потом ты думала, потом... Но где скрывается это «потом», если каж­ дый новый год — лишь умножение, укруп­ нение безнадежности? Как выловить это обе­ щанное «завтра» среди словесной мути ре­ чей политиков-временщиков, в телеиграх, имитациях бодрости, в плановой развлека­ ловке наемных «смехачей»? Не превращает­ ся ли это «потом» в традиционное... «авось»/ Стоит ли вообще гадать над этим «потом», запасаться будущим, тем более — в стихах? •к •к -к Поэты липецкой земли разных поколе­ ний, судя по новейшим стихотворным сбор­ никам Эммы Меньшиковой «Открыт мой дом» (2004), Людмилы Парщиковой «Повод для встречи» (2002), Сергея Жеребятьева «Дыханьем тронь» (2003), Виктора Оскол­ кова «Вечерняя музыка» (2002), Галины Гри- горенко «Созвездие Лебедь» (2003), по пуб­ ликациям начинающей поэтессы Инны Ла­ риной — из Усмани, райцентра, где возник­ ло даже литературное объединение «Усман- ские родники», вовсе не провинциальны. И по уровню духовно-нравственных дерзаний и мук, и по напряжению эмоционально-об­ разного вживания в события, в ситуации между «выжить в бесконечном сейчас» и «жить потом» они явно не растеряли себя, не утратили лица среди политических «ми­ галок» разных движений, блоков, телебол­ товни над вымирающей Россией. Как-то радостно было осознать, что ни­ кто из них не занял — вот тебе и провинция! — ту искусственную, явно нарисованную и щегольскую позицию пьяненького печальни­ ка Руси, которую демонстрирует в нынеш­ ние «нулевые» годы талантливый обитатель одной из столиц Глеб Горбовский: «Я не пою, я только пью», «А сам ты не цифра, а... нуль», «Увы, обвисла стать, / Взамен рече­ ний — бред» и т.д. А ведь тоже пишет с лю­ бовью, но... ниоткуда! И никто глубоко не принял «дамского» варианта позиции «ниоткуда с любовью», позицию московской поэтессы Ларисы Мил­ лер: «Я принадлежу моим невесомым строч­ кам, летучим мыслям, эфемерному занятию, не дающему ощущения тверди земной». Принадлежать строчкам, конечно, хоро­ шо, но удержат ли они тебя сами по себе на плаву? Если время утяжелит твою печаль и боль? Не нарисованная ли это позиция? * * * А ведь так соблазнительно — поискать укрытия, спасительной «экстерриториально­ сти» при виде того, как зреет русская беда! Сколько тревоги, печали, вопросов к остано­ вившемуся времени, примет сиротства и рас­ тущей бездомности русского человека, иной беды, которые не просто окружают, но явно «меблируют» жизненное пространство, собра­ но в немногих сборниках липецких поэтов! Эти приметы возникают ненавязчиво, в ис­ поведальной дневниковой форме или в фор­ ме особых вопрошаний: Перекати-поле — мы с тобою, что ли? Почему под нами словно нет земли? (Э. Меньшикова) Но я забыл, зачем я жил? Зачем живу? — Не знаю. (С. Жеребятьев) ' Я сыта этой — с лоском — холопской тоской, Этой былью и болью великой державы. Ни надежды такой, чтобы ум приручить, Ни такого тепла, чтобНише обогреться. (Л. Парщикова) Тоска ко мне придет как чье-то мщенье, И хочется у всех и вся подряд За все и вся просить прощенья. (В. Осколков) I Люд: В известном смысле права мила Пар­ щикова, когда говорит о едином звучащем пространстве беды, где «встречный ветер ле­ денит висок / И падают правительства и звез­ ды» и где многие живут в состоянии «порознь плача над одной бедой»... А ведь когда-то были и иные слезы: «об­ щие даже слезы из глаз»... * * * И все же «плачи» — их много даже в ин­ тимной лирике, в мотивах одиночества, тос­ ки, даже в стихах о псевдодрузьях, которые сейчас «сомнут, раздавят, растерзают в кло­ чья» (В. Осколков), — не ключевой мотив в этой коллективной лирической летописи. Даже самые горестные жизнеощущения — а провинция с ее тишиной как раз разверты­ вает скрытые, «свернутые» смыслы беды! — и такие горестные признания, как «Эх, до­ роженьки-откосы, / Как вы, милые, легли — / В форме знака ли вопроса? / В форме смертной ли петли?» (В. Коротеев), «Поле мое! Беспредельное, как одиночество» (Л. Парщикова), — не толкают поэтов к теме, модной сейчас, — «бесконечного креста» (или тупика?), безысходного крестного пути Рос­ сии. К теме страдания — без воскрешения! Загадка, видимо, или сия тайна, которая, как известно, велика есть, тут присутствует. Каким-то образом после множества горест­ ных жалоб на избыток беды («Скорбя, ски­ таюсь по отчизне, / Как будто дух ее боль­ ной» — у С. Жеребятьева) на помощь поэтам вдруг приходит бунинская традиция, искус­ ство И.А. Бунина прожить «окаянные дни» или сумеречные годы, не утрачивая веры в Россию. Это счастье, что липецкая и орловс­ кая земли не знали чувства не только бого- оставленности, ной... «буниноставленности»! Поездки по липецкой земле — в Лебедянь, где в глубоком каньоне словно затаил свое течение «тихий» Дон, в бунинский Елец с его университетом, прекрасным градообразу­ ющим началом, работы липецких прозаиков и публицистов (особенно статьи В. Петрова — «Российский этнос с «пестрым» цветом кожи», «Нужна ли Пушкину «Киззха»?» и др.) — как-то по-новому раскрыли для меня секрет бунинского жизнелюбия, редкой его памятливости, «звукоемкости» слуха и цве- тоемкости глаза. В лучших стихотворениях поэтов липец­ кой земли — их, пожалуй, нельзя целиком отнести к так называемой пейзажной лири­ ке! — ощутима бунинская воля: найти эту стремящую силу, этот ритм и бег в природе, в укладе жизни, в творческих и духовных подвигах людей. Сергей Жеребятьев, внезапно открыв эту неумирающую волю к жизни, эту «стремя­ щую силу», восклицает как бы в изумлении: Вот оно — хрустящая пора! Вот оно — звенящая природа! Белый снег ложится на дворы На глазах веселого народа. Снег в полях кружится и в лесах, Засыпает город весь — проказник! Это кто-то там, на небесах, Д ля меня устроил светлый праздник. И подобных праздников-прозрений и про­ светлений немало в списках других поэтов: «Чудо, простое чудо — первый подснежник расцвел» (Э. Меньшикова), «С простой Рос­ сией все не просто./ Ей по плечу такие вер­ сты» (Т. Григоренко). •к •к •к В любом из названных выше сборников немало стихов, обращенных, говоря на язы­ ке Виктора Осколкова (в прошлом геолога), к истории — России, родного края, к «ли­ кам великих»: это и цикл «Марине Цветае­ вой», «Этюды о Толстом» Э. Меньшиковой, и отдельные стихи о Серафиме Саровском Г. Григоренко, и «Триптих Ивану Бунину» того же В. Осколкова, и даже микропоэма «Сол­ нечный удар» (по рассказу Ивана Бунина) Э. Меньшиковой. Может быть, сам Бунин, создавая «Ритм», завещая потомкам свою тревогу — «страшен миг, когда стремленья нет», — в какой-то момент вспомнил давнее стихотворение сво­ его современника Константина Случевского «Скажите дереву: ты перестань расти» (1890), кончающееся, как известно, страстным при­ зывом: Умри! Не стоит жить! Подумай и завянь! Но дерево растет, призванье совершая; Зачем же людям, нам, дано нарушить грань И жизнь свою прервать, цветенья не желая? Обрываемых жизней, существ, не узнаю­ щих цветенья, — сотни тысяч сирот-оеспри- зорников в России, бомжей, людей, «унесен­ ных водкой», — сейчас страшно много: все эти оборванные, несвершившиеся цветенья на совести, увы, безнаказанно ускользающих от суда временщиков, защищаемых «смехача­ ми» из телепрограмм. Отрадно, что память поэзии все же креп­ че, чем усилия тех, кто сеет забвение. Эта память о движении, о беге и ритме видоиз­ меняет и саму природу описательности. По­ эты еще обнаруживают эту устремленность жизни к цветению. •к к к Конечно, трудно удержаться от раздраже­ ния, от досады, сталкиваясь то и дело с дея­ ниями силы, скрытой во тьме, с тем, что за­ прещает «дереву» (народной душе) расти, тем более цвести, что не возвышает, а активно сеет зло», мертвит дух. И понятна боль Э. Меньшиковой и ее поэтика протеста, опира­ ющаяся порой на такие словесные краски: «в почете Пугачевы и крутые, в героях Гре­ фы и бородины», «трясут они мошной бан­ дитской» и т.п. Понятны и публицистические раздумья- догадки Л. Парщиковой о причинах бед и распада брошенной, увы, всеми державы: «только слишком уж неоднозначны серп и молот на твоем гербе» (?!) Но не слишком ли обильная дань отдается в таком случае обли­ чаемым пустотам, воплощениям агрессивной бессмыслицы, которые на время «пришпи­ лены», как Греф или Зурабов, какой-нибудь Швыдкой, к духовному небосклону Родины? Да о какой комариной высоте этих существ одного дня можно говорить — «Устремились повыше вороны, / Чтобы каркать — читай­ те: вещать» (Э. Меньшикова). У ворон и вы­ сота... воронья, ворованная, — тоже нарисо­ ванная для простаков! Пожалуй, и с образом Христа, с право­ славной составляющей в чувстве Родины еще не все удачно в сборниках поэтов-липчан. Библейские тексты и коллизии должны не прикладываться к зарисовке, не существовать «цитатно»: они могут незримо «работать» в рамках сюжета переживаний, сюжета судь­ бы. И потому назвать Иуду «жлобом» (Г. Григоренко) или просто процитировать тот или иной фрагмент Нового Завета, невольно превращая и Христа в политического акте­ ра, — это скольжение в сторону от стремя­ щей, обновляющей мир, силы. Да надо же и помнить, что злодей даже со свечкой к Богу не торопится! Он складывает, составляет свое «будущее», «запасается будущим» в ином плане: складывая обокраденную Русь в чу­ жеземные валютохранилища. Но публицис­ тикой сейчас всего, и тему новейших «ока­ янных дней», не возьмешь. Их «окаянные годы» искусно длят, торопят саморазруше­ ние Родины. И все же главное достижение поэтов, живущих на липецкой земле, ощущающих и присутствие Бунина, и державную волю Пет­ ра Великого, некогда строившего здесь (и в Воронеже) русский флот, и русское величье, — выше малых просчетов и неудач. Никто из поэтов не забывает, что его дар — велик ли он или мал! — это в какой-то мере не его личная, разменная собственность, не просто «дар напрасный, дар случайный». Это дар свыше, послание какой-то высшей силы, не покинувшей Россию. Надо сделать его не напрасным, не случайным! Нельзя запрода­ вать его злу. Эмма Меньшикова, пожалуй, яснее всех сказала об этом качестве подлин­ ной поэзии: Мой крест тяжел, Но он — от Бога... При таком отношении к поэтическому слову — а иного и быть не может для истин­ ного поэта — только и можно пройти сквозь огонь скорбей, вынести бремя безвременья, новых «окаянных дней» и даже лет, г. Москва. 25 июля — 25 лег со дня смерти В. Высоцкого Плата за риск Только смерть расставила все по местам. При жизни, да еще со стороны, Владимир Высоцкий казался благополучным, свободным, вольным артистом и бардом. «Премьерствовал» в Театре на Таганке, куда простой смертный мог попасть, лишь днюя и ночуя в длиннющих очередях за билетами. Помню, как мы, студен­ ты журфака МГУ, клянчили контрамарки, просачивались невидимками мимо потеряв­ шей на миг бдительность би­ летерши. Однажды перед спектаклем «Десять дней, которые потрясли мир» по Джону Риду я оказался в шаге от Высоцкого, который вместе с другими актерами «разогревал» в фойе публи­ ку в духе предстоящего аги­ тационно-карнавального дей­ ства на сцене. Он наколол на штык своего ружья мой би­ лет и вернул: контроль про­ шел. И так , Высоцкий был «звездой» Таганки, основ­ ным «манком» для зрителей. Он снимался в кино, высту­ пал с сольными программа­ ми то в московских НИИ, то среди магаданских золотоис­ кателей, писал песни к филь­ мам и спектаклям разных театров. Да, что-то не прохо­ дило или появлялось в уре­ занном виде. Да, на пути пуб­ ликации его стихов стеной вставали «настоящие» поэты, члены Союза писателей и прочий номенклатурный люд. Ну так это участь лю­ бого таланта. Главное — ар­ тиста знали, любили, жда­ ли повсюду. Его поклонники, конечно, были в курсе и зло­ ключений «всенародного Во­ лоди»: порой крепко запи­ вал, за что Высоцкого выво­ дили за штат театра, назна­ чая дублеров на его роли. Да кто же из «богемы» не пил? Но нас с приятелями, не пропускавшими ни одной новой постановки Таганки, занимало иное: хороший ак­ тер Высоцкий или не очень? Он казался однообразным, не стремился к перевоплоще­ нию, брал зал темперамен­ том, энергией, голосом, но только не виртуозным лице­ действом. Припоминали за­ падных исполнителей, осо­ бенно великого Жана Габена, что из фильма в фильм пред­ ставал таким, как есть, не меняясь, в разных несхожих обстоятельствах. Вот также и Высоцкий. Стало быть, он соответствует международ­ ным творческим «стандар­ там», когда сам актер, его личность, индивидуальность, а не густой грим, служат га­ рантией самодостаточного, убедительного экранного, сценического образа. И зри­ телю это-то и было дорого. Разумеется, феномен ус­ пеха Таганки не исчерпывал­ ся присутствием в ее труппе Высоцкого и других прекрас­ ных артистов. Главный ре­ жиссер Юрий Любимов — вот кто играл решающую роль, вот кто был магнитом в этом театре, и самым силь­ ным раздраж ителем для партаппарата, Министерства культуры, что вылущивали из постановок малейшие на­ меки на крамолу, о которой Любимов со товарищи порою и не подозревали. Масса претензий предъяв­ лялась, в частности, к Высоц­ кому. Разве его Гамлет, к примеру, это Гамлет? Ни ро­ ста, ни костюма. Где тща­ тельная «отделка» роли? Один ведь напор и хриплый, дерущий слух голос. Но если противиться напору и голо­ су Высоцкого было невоз­ можно, если его игра гипно­ тизировала, покоряла публи­ ку, значит, сценическая пра­ вота, хоть и особого сорта, была на его стороне. Однако это все Высоцкий для сравнительно узкого кру­ га столичных театралов. А для всего остального Советс­ кого Союза он был прежде всего и больше всего бардом, присутствовал виртуально, опосредованно — на целлу­ лоиде кинопленки и в маг­ нитофонных записях, герой «пережитых» и «сыгранных» им военных, блатных, ком­ мунальных, любовных песен. Уже при жизни Высоцкий превращался в миф. А уйдя из нее, стал легендой. Одной из первых миф о. Высоцком попыталась разве­ ять Марина Влади. Перевод ее книги «Владимир, или Прерванный полет» вышел вскоре после бесчисленных благоговейных, прочувство­ ванных газетных публика­ ций и песенно-стихотворных посвящений Высоцкому в связи с его 50-летием. Об умершем супруге Марина рассказала немало всякого. Небольшой, объемом 176 страниц, томик поверг в шок «фанатов». Терпеливо-пе­ чальная констатация «еже­ дневного фарса нашего суще­ ствования» была еще цветоч­ ками по сравнению с откро­ венным описанием пьяных «заходов» Высоцкого. Но стоило ли это превра­ щать в повод для пересудов? Он — поэт. Тем и интересен. А пристрастие к спиртному — горькая , может быть, страшная плата за сверхнап­ ряжение души, за риск. Вы­ соцкий мог сутками, с корот­ кими перерывами на сон, от­ даваться сочинительству. А потом прерываться для хмельного «забытья». Как бы два человека в одном, слов­ но в стивенсоновской повес­ ти «Странная история докто­ ра Джекила и мистера Хай­ да». Я бы осмелился приме­ нить к образу жизни Высоц­ кого понятие «синдром фе­ никса». Наподобие сказочной птицы, он, устав от работы, «постарев», как феникс, «сжигал» себя в запоях, что­ бы возродиться «молодым и обновленным». Работа и за­ пои — полюса опасного бы­ тия Высоцкого. Марина Вла­ ди правильно вынесла в за­ головок своей книги слово «полет». Высоцкий жил в режиме полета — свободно­ экстремального парения, то крайне продуктивного, ос­ мысленного, то неуправляе­ мого. Легенда о Высоцком сей­ час приобрела закончен ­ ность. Он уже часть истории, потухшая комета, ярко про­ сверкавшая в пространстве, теперь также обретающем мифологические черты со­ ветской эпохи. Это обстоя­ тельство нашло свое пози­ тивное воплощение в его биографии, выпущенной в серии «Жизнь замечатель­ ных людей». И не слишком позитивное — в ток-шоу «Культурная революция» канала «Культура» с полго­ да назад. Тема, по обыкно­ вению, провокационно, «за­ остренно», была сформули­ рована так: «Высоцкий се­ годня никому не нужен». В дискуссии, однако, выясни­ лось: он не нужен лишь по­ колению пех! — любителям хип-хопа, компьютерных игр, топ-менеджерам и иже с ними. Всем остальным ну­ жен. Необходим. Нынешним годом датиро­ вано очередное переиздание книги воспоминаний Мари­ ны Влади. А по меньшей мере раз в месяц Театр на Таганке продолжает показы­ вать поэтическое представле­ ние «Владимир Высоцкий». Здесь нет привычной атрибу­ тики мемуарных вечеров; произвольно, без фотографий заглавного героя, прорисова­ на ретроспектива его творче­ ства, его судьба. Звучит лишь голос Высоцкого, и актеры как бы подыгрывают, подпе­ вают, мизансценически ак­ компанируют ему. Однако возникает мистическое ощу­ щение присутствия Высоцко­ го где-то неподалеку, совсем рядом. Еще чуть-чуть, и он появится на сцене. А может, он вообще и не уходил? Мо­ жет быть, он и его легенда продолжают жить и менять­ ся? Ритм нашей жизни: В МИРЕ Лондонское метро всех взяло на испуг Полиция Нью-Йорка приступила к выборочной проверке багажа пассажиров метрополитена. Как заявил мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг, власти вынуждены пойти на эту меру в связи с произошедшей 21 июля в Лондоне новой серией взрывов. Досмотру при входе на станции метро будут подвер­ гаться пассажиры с большими сумками и рюкзаками. По словам Блумберга, возможно, подобные проверки также будут организованы на автобусных остановках и железно­ дорожных станциях. Прохожие на улицах с громоздким багажом проверяться не будут, уточнил мэр. Напомним, что в четверг в Лондоне произошли четыре взрыва — три в метро и один в автобусе в восточной части города. В результате инцидентов пострадал один человек. По словам очевидцев, после взрывов с мест происшествий попытались скрыться несколько человек. Полиция ведет их поиски. В ходе расследования были задержаны два че­ ловека, которые могут быть причастны ко взрывам. Премьер-министр Великобритании Тони Блэр призвал отнестись к инцидентам со всей серьезностью, подчеркнув, что организаторы взрывов стремились запугать людей. Японский ответ террористам К концу 2007 года в Японии планируют полностью перейти на «электронные паспорта». Их можно будет использовать в любом аэропорту мира, поскольку там будут предусмотрены возможности считывания в рамках всех внедряемых в настоящее время электронных систем хранения личных данных. Разработка «электронных паспортов» началась в США после терактов 11 сентября 2001 года. Япония же не спе­ шила с 'и х внедрением, поскольку отсутствовал единый стандарт. Но после терактов в Лондоне 7 июля необходи­ мость в защищенном от подделок «электронном паспорте» стала особо насущной. Специальный микрочип будет содержать следующую ба­ зовую информацию о владельце: фамилию и имя, дату рож­ дения, номер регистрации в МИД своей страны и цветную фотографию. Япония станет пионером по внедрению «элек­ тронных паспортов», которые начнут выдаваться уже с это­ го года. США, где такое нововведение планировалось на осень этого года, пока окончательно не определились со временем. В Европе Германия станет выдавать их с ны­ нешнего, а Великобритания — с будущего года. В России, КНР и Израиле ведутся соответствующие разработки, од­ нако о времени их завершения пока не сообщается. Раньше это называлось шпионаж В рамках международного договора «Открытое небо» американские военные эксперты совершат наблюдательный полет над территорией России и Белоруссии. Он будет осуществляться на самолете С -130 27-28 июля. 25 июля американские эксперты прибудут на авиабазу в Кубинке и представят российской стороне маршруты, по которым предполагается осуществить пролет, и после их утверждения приступят к работе. 29 июля военные США покинут Россию. Международный договор «Открытое небо» действует с 1 января 2002 года. Его подписали 30 государств, в том числе Россия и США. Согласно договору, США ежегодно имеют право совершать над территорией Российской Фе­ дерации и Белоруссии восемь инспекционных полетов. В ходе их иностранные эксперты могут пользоваться видео­ системами, оптическими, панорамными, кадровыми и ин­ фракрасными камерами, специальными радарами. По ус­ ловиям договора, съемки могут проводиться как днем, так и ночью. Согласно договору, аналогичные по характеру и чис­ ленности полеты могут осуществлять над территорией США совместные группы инспекторов России и Белоруссии. Священник предпочёл стать настоящим мужчиной... В сицилийском городе Палермо священник одной из церквей подал в отставку из-за ' любви. Как сообщили итальянские СМИ, 34-летний Массимилиано Черилли бросил службу в церкви, поскольку решил жениться, влюбившись в 26-летнюю прихожанку. Случай для Италии редчайший, поскольку Римско-ка­ толическая церковь запрещает священникам обзаводиться семьей. Поступок отца Черилли вызвал много пересудов среди прихожан: высказывались разные мнения. Некото­ рые осуждали, однако большинство решило, что пусть уж лучше Массимилиано будет хорошим мужем, чем плохим священником. ... А что предпочитают мужчины? Журнал Меп’з НеаНН провел опрос среди мужчин, чтобы выяснить, куда они любят целовать женщин. По традиции, целовать нужно в губы, ведь они как бы для этого и предназначены, но только 62% опрошенных больше всего любят целовать свою партнершу в губы, 14% предпочитают целовать в шею и в затылок, а 12% выбрали объектом ласк интимную область. Оказалось, что мужчины обделяют своим вниманием жен­ скую грудь — только 7% мужчин прикасаются губами к этой части женского тела, сообщает немецкий телеканал п -1 у . Силиконовые губы не любит никто: 95% опрошенных мужчин убеждены: искусственно накачанные губы выгля­ дят отталкивающе. Есть и другие вещи, препятствующие по­ целуям: плохие зубы, чесночный запах или запах табака. Мужчинам также не нравится целовать женщин, у которых есть усы. Буш и Кучма будут бороться не по своей воле В Монреале на фестивале смеха будет вручена «Всемирная премия за тупость», учрежденная Международной академией тупости. Проводится церемония всего третий год, но для многих уже стала не менее значимым событием, чем, к примеру, вручение «Оскара». В 2005 году на соискание победителя в главной номина­ ции «Самый тупой человек года» академией выдвинуты на­ стоящие титаны: президент США Джордж Буш, праворади­ кальная писательница Энн Култер, кандидат в президенты США Джон Керри, бывший президент Украины Леонид Кучма (номинация — «за способность совершать глупые поступки, не признавая при этом собственную тупость»).