Липецкая газета. 1999 г. (г. Липецк)

{> ШИПЕЦКАЯ га зета 2 9 < н в а |» 1 ? ? ? Т Г М ! 1 8 -1 9 (2 0 8 9 8 -2 0 8 9 7 ) -------------------- ЭТОЛЮБОПЫТНО - I ТО ли МУЖ с ССЕТРЙО, то ли БРТАСЖЕНОЙ Неординарное событие случи­ лось в одной из липецких семей: мама родила от своего... сына, при­ чем детей — неимоверное количес­ тво — шестеро, и все прехорошень­ кие, курносые и разной окраски. — У кошек имбирдинг — вязка по одной крови — не вызывает опас­ ность вырождения, — сообщила корреспонденту агентства «Ли- п ец к -И нф о ц ен т р * заместитель председателя Липецкого клуба лю­ бителей кошек «Ирбис* Ольга Быч­ кова, — риск уродства хотя и при­ сутствует, но в принципе малове­ роятен. Наоборот, результат быва­ ет нередко превосходным. Главное, чтобы подобного не случилось сре­ ди представителей потомства, тем более, когда речь идет о предста­ вителях кошачьей элиты. Персид­ ская кошка Ульяна, ее сын и муж, участник кошачьих выставок ры­ жий красавец Шарман и их дети являют собой вполне дружное се­ мейство: мама выкармливает сво­ их «внучат*, а папа — ее сын и муж — усердно вылизывает своих брать­ ев и сестричек. («Липсцк-Инфоцентр») ж <, ^ А? ^ ^ Глужозимье. С е л ь с к и е з а р и с о в к и н е в е с е л ы е . Фото Николая ТКАЧЕНКО. ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ «СКУПОГО РЫЦАРЯ» Не так давно на одной из глухих улиц частного сектора поселка N . поздно вечером разыгралась трагедия. Ударом кухонного ножа сзади под левую лопатку был убит доволь­ но известный в поселке человек — Антон Карасик. В последние год-полтора Антон Карасик (имя и фамилия — авт.), в буквальном смысле сбежав от вконец утомившей его жены, оставил ее в одиночестве в четырехкомнатной хру­ щевке и коротал время вдвоем с матерью в родительском доме. Матери подпирало к восьмидесяти, да и ему было уже под шестьдесят. Был он сед и плешив, хотя выглядел еще довольно свежо, даже молодцевато, не утратив прежней красоты и живости. Так что женщины порой еще задержи­ вали на нем взгляд. Антон рано остался без отца. Рассказывают, что отца у мальчика вообще не было, что, как это выражаются в дерев­ не, а он появился на божий свет именно в деревне — в по­ селке оказался позже, мать его подобрала в капусте, то бишь нагуляла в девках. И это наложило свой отпечаток на ха­ рактер парнишки, на всю его с самого начала непутевую жизнь. У всех сверстников были бати, братаны. У него, кро­ ме матери, никого не оказалось, и ему не на кого было осо­ бенно положиться, приходилось самоутверждаться, по сути, без чьей-либо поддержки. От рождения обладая недюжинной смышленностью, ос­ трым умом, Антон с отличием окончил десятилетку, а за­ тем и институт — один из престижнейших в бывшем Союзе, получил диплом инженера-электронщика. А вот работать по специальности не пришлось, практически, ни дня. Окон­ чив институт, по направлению Антон не поехал, сославшись на то, что у матери он один, а ей уже под шестьдесят, взял свободный диплом. И куда только не устраивался: то на один завод, то, на другой, то на межхозяйственную ороси­ тельную станцию. Капризный по натуре, с непомерным са­ момнением и прё^ензиями, молодой специалйст бЫётро' пор- тил со всеми отношения и либо сам увольнялся, либо его увольняли. Тем более, что Антон рано пристрастился к спир­ тному, чему, как это ни странно, всячески потакала не кто- нибудь, а мать. Бывало выгонит самогону, крепчайшего и чистейшего, добавит в него, как рассказывают, конопли, что выращива­ ла на огороде за домом, изрядно угостит «любимого сыноч­ ка * и радуется: — Ну, вот и румянец появился на щечках, и глазки забе­ гали, заблестели! Хлебнув материнского зелья, Антон становился неуправ­ ляемым, агрессивным. Приставал к кому ни попади, а осо­ бенно почему-то к стражам порядка, то ли из-за «любви* к ним, то ли наоборот. Те же, не долго думая, отправляли его в медвытрезвитель протрезвляться. Кстати, неуемное пот­ ребление горячительного и было одной из первопричин быс­ трого охлаждения к делу, частой смены Карасиком мест работы. По той же причине с самого начала у него не зала­ дилась и семейная жизнь. Первая жена, которую Антон так и не прописал в роди­ тельском доме и которой за время совместной жизни не дал ни копейки, ушла от него потому, как она сказала, что ей «надоело находиться на птичьих,правах». Со второй тоже получилась неувязка. К ак выяснилось впоследствии, заре­ гистрировался Антон с ней и поселился в ее тесной, вконец запущенной комнатушке в молодоженке лишь затем, чтобы получить квартиру на заводе, где он в ту пору работал. И опять малость не подрассчитал. Жена взяла и родила ему сына, что в его планы никак не входило. А когда незадачли­ вый папаша, как и в первом случае, за все время супружес­ тва так и не укропчивший для семьи ни рубля, все-таки получил квартиру, сумела повернуть дело так, что обменя­ ла ее и свою комнатушку на большую и выбросила его, ока­ завшегося к тому времени уже за воротами завода, на ули­ цу. Он подал было, в суд, но, как ни старался, ничего не добился. Дольше всего Антон прожил с третьей женой, которая, несмотря ни на что, души в нем не чаяла. Бесхитростная, доверчиво-простоватая, ослепленная его прямо-таки рыцар­ ской импозантностью и выправкой, напускной важностью Лена (так назовем ее) смотрела на него как на бога. Позна­ комились они, как это бывает, случайно. В очереди в ларек за каким-то дефицитом. Слово за слово — договорились встретиться. А когда встретились, он пригласил ее в ресто­ ран, от чего она была на седьмом небе. Когда же Антон при­ нялся ее угощать прямо-таки по-царски, то и дело расшар­ киваясь в любезностях перед ней, вообще пришла в неопи­ суемый восторг. К ак же он будет за все это изобилие расплачиваться? — тревожно мелькнуло у Лены в один из моментов. Но она тут же забыла об этом под его обволакивающе-ласковым взглядом. Вспомнила, когда и в самом деле подошло время расплачиваться. Карасик полез в один карман, затем в дру­ гой, и веселость, уверенность с него будто ветром сдуло. А Лена, наблюдая, как Антон судорожно принялся похлопы­ вать уже по всем карманам, явно давая понять, вот, мол, досада какая, деньги забыл, со страхом думала: хватит ли у нее денег, чтобы рассчитаться за все съеденное и выпитое. Когда этот случай порядком уже подзабылся, будто в розовом тумане растворился в радостных И желанных встре­ чах, пригласил Карасик Лену с чарующей улыбкой в мага­ зин подобрать костюм, а то, мол, в поношенном как-то не­ ловко идти в загс. И все повторилось почти точь в точь, как когда-то в ресторане. Те же неприкрытые огорчение и доса­ да на мгновенно вытянувшемся, посеревшем лице, то же растерянное и смущенное похлопывание по пустым карма­ нам. И вновь, только теперь уже цц, мгновения не задумы­ ваясь, она выложила требуемую сумму из собственного ко­ шелька. Трудно сказать, о чем она тогда думала. Женскую логику ведь понять трудно. После того, как Антон и Лена зарегистрировались, они год-два жили у него, вернее, у его матери в ее просторном доме. Что ни день супруг отправлялся на работу, а о том, что он получает зарплату молодая жена лишь догадывалась. Однажды Лена возмутилась, что, мол, ни он, ни теща денег не дают, а ей уже и в магазин за хлебом не на что сходить. А он вдруг этак заговорчески улыбнулся, наклонился к са­ мому ее уху и ласково прошептал: есть, де, у него давняя мечта — машину заиметь, так что потерпеть придется. Пока не накопит на «Жигуленка», либо «Москвича». Мечта, конечно, хорошая, и Лена терпела, изворачива­ лась, как могла. Стала прирабатывать, достала де;фицитные в ту пору стройматериалы для гаража, который, собствен­ но, на ее кровные и построили вскоре. А тут и сестра с му­ жем съехали с родительской квартиры Лены, умер ее отец, и они, спустя немного времени, перебрались жить к остав­ шейся в одиночестве в четырехкомнатной «хрущевке» ма­ тери. Собственно, муж здесь не жил, а лишь временами на­ езжал. Под предлогом того, что надо то крышу покрасить, то забор подправить, то еще что, по большей части пребы­ вал у своей матери, которая хотя и была в летах, выглядела еще довольно бодро. Была у него еще одна страсть, то ли мнимая, то ли дей­ ствительная, — страсть изобретательства. То он носился с проектом какой-то необыкновенной сталеразливочной ма­ шины, то мельницы, которая, стоит найти заинтересован­ ного спонсора, непременно обогатит, разумеется, прежде всего, его самого. Местные ученые, производственники от­ бивались от него как могли. Тогда он, заполучив каким-то образом командировку на работе, отправлялся на неделю- другую в Москву, Рязань, Ленинград, Киев. По возвраи^- нии же принимался писать жалобы. Разумеется, в первую очередь, генсекам — Брежневу, Андропову, Черненко, Гор­ бачеву. Какие только оправдания не приводил жене Антон по поводу своих длительных отлучек! Поначалу та принимала все за чистую монету, а потом, в конце концов, поняла, что он попросту водит ее за нос. В этом Лена все больше убеж­ далась, особенно после того, как супруг оформился в свои какие-то пятьдесят на пенсию. Пенсия у него оказалась по­ больше, чем у «многих»: сказались и годы, и «горячий стаж*. Но она по-прежнему денег его не видела. Хуже того: купив телевизор, Антон свез его... к матери. То же самое повтори­ лось с пылесосом, фотоаппаратом. А затем и с зимним паль­ то, пыжиковой шапкой, костюмом, что были приобретены на ее деньги. И однажды, после работы, валясь с ног от усталости, она буквально взорвалась: куда и зачем это он все свозит?! На что Антон подчеркнуто спокойно обронил: — К ак куда? К матери. Куда же еще? Там все будет це­ лее! Вскоре после этого случая умерла теща. Наутро после похорон, на которых Антон старался так, что будто обрадо­ вался смерти близкого человека, Лена проснулась и испуга­ лась: Антон лежал навзничь, вперив неподвижный взгляд в потолок. Потом, видимо, почувствовав ее взгляд на себе спросил: — Это что же теперь — квартира наша с тобой? — А чья же? — удивленно спросила в свою очередь Лена. И принялась успокаивать мужа. — Да наша, наша это квар­ тира. Сестра, а тем более муж ее, не такие люди, чтобы на что-то претендовать, хотя и их доля тут тоже есть, коль по- человечески! Спустя некоторое время после того, как отслужили сперва 9, а затем 40 дней по матери, Лена вернулась с работы, как обычно, усталая и разбитая, обнаружила записку на столе: «Все. Надоело! Ухожу! Заявление на развод и на раздел квар­ тиры я отнес в суд. И , пожалуйста, не поднимай визг. Не люблю! Антон.» Лена читала записку, не в силах смахнуть все больше застилавшие глаза слезы. Потом был суд. Развод Антону дали. А пот в разделе квартиры отказали. Потому что съехал с нее месяцев за шесть до того. И как это ни странно, Лена, которой тоже уже было далеко за сорок, тосковала по Карасику. Как ей показалось, и он тоже тосковал по ней. Однажды видела, как он флани­ ровал по противоположной стороне улицы и все погляды­ вал на ее окна. И она непременно отозвалась бы на эти взгля­ ды, кликнула бы его, если бы была уверена, что нужна ему. Потом был звонок. Сняв торопливо трубку, она услыша­ ла, как кто-то сказал: — Сегодня ночью твоего Антона зарезали... Далее Лена же улсе ничего не слышала. Выронив теле­ фонную трубку, она тихо опустилась на пол. В голове же стучало одно: надо собираться и ехать. Надо ехать к нему! ...Накануне, поздно вечером, Антону страсть как захоте­ лось выпить. Выпить же оказалось нечего, да и не на что, Антон обшарил всю комнату, в которой обычно запирался в подобные минуты, «пересчитал» весь ряд опорожненных бутылок у стены — ни грамма. Тогда он ринулся к матери, умолял чуть ли не на коленях, дать хоть глоточек, хоть каплю. Не дала. Нет, она непременно бы дала, если бы было чего. Получив в своем доме отказ, ринулся к одному соседу, к другому, которые обычно его «выручали», к третьему. Впрочем, этот третий, собственно, соседом-то не был. Встре­ чи с ним обязательно заканчивались ссорами, доходившими нередко до мордобоя. На этот же раз, как видно, дошло до большего. Антона Карасика обнаружили на утро у калитки собствен­ ного дома, как уже говорилось, с ноясевой раной под левой лопаткой. Его привезли сюда на тачке, след от которой тя­ нулся к калитке соседнего дома. На похоронах Антона были все три жены. Мать его пережила на какие-то три дня. Не выдержало сердце. В смерти сына она больше всего винила себя. Тимофей ЛЕСНОЙ. — ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- ДОМ МАСТЕРА: - «У КАМЕЛЬКА» БЕЗ СКИДКИ НА ВОЗРАСТ Традиционными стали творческие встречи с юными музы­ кантами в музее-мастерской народного художника России Вик­ тора Сорокина — Доме Мастера. На очередном вечере в его стенах с интересной сольной программой выступила двенад­ цатилетняя гитаристка Ася Бредис со своим наставником дип ­ ломантом всероссийского и международного конкурсов Вла­ димиром Румянцевым. Она познакомила гостей Дома Масте­ ра с разнообразным репертуаром из сочинений для класси­ ческой гитары. Слушатели у Аси были хотя и вполне доброжелательными, но весь­ ма искушенными: профессиональ­ ные музыканты , преподаватели учебных заведений искусств, худож­ ники , писатели, журналисты, со­ трудники областного управления культуры. Но, похоже, исполнитель­ ницу такая аудитория не смутила. Сохраняя детскую непосредствен­ ность в манерах, она продемонстри­ ровала взрослое, уверенное владение инструментом, не случайно счита­ ющимся одним из самых сложных и капризных. Без труда переключа­ ясь из одного жанра в другой, оди­ наково свободно чувствуя себя и в мире прихотливых мелодий и рит­ мов бразильской, мексиканской му­ зыки, и встрогих вариациях на темы Моцарта, она показала не только высокую технику, справившись с труднейшими пассажами, но и тон­ кость понимания, завидную музы­ кальность. Ей по плечу самые слож­ ные приемы, которые оказываются порою камнем преткновения для многих гитаристов. Короче, Ася не нуждалась вскид­ ках на возраст, ее исполнение было осмысленным, ответственным, под­ черкну еще раз — профессиональ­ ным. Звучала настоящая музыка, асина гитара пела, солистка застав­ ляла чувствовать красоту и своеоб­ разие каждого из произведений. Ася — учащаяся сектора пед­ практики Липецкого училища ис­ кусств имени Константина Игумно­ ва. На гитаре она играет неполные три года, однако достигла уже очень многого. В прошлом году она стала победительницей областного кон ­ курса, стипендиатом администрации Липецкой области. Впрочем, если вы решите, что Ася все свое время отдает исключительно музыке, то ошибетесь. Она ухитряется и зани­ маться иностранными языками, и танцевать в замечательном ансамб­ ле «Родничок», и получать круглые «пятерки* вшколе, и запоем читать. Состоявшийся концерт — всего второй в биографии исполнительни­ цы. И он дает все основания много­ го ждать от Аси в ближайшем буду­ щем. Ольга ХРУСТАЛЕВА , зам. директора учебно-методического центра по образованию управления культуры и искусства администрации Липецкой области. БОГ мои, КАК ОНА ХОРОША! Пуш кин был освобожден из ссылки в Михай­ ловском Николаем I. Приехав в Москву, он попал на празднования по поводу коронации нового госу­ даря. И чуть ли не затмил своим успехом царя. Его сравнивали с Шекспиром, называли несравненным. Прижизненная слава Пушкина достигла апогея в 1826-27 годах. Вот некоторые высказывания современников. «Завидую Москве. Она короновала императора, те­ перь коронует поэта... Пушкин достоин триумфов Петрарки и Тасса*. «Судя по всему, что я здесь слы­ шал и видел, Пушкин здесь на розах». «Мгновенно разнеслась по зале весть, что Пушкин в театре; имя его повторялось в каком-то общем гуле; все лица, все бинокли обращены были на одного человека, стоявшего между рядами и окруженного густою толпой*. В сентябре или октябре 1826 года Александр Сергеевич познакомился с Софьей Федоровной П уш ­ киной в Москве в доме мужа ее сестры В. П. Зубко­ ва. Софья приходилась поэту дальней родственни­ цей, в то время ей было 20 лет и к ней сватался В. А. Панин. Увидев ее всего-то раза три, Пушкин вос­ пылал к ней столь бурными чувствами, что решил непременно расстроить женитьбу Панина и самому жениться на ней. «Мне 27 лет, дорогой друг, — пишет Пуш кин Зубкову 1 декабря 1826 года из Пскова. — Пора жить, то есть познать счастье. Ты говоришь мне, что оно не может быть вечным: хо­ роша новость! Не личное мое счастье заботит меня, могу ли я возле нее не быть счастливейшим из лю­ дей, — но я содрогаюсь при мысли о судьбе, кото­ рая, быть может, ее ожидает — содрогаюсь при мысли, что не смогу сделать ее столь счастливой, как мне хотелось бы. ... Бог мой, как она хороша! И как смешно было мое поведение с ней! Дорогой друг, постарайся изгладить дурное впечатление, которое оно могло на нее произвести, — скажи ей, что я благоразумнее, чем выгляжу, а доказательст­ во тому — что тебе в голову придет. Мерзкий .этот Панин, два года влюблен, а свататься собирается на Фоминой неделе — а я вижу раз ее в ложе, в другой на бале, а в третий сватаюсь! Если она находит, что Панин прав, она должна считать, что я сумасшед­ ший, не правда ли? — объясни же ей, что прав я, что, увидав ее хоть раз, уже нельзя колебаться, что у меня не может быть притязаний увлечь ее, что я, следовательно, прекрасно сделал, пойдя прямо к развязке, что, раз полюбив ее, невозможно любить ее еще больше, к а к невозможно с течением времени найти ее еще более прекрасной, потому что прекрас­ нее быть невозможно. Ангел мой, уговори ее, упро­ си ее, настращай ее Паниным скверным и жени меня». Письмо это было передано С. А. Соболевским, у которого Пушкин останавливался в Москве. «Пере­ шли письмо Зубкову, без задержания малейшего. — говорится в письме к Соболевскому. — Твои до­ гадки — гадки; виды мои гладки. На днях буду у вас...*. Но предприятие это не удалось. Сватовство было отвергнуто. В альбоме Василия Петровича Зуб­ кова сохранился автограф Пушкина — «Ответ Ф. Т.» (стихотворение «Нет, не черкешенка она ...*, считается, что оно посвящено Софье Федоровне. ). . А Софья в начале 1827 года вышла замуж за Вале­ риана Александровича Панина, впоследствии смот­ рителя Московского вдовьего дома, и, в числе дру­ гих женщин, которыми увлекался Пушкин , попала в список, называемый донжуанским, составленный поэтом в 1829 году и сохранившийся в альбоме Ели­ заветы Ушаковой. А Александр Сергеевич, вернувшись в Москву, как и обещал Соболевскому уже в начале января, стал частым гостем в гостеприимном доме Уш ако ­ вых. Там созревали сразу две невесты — семнадца- тилетняя Екатерина и шестнадцатилетняя Елизаве­ та. Пушкин выбрал старшую и, по словам П. И. Бартенева «сильно увлекался ею*. Жанна ЕГОРОВА. («Глобус») ПОЭТИЧЕСКИМ ОСТРОВОК Геннадий РУДНШВ СВЕЧА НАКРАЕШКЕШЛА Мой остров, незабвенныйдруг, почти необитаем. Здесь, кроме грешного меня, живетмоя душа. Здесь птицыхлеб клюютиз рук и, мимо пролетая, слетка торопятся на юг, а, в общем, не спешат. Здесь путаешь, где низ - где верх, и даже так бывает, чтозвезды плещутся в росе, настолько ночь нежна. Здесь последождичка в четверг буквально гробовая на мир нисходит тишина, самой себе страшна. А по весне, как в детском сне, мой белый сад взлетает и облаком в голубизне плыветсреди светил. И солнце бьется на блесне, как рыбка золотая, но чтожелать случалось мне, я начисто забыл. На острове который год вдруг происходитлето, и сверху валятся плоды за все мои труды, а всех забот - лишь дождь пройдет, и мне отрадно это, поскольку сад и огород хиреютбез воды. А дивной осени порой мне черти влезутв душу, и омут тихий, остров мой провалится в тоску. И я над яблочной горой, последних птиц отслушав, кивну вослед им головой и вздрогнув на суку. 1994 г. Мне ни сна не велено ни в каком дому, ни весны капели мне душу не проймут. Снегом бледным полночи, полною луной страсти мои, сволочи, ходятнадо мной. В кои веки вызвалось на последний срок: никакая изморозь волосу не впрок, ни одна мелодия голосу не в плачь. Толи по природе я - сам себе палач? Толи по натуре я - тайный мазохист. То ль в литературе я на руку не чист... 1997 г. Первый снег. Нежныйхолод небес. Запорошенность. Чю на глупую память ссылаться? Повторение - жизнь. По-хорошему, хоть бы такна Земле оставаться! Хоть бы как! И один на один!. Небессмысленно! В пустоте - своя вечная нега. Жаждажизни с весныдо весны - таже истина, что и жажда отснега до снега. 1996 г. Сегоднядождь. Мир кроток. Старый сад., поскальзываясь на последнем круге, в изнеможеньи опускаетруки, и время тихо катится назад, к снегам, к оледенелости сплошной, где в первозданной тишине морозной грядущее казалось так серьезно, а прошлое куражилось смешно над тем, чю будет. Все на волоске висело в эюм времени застывшем, и самому себе казался лишним мир, потревоженный в своей тоске по внешнему теплу, когда, смеясь над тем, что было, зазвенят дождинки. Я надеваю старые ботинки. Сегоднядождь. Сегодня будет грязь. 1994 г. Всему свой срок. Разбросанного - вровень падениям. Но скоро на межу перед душой, растресканной до крови, я следующий камень положу и буду ждать: споткнется - не споткнется, качнется, упадет - не упадет... И сколь непредсказуем будетют полетко дну житейского колодца. Чтождетменя там?Откровенья страх? Сомнений гнус? Отчаянья болото? Иль ангел с потускневшей позолотой и горестнойусмешкой на устах? А можетстаться, в эют судный день светозаренья вспыхнет предо мною, и женщины трепещущая тень сольется с юнью за моей спиною. 1994 г. Беда - сю крат беда, когда ведет неведомо куда дорога в гору: и камень кругл, тяжел и гол, и угол круг, и гладок скол; лишь Богу впору преодолеть такой подьем, гордясь в бессмертии своем | долготерпеньем: но грешным ясно в маете камнепаденья, чтодержит их на высоте лишь сила тренья. 1997 г. Упомяни!.. На край столаподвинь Свечу, что в центредо меня стояла. Своих богов низвергнув с пьедестала. Как некогда я сбрасывал богинь С него же. Как в одном огне , вдвоем Сгореть, когда испуганные нами Святые соглашаются с ботами Оставить нас, оставшись при своем? В затылки глядя струсившим ботам. Все принимая, не поймем сгорая. Кому мы воскурили фимиам. В преддверии обещанного рая Горит свеча на краешке сюда. А ночь светла. 1997 г. :*.а * * Зима - юржественная смерть, с/Шящё-яркая, нагая, на ощупь - жесткая такая, такаямягкая на вид. На лед, на крошки расюреть налетпоследний помогая, меня догадкой протыкает вдогонку, походя, навскид: кю лишний здесь - она иль мы? И кю кому в непониманье? На собственные поминанья опаздываем, наслоив свой след на след чужой зимы, и нетв сознании заминки: кого вы ждете на поминки? Они сегодня - на своих. 1998 г. На фонедня, сознания поверх, среда переползаетна четверг, меня всесильем времени мороча. И в чем бы я ее ни опроверг, жизнь, чем длиннее ночи, все короче. Кого и коротать, как ни ее, прозрачных улиц нижнее белье оглаживая мерзлою подошвой? И мысль о нстоящем, как о прошлом, сползает с бытия в небытие, подобно окружающей среде, чю в мрачных думах о своем вреде себя саму готова изметелить. У времени семь пятниц на неделе. Два четверга. Короткий понедельник. Ну и среда - везде весь день, везде... зима 1997 -1998 . Дом с завалившейся трубой глядит с тоской на человека... Мы обозначены травой по краю кровли в доме века. Его натруженное веко не сносит тяжести такой. Мы - как ресницы, чересчур густыедля проникновенья не света - сути поколенья, неразличимого в прищур столетия. К траве трава, сползая с крыщи, припадает и в юй бесследно пропадает - такрастворяются слова в словах, что в капле капля - ртуть. Уже ресницы мнутресницы, не вздрогнуть, не остановиться, сплестись, смадаться, зачеркнуть, забыть... Как век о нас забыл! Ведь нету времени морали. Нас проморгали. Проморгали последними из тх, кто был... 1998 г