Липецкая газета. 1997 г. (г. Липецк)

И О Е Ц К А Я •/ж г а з е т а 1 н о я б р я 1 9 9 7 г.^ № 2 1 7 Нина КУЧМА: ЛИПЕЦКОМ У ГОРОДСКОМУ СОВЕТУ— 75 ЛЕТ «НИЧЕГО, КРОМЕ САМОГО ДОБРОГО!..» С ист ем а п р е д ст а в и ­ т ельны х органов власти претерпела за последние годы коренные изменения. Что ценного из опыта ра­ боты «доперестроечных» Совет ов может п р и г о ­ диться и в наши дни? И что думают об этом депу­ таты тех лет? Они ведь по собст венному опыту знают, как работали орга­ ны п р е д ст а в ит е л ь н о й в ла ст и в то в р ем я . Об этом беседует корреспон­ дент «ЛГ» с Ниной Кучма — депутатом Липецкого горсовета 1967 — 1982 го- д^в. ' — Ничего, кроме самого доброго, не могу сказать о Советской власти, — этими словами начала Нина Алек­ сеевна наш разговор. — То В 1 ^емя было временем сози­ дания. И самое главное — в этот процесс активно вовле­ калась молодежь: в Липец­ ке почти все крупные строй­ ки были комсомольскими. О той эпохе написаны прекрас­ ные стихи, повести, романы. А это главное мерило любо­ го отрезке истории. Так уж получилось, что в Липецк моя семья перееха­ ла в 1957 году. Нынешнему поколению трудно судить о тогдашнем городе — на­ столько он сейчас изменил­ ся. По виду это был типич­ ный райцентр: узкие неас- фальтированные улочки, од­ ноэтажные дома... Я еще за­ стала то время, когда через реку Воронеж, разливавшу­ юся по весне, приходилось перебираться на лодках... Липецк рос, благоустра­ ивался на моих глазах: стро­ ились новые микрорайоны, на месте стареньких деревян­ ных возводились новые мно­ гоэтажные дома. Свою леп­ ту в обустройство родного города вносили и депутаты... — А какие конкретно вам приходилось решать во­ просы как депутату Липец­ кого горсовета? —• Я не преувеличу, если скажу, что депутаты в то время были настоящими слу­ гами народа. Ведь главным для Советской власти была забота о простом человеке, об организации его быта и до­ суга. Приведу пример. Од­ нажды ко мне, как к своему депутату, обратились жите­ ли улицы Лесная. Из-за рас­ ширения коксохимического производства их дома попа­ дали под снос. Все они хоте­ ли бы получить новые квар­ тиры в одной многоэтажке. Мой запрос Новолипецкий завод не оставил без внима­ ния: не один, а целых два дома, стоящих по-соседству на проспекте Победы, были выделены для жителей сне­ сенной улицы. Не хочу в этом деле при­ писывать себе особой заслу­ ги. Еще раз повторяю: вре­ мя тогда было такое, что во главу угла всей государ­ ственной политики стави­ лась забота о рядовом чело­ веке, труженике... В решении проблем изби­ рателей часто помогал и мой житейский опыт. Запомнил­ ся такой случай. Однажды ко мне обратился огромного роста мужчина. Он, как ока­ залось, был буйным псих- больным, и по этой причине ему не подключали газ. А на пенсию в 30 рублей в столо­ вой не прокормишься. Вот и ходит человек по начальст­ ву, газ в свою квартиру под­ ключить требует. Куда толь­ ко он не обращался, в каких только кабинетах не побы­ вал! У него даже график был составлен: когда кто прини­ мает. И все безрезультатно... А я ему порекомендова­ ла купить электрическую плиту. Вначале мой посети­ тель отнесся к этому совету с недоверием, зато потом часто приносил мне полевые цветы в знак благодарнос­ ти... — Нина Алексеевна, как вам удавалось находить вре­ мя для работы с избирате­ лями? Ведь в те годы депу­ татство было на обществен­ ных началах? — Серьезную помощь депутатам оказывали домко­ мы и уличкомы. У предсе­ дателей был мой телефон, так что, когда возникали ка­ кие-либо проблемы, они сра­ зу же мне звонили. Но самое главное — до­ мкомы и уличкомы помога­ ли организовывать встречи с избирателями. Комитетчи­ ки ходили по квартирам и записывали все задаваемые жителями вопросы. А затем передавали их мне. Я же, в зависимости от проблем, поднимаемых избирателя­ ми, приглашала с собой на встречу работников тех го­ родских служб, которые были способны их решить. Встречи с избирателями проходили в основном на агитплощадках, и я не при­ помню ни одного случая, чтобы пришло мало народу. А что происходит сейчас? Агитплощадки заброшены, уличкомы работают только в частном секторе, да и то не везде. А это приводит к отрыву депутатов от своих избирателей. Отсюда и мое пожелание нынешнему со­ ставу горсовета — возро­ ждайте домовые и уличные комитеты... Нужно, чтобы власть и народ доверяли друг другу. А это доверие как раз и рождается в про­ цессе совместной работы де­ путатов и общественников. — Нина Алексеевна, ка­ ково ваше самое светлое воспоминание о годах рабо­ ты в горсовете? Помните слова Экзюпери о роскоши человеческого общения?.. И я счастлива тем, что мне довелось рабо­ тать в полном взаимопони­ мании с такими прекрасны­ ми людьми, как Василий Яковлевич Клименков, Вя­ чеслав Григорьевич Ткачев- ский, Владимир Иванович Левицкий, Александр Архи­ пович Путря. Это были пре­ красные организаторы, вни­ мательные и отзывчивые люди ... Общение с ними намного обогатило меня. Подготовил Сергей КИБАЛЬНИЧЕНКО. ВОТПРИЕДЕТ ИНЕВСТО!Р АМЫЕГОИВСТРЕТИМ. КАК НАДО... (Окончание. Начало на 1-й стр.) Третий плюс — москви­ чи строят на голом месте объект по сути европейско­ го уровня. Планировка, эс­ тетика, отделка, подбор ма­ териалов (виниловая вагон­ ка, финский онулин и т.п.) — все это в диковинку за- донцам. И еще один немаловаж­ ный момент, который в пре­ жние времена называли «си­ лой положительного приме­ ра». Москвичи показали за- донцам, «где деньги лежат». Их надо искать на трассе федерального значения, по которой снуют голодные, холодные, никем не облас­ канные, но денежные тран­ зитники. Оценив выгодную географию , конъюнктуру конкурентов (до самой Мос­ квы стоянок такого класса на дороге нет), в «Линтэке» рещили вкладывать деньги в это дело. По их планам , здесь , на правом берегу Дона, должен появиться комплекс, включающий оп­ тово-розничный рынок про­ мышленных и продоволь­ ственных товаров, пункт быстрого питания и других сервисных служб, включая охраняемую автостоянку. По сути, на окраине Задонска мог бы появиться своеобраз­ ный центр межрегиональной интеграции. Мог бы... Как это часто бывает, ког­ да дело дошло до «алой лен­ точки и бутылки шампанско­ го», прозвучала команда «стоп машина!». Государ­ ственный архитектурно— строительный надзор (ГАСН) в лице задонского представи­ теля Л. Беловой запретил все работы на сдаточном объек­ те на том основании, что у заказчика не оказалось ли­ цензии на строительство. Самое любопытное в том, что меньше чем месяц назад все тот же ГАСН в лице все той же Л. Беловой разрешение на строительство «Задонской ярмарки» выдал без всяких оговорок. Поистине левая рука не ведает, что творит правая! Между тем вынесен­ ное предписание — вовсе не шуточки, к нему «прилага­ ется» штраф в 23 миллиона рублей. Возникает вполне резон­ ный вопрос: может быть, уважаемый ГАСН, выдавая заказчику разрешение на строительство, вообще про­ воцировал его на нарушение и только ждал момента, что­ бы огреть штрафом? К тому же на языке вертится и дру­ гой вопрос: зачем заказчику лицензия на строительство, которое ведет специализиро­ ванная фирма, такую лицен­ зию имеющая?! Ну, лицен­ зия подрядчика — это по­ нятно. Это чтобы механизмы на стройке работали, как часы, чтобы плиты перекры­ тия на головы новоселам не падали, чтобы дома не пре­ вращались в карточные до­ мики. Ну, а заказчик? Вот вы строите дом и приглаша­ ете ... шабашников. Мало того, что эти ребята обяза­ ны иметь лицензию, так вы­ ходит, ее обязаны иметь и вы? Да, творцам циркуля­ ров, конечно, виднее. И все же странные дела творятся в нашем Отечестве! Хотя пора бы и привыкнуть... Кстати, в истории с «За­ донской ярмаркой» вообще получился казус. Сама Л. Белова (а, стало быть, в ее лице и ГАСН) не ведала о необходимости лицензирова­ ния деятельности именно заказчика, потому и выдала разрешение на строительст­ во. А когда узнала (случай­ но) об этом, то решила дать обратный ход. Имеет ли пос­ ле этого моральное право ГАСН наказывать ничего не подозревавшего заказчика? Не проще ли признать свою оплошность и кончить дело миром, не мешая в конце концов людям заниматься нужным делом? К слову, с бюрократичес­ кими рогатками «Линтэк» столкнулся и в другом слу­ чае — при покупке с аукци­ она обанкротившегося сель­ хозкооператива «Студенец­ кий» в том же Задонском районе. Став де- юре со­ бственником этого горе-хо­ зяйства, фирма долго ждала всяких согласований и под­ писей в верхах. Целый ме­ сяц Л. Кобзева ходила по различным кабинетам. В итоге время было потеряно, в зиму хозяйство скорее все­ го войдет лишь с 40 гектара­ ми вспаханной зяби. Между тем «Линтэк» приобрел вовсе не сокрови­ ще. Семь лет «Студенецкий» плодил убытки, два послед­ них года люди не получают здесь зарплату, упущенная выгода составляет примерно миллиард рублей в год, на­ логовые и прочие платежи достигают астрономических цифр. Главное сомнение, с которым живут сегодня и сами крестьяне, и агрона­ чальники, — а будут ли мос­ квичи заниматься сельскохо­ зяйственным производст­ вом? — Ну, а чем же еще там заниматься? — вопросом на вопрос отвечает Лариса Коб­ зева. — Не шахматные же турниры здесь проводить! Кроме земли, в Студенце ничего нет. Попробуем по­ строить дело по-новому. За­ дача фирмы — финансиро­ вание, организация поступа­ тельного движения и реали­ зация продукции. То есть — обеспечение всем необходи­ мым. Задача же членов коо­ ператива — честно работать на земле, то есть делать то, что делали всегда, только намного лучше. Мы посчитали: коопера­ тиву не хватает оборотных средств примерно на восемь­ сот миллионов рублей. Эти деньги мы выделяем. Но нужна команда исполните­ лей, организаторов, которые бы сумели средства потра­ тить с толком. Вот сегодня мы и ищем таких людей. Что же касается вопроса: зачем нам это надо? Отве­ тить хочу так: да, сегодня в Москве деньги по-прежнему делают деньги, и это устра­ ивает финансистов, не жела­ ющих вкладывать средства в производство (хлопотно, незнакомо, рискованно!). И наша фирма преуспела в финансовых операциях на рынке ценных бумаг, но хо­ чется попробовать выйти за рамки привычного. Умные головы понимают, что уро­ вень рентабельности, уро­ вень прибыли в Централь­ ном Черноземье может быть выше, чем в Москве, где он имеет склонность к сниже­ нию. В провинции, в том числе и в Липецком крае, есть все для здоровой эконо­ мики — ресурсы, экология, человеческий фактор. Не хватает только средств и де­ нежного оборота. Глупо при таких слагаемых не попро­ бовать извлечь сумму. * * * С утра пораньше я пое­ хал на объект . Хозяева стройки водили меня по гро­ мадной и ухоженной терри­ тории и б^ольше, кажется, чем о нынешних проблемах, говорили о завтрашнем дне. Потому что здесь верят, что все образуется. И умный инвестор обязательно придет в глубинку. Главное, чтобы ему никто в этом не мешал... Александр КОСЯКИН, обозреватель «Липецкой газеты». г. Задонск. Алексей Н., выехал из Чечни, ког­ да начались военные действия. П риехали в Липецк, поскольку жена родом отсюда. Местные чиновники нам дали статус вынужденных пе­ реселенцев. Я до сих пор не могу понять, почему не статус беженцев, ведь там уже шла война. Понятно, у переселенцев привилегий меньше. Выдали нам на четверых 83 тысячи — это только-только покрыло дорожные рас­ ходы. Жилья нет, работы нет. Поехали в Ста- новлянский район, мне там удалось устро­ иться работать на ферму. Жили у одной ста­ рушки, ухаживая за ней. От руководства хозяйства никакой помощи не было — ни ведра картошки. Попросил выделить землю — отказали: «Ничего вам не будет, вы нам тут не нужны». Только старики в деревне и помогали, да они и сами впроголодь живут. Жене работы нет, у меня — гроши. Порабо­ тал я до мая 95-го. Добило то, что весной нам даже не выделили огород под картош­ ку. А тут слышу по радио: в Чечне обстанов­ ка нормализовалась. А у нас там дом четы­ рехкомнатный остался, летняя кухня из трех комнат, гараж с мансардой, зимняя баня. Я же родился и вырос в Чечне, полжизни там работал. Когда в 85-ом женился, мать жены нисколько не боялась ее со мной в Чечню отпускать: какая разница, где жить. Один Советский Союз... По-настоящему все ослож­ нилось лишь после 91-го года. Короче, здесь жить невозможно —не при­ нимает нас Россия. Поехал я в Грозный — а вдруг можно вернуться? Дом наш цел, ниче­ го не разграблено. Через месяц нашел рабо­ ту с неплохим заработком — меня же там все местные знают, да и я немного по-чечен­ ски говорю. Даже когда мои, так сказать, «коллеги» аферами занялись и я решил уйти, мне все до копейки выплатили. Потом рабо­ тал в строительной организации МВД — вос­ станавливал Грозный. Подзаработал, приехал сюда, забрал семью. Дети очень радовались возвращению — все-таки родина. Пошли в школу, начала жизнь потихоньку налажи­ ваться. И вдруг в октябре 96-го ночью вры­ ваются к нам в дом шесть человек, меня из­ бивают, запихивают в машину и увозят под Грозный. Вскоре меня со старшим сыном от­ пустили, а жену с младшим оставили в за­ ложниках, потребовав выкуп 50 миллионов в течение недели. Я уже тогда понимал, что им нужно и кто навел — собственный сосед, который на наш дом позарился. Тем более что бандиты предупредили: «Не дай Бог, что- нибудь с твоим соседом случится». Пытаюсь продать дом — бесполезно. А они через сосе­ да мне записочки с угрозами передают регу­ лярно. Я сообщил родственникам в Россию, приехала сестра из Норильска, теща со вто­ рым зятем. В нашем селе (Первомайское) жил и жи­ вет Масхадов. Пошел я к нему, рассказал, а он: «Ни копейки не плати, мы их найдем». А время идет. Пошел я в департамент госбе­ зопасности, написал заявление. Смотрю, а двое их сотрудников сильно похожи на тех бандитов. Я сразу руководству сообщил, они обещали: проверим. Больше эти сотрудники мне на глаза не попадались. Это я уже потом понял, что весь ДГБ коррумпирован, они с бандитами друг друга кормят. Короче, вре­ мя идет, а они все «ищут». Пошел в милицию. Те мне показывают фотографии бандитов, нет ли среди них «моих». Я гляжу — мама дорогая, это ж все сотрудники ДГБ! Спрашиваю: «Ребята, что ж вы их не берете?» А они: «Нельзя, они твою семью перестреляют, а сами уйдут». Следующий мой визит был к представителю Совета Безопасности России (саАюго Рыбки­ на я отловить не сумел). Опять все то же: «Вам вернут семью без денег, придите через недеа»»;;Чёрё!5:йеД4лю’прихожу — уже дру­ гой'человек. Снова мои объяснения, а его обещания. Тут узнал я, что действует комиссия по оценке имущества. Мол, кто не хочет оста­ ваться, может оценить свое имущество, ему чек выдадут, и он потом в российском банке может получить эти деньги. Только комис­ сия эта ко мне так и не приехала. А время идет. И о семье ничего неизвестно. Только после моего визита к Масхадову в записках с угрозами появились приписки по-чеченс­ ки: «Чечены, не лезьте не в свое дело». В ночь с 17-го на 18-е декабря прямо в доме расстреляли двух моих сестер — за то, что они по станице рассказывали нашу историю, жаловались людям. Пули со смещенным цен­ тром, зрелище страшное. В морге я узнал, что в каждую по автоматному рожку выпус­ тили. Отправил я шурина со старшим сыном в Россию, остались мы вдвоем с тещей. Чув­ ствуем — за нами плотная слежка. Четвер­ того января 97-го года врываются в дом трое вооруженных людей, показывают удостове­ рения батальона национальной безопасности: «Поехали, напишешь заявление о семье». Я вижу — люди подозрительные, но делать не­ чего. Результат вы можете легко угадать: я тоже оказался в заложниках. Привезли в какую-то квартиру, связали и начали избивать. Сломали три ребра, пере­ били ногой нос, порвали связки на плече, молотком сломали суставы на ногах и ру­ ках. Потом приковали наручниками к бата­ рее и ушли. Били регулярно. Через какое-то время спрашивают: «Хочешь семью уви­ деть?» И правда, привозят жену с сыном. (Смотрю — а жена какая-то невменяемая. Но все-таки меня увидела живого, стала немно­ го в себя приходить. Решили выбираться любыми способами. С этого момента нас вместе держали. В ре­ зультате однажды говорят: «Мы купим вам билеты, посадим на поезд, но чтобы вас здесь не было». И под автоматом предлагают на­ писать доверенность на соседа, что он упол­ номочен продать дом. Мы все подписали, отдали им паспорта. Но нас все равно не от­ пускали — видать, что-то там с домом не за­ ладилось. Они каждую ночь ходили толпой пьяные, обкуренные. Развлечение нашли: стреляют рядом с твоей головой, так, что глохнешь. Собственно, то, что они постоянно обку­ ренные, нас и спасло. Я в кармане скрепку нашел, умудрился наручники открыть. До­ лго рассказывать, но мы бежали. К себе до­ мой, понятно, не пошли. Нас приютил мой друг, чеченец, который, увидев меня, ска­ зал: «Ты в рубашке родился». Прожили мы у него неделю, отмылись, отъелись, хоть не­ много раны подзалечили. Потом он нас от­ правил в соседнее село к родственнику, а теще передал записку. Там мы все и собра­ лись. Теща рассказала, что сосед уже все из дома вывез и вынес. Но для нас главное было, что мы живы. До Моздока нас проводили, посадили на электричку до Минвод. Ну а оттуда до России уже несложно добраться. И вот мы снова здесь (приехали зимой 97-го года), и в том же плачевном положе­ нии. Чиновник, призванный решать эти про­ блемы, заявил: «А зачем вам надо было уез­ жать туда?» Но ведь в 95-м мне там же было сказано: «Вам здесь ничего не светит». Куда же нам было деваться, когда жить негде и не на что?! Короче, статус нам так и не изме­ нили. По поводу моей чеченской истории ска­ зали так: «Представь справку или другой до­ кумент, что ты и твоя семья были в залож­ никах». Выходит, я у бандитов должен был еще и справочку взять? Короче, начался новый круг хождения по мукам. Паспорта получили с огромным тру­ дом: «Пишите Масхадову, пусть там объявят в розыск». Какое-то время пожили у ро­ дственников — восемь человек в двухком­ натной квартире. Цотом нас, мягко говоря, попросили. От миграционной ёлужбы получили 400 тысяч плюс 30 тысяч адресной помощи от профсоюза. Как вы думаете, на эти деньги можно обустроиться? Я устроился в СУ-11, там обещали заработок больше миллиона. Но в итоге на руки получали 300-400 тысяч. Зато строили под Задонс­ ком «президентские дачи»— не особняки, дворцы! Навер­ ное, у меня после Чечни нервы сдают, — так меня эти дачи «заели», что не выдержал этой нищенской зарплаты и рабского положения, плюнул, .ушел. Сейчас подрабаты­ ваю «шабашкой» — руки-то у меня хорошие, специаль­ ностей немало. Перспективы — никакой. В компетентной инстанции мне советуют: «Езжайте в Чечню, ищите доку­ менты на дом, продавайте его». Добрый совет, правда? С детьми тоже проблемы: чтобы им получить удостовере­ ния переселенцев, от нас потребовали документы, что у детей... российское гражданство. Я только что в больнице отвалялся — перебитый нос исправили. Что нас ждет в России? Не знаю. Нас выгнали оттуда и не приняли здесь. Владимир М ,, офицер в отставке. В годы су­ ществования Советского Союза не раз награж­ дался командующим. Я с раннего детства жил и воспитывался в Гроз ном. Закбнчил высшее военное училище, служил. После того, как из армии комиссовали, закон­ чил Академию МВД, вернулся в Грозный. До 91-го года служил в органах внутренних дед, Когда пришел к власти СВИПЕТЕЛЬСТВА «МЫ Р 0 ЦИН 0 И ЧЕЧНЮ...» в эти истории сразу трудно поверить — уж очень они напоминают ставшие модными отечественные боевики под яркими обложками с устрашающими картинками. Первая мысль — не может быть, приукрасили, присочинили! И только когда выслушаешь уже не вторую и даже не пятую исповедь о хождении по мукам, тогда понимаешь: да , все именно так и было. Этим людям не надо напрягать фантазию, чтобы сочинять кошмары, — они через них прошли. Их истории — готовые сюжеты для крутых бестселлеров, с той лишь разницей, что в нашей действительности хэппи-энд встречается гораздо реже, чем в литературе. Обо всем этом они рассказывают с пугающими спокойствием и бесстрастием, поскольку уже давно перешагнули порог ужаса и боли. Перешагнули, но не преодолели. Страх, прочно угнездившийся в душе, не дает им покоя и в центре России. Общая просьба — не называть фамилий — объясняется всеми практически одинаково: «Меня могут достать и здесь». Они живут с этим страхом среди нас, до сих пор готовые к выстрелу из -за угла, к ночному звонку в дверь. А мы ... За эти три года произошла страшная вещь: мы привыкли к сообщениям об убитых, о заложниках, о взрывах. Привыкли не так, как привыкают к бомбежке во время войны, а как к чему-то, происходящему словно бы не с нами и не в нашей стране. Вслушайтесь в то, что они рассказывают. Это могло быть с каждым из нас. Это еще может быть с каждым из нас, если мы будем продолжать отгораживаться от чужой боли равнодушным молчанием. Дудаев, русских стали вытеснять. Я понял, к чему дело идет, и сам написал рапорт, тем более что выслуга лет уже была. Хотя в тот момент ко мне подходил «большой человек» из дудаевского окружения и предлагал работу, как специалисту. Кстати, перед приходом Дудаева мы регулярно давали информацию в КГБ о том, что здесь го­ товится, но мер никаких не принималось — кому-то все это было выгодно. Помню первый заход танков оппозиции, закончивший­ ся поражением. По сути, это было предательством со сто­ роны командования российских войск: никакой поддерж­ ки с воздуха, никакого десанта. Была договоренность, что танки оппозиции будут промаркированы белой краской, чтобы их можно было отличить. Так в день операции вся техника, в том числе и дудаевская, оказалась промарки­ рована! Значит, информацию заблаговременно передали. Или продали. А «новогодний подарок» Паши Грачева — наступление наших войск со стороны Беркат-юрта? Поче­ му-то у командиров оказались старые карты города, не соответствующие новым микрорайонам. А снайперы че­ ченские бьют. И вот наши «доблестные освободители» разворачивают пушки в ту сторону, откуда прозвучал выстрел, и лупят по жилой девятиэтажке, где мирные люди, в основном, русские. Я об этих «освободителях» спокойно говорить не могу — меня аж трясти начинает. Скольких наших людей по­ ложили! По-дурному положили — ведь ясно, что боевики давно в горы ушли. У меня товарищ погиб, с которым мы вместе в милиции служили. Приехали «освободители» на БТГах, вдруг откуда-то выстрел. Ну они из всех орудий врезали по жилому дому. Мишу жена так на диване и нашла. Собрались мы его хоронить, пытаемся в мерзлой земле могилу вырыть. Мини-кладбища там теперь рядом практически с каждым домом. Вдруг прямо над головой автоматные очереди — одна, другая. Это наши солдатики вечером подвыпили, развлекаются. Верите, взял я лопа­ ту, как штык, и пошел на них. Настроение было — пору­ бать этой лопатой своих же. Хорошо, командир их вовре­ мя сообразил — быстренько ретировались. Жизнь там была «веселая». Воды нет — ходили к го­ рячему источнику за три километра. Это у нас «дорогой жизни» называлось. Света тоже нигде нет. А я так не могу — мне приемник нужен, чтобы хоть какую-то ин­ формацию получать. Да и вообще — музыка нужна, ха­ рактер у меня такой. И сидеть сложа руки не могу. Ре­ шил я мини-электростанцию на дому соорудить. БТРов много подбитых стоит, с них детали и механиз­ мы нужные снять можно. Забрался поздно ве­ чером в БТР, сижу, редуктор отвинчиваю. Смотрю — чеченцы туда же залезают,^ тоже что-то снять пытаются. Я к ним спиной, они на меня внимания не обращают. Я маленько успокоился, увлекся и говорю по-русски: «Му­ жики, ключа гаечного нету?» Что тут нача­ лось! Слава Богу, они автоматы в кабину не потащили. Я по-чеченски говорю: подожди, мол, а сам кинжал вынимаю. Им тоже нет смысла на меня с голыми руками. Слово за слово, обстановка разрядилась, объяснил им, что не пулемет снимаю, а редуктор. Они даже посмеялись. Короче, ушел живой и с редукто­ ром. Вообще, как ты там себя поставишь, так тебе и относиться будут. Меня местные ува-^^ жали, потому что я никогда голову перед ними'- не гнул, разговаривал на равных. Опять же — подготовленный был, владел всеми видами ру­ копашного боя. Я к себе в квартиру два тан­ ковых снаряда приволок и в карманы по гра­ нате положил — ко мне бы в квартиру чечен­ цы не вошли и живым бы не взяли. Помню, подходит ко мне женщина из нашего микро­ района и спрашивает: «Простите, у вас лиш­ ней гранаты не найдется? Я не хочу, чтобы со мной и моей дочерью сделали то, что сделали с детьми из грозненского интерната». Потом, когда сообщили, что военные действия пре­ кращены, я эти снаряды и гранаты из дома унес. К счастью или нет — расскажу, решите сами. Помню еще такой случай — вошли три ду­ даевских танка в наш микрорайон и встали. Ну, думаю, хана — как начнет наша авиация лупить, так из-за трех танков все мы тут по­ ляжем. Говорю соседу: пойдем ночью, хоть один танк из строя выведем. Понятно, жела­ ющих нет. А я рассчитал: они все равно ночью все обкуренные, ловят кайф в теплых брошен­ ных квартирах. Пошел один, только любимы:' кинжал взял. Залез в танк, все провода, ка'^^А кие только можно, перерезал. Но когда вы л е -^ ^ зал, задел по броне кинжалом, они звук услы­ шали, стрелять начали. Но я в сторону «оппо­ зиционного» села побежал — они туда не су­ нулись. Так этот танк и стоял потом, как па­ мятник. Пока наши его не взорвали. Скажи­ те: зачем взрывать брошенный танк? Кто мне объяснит? Этот танк потом мне чуть жизни не стоил. Я за водой пошел, к источнику. А наши же начали стрелять с Ханкалы как раз в эту сторону, — они не знали, что это горит танк, который рванули их же коллеги, дума­ ли, бои идут. Меня тогда здорово отбросило взрывной волной — снаряд буквально над го­ ловой разорвался. Когда в 95-ОМ восстановилось железнодо­ рожное движение, я поехал в Липецк — семью я в самом начале войны переправил. Прожил четыре месяца в Липецке и вдруг слышу, что Басаев захватил Гудермес. А у меня там сест- ра с мужем, оба пожилые. Поехал опять в Чеч­ ню. А что бы вы сделали на моем месте? Бро­ сили? Приезжаю — кухни нет, гаража нет, кры­ ша снесена, окна и двери выбиты. Но смотрю — веревка во дворе натянута. Зашел в дом — сестра там. Только как я ни уговаривал ее уехать — она наотрез отказалась. Вы тоже пой­ мите: хоть и страшно, и голодно, и война, а все-таки это родина. Как пожилому человеку с насиженного места сняться? Привел я ее дом в порядок как мог и ре­ шил поехать в Грозный — посмотреть на нашу квартиру. Вечером вдруг стук в дверь — сосед просит открыть. Только я открыл — ворва­ лись восемь человек, оглушили прикладом, связали. В тот момент я пожалел, что снаря­ ды и гранаты из дома вынес. Теперь-то пони­ маю —• что Бог ни делает, все к лучшему. На­ шли ^^мои^воеаные документы, забрали охатч^ ничьи ружья, бинокли. Их сильно «порадова- . . ло» то-, что я офицер: тут же стали избивать •и:я . требовать, чтобы я признался, с каким зада­ нием прибыл. Посадили меня в подвал, где и держали. Сколько — не знаю, там время не , определишь. Били регулярно, требуя признать­ ся, что я российский шпион. Били страшно. 'У них же вообще был тайный приказ Дудаева расстреливать всех бывших офицеров, служив- " ших «советскойу режиму». Так расстреляли "отца Анатолия, умнейшего, интеллигентней­ шего человека. Просто до принятия сана он был летчиком. Так ему заявили: «Ты коман­ довал отрядом, который штурмовал президен­ тский дворец». А он к тому времени уже дав­ ным-давно батюшкой в нашей церкви был. Рас­ стреливали даже ветеранов Отечественной во- -йны, офицеров. Поскольку я упорно молчал, несмотря на все побои, меня решили расстрелять. Поста­ вили к стенке, говорят: «Борз, водки выпь­ ешь напоследок?» Борз — это волк, вроде как дань уважения. Отчего же, говорю, не выпить. Протягивает банку (я тогда еще баночной во- ^ дки ни разу не пил): пей, говорят, это не пиво. ^ А как пить, когда все лицо разбито в месиво, губы не раскрываются и водка обжигает, как огнем? Вдруг подходит какой-то чеченец: «По­ дождите, с ним поговорить должны». Забира­ ют меня, приводят в помещение. И вижу я чеченца, с которым вместе в МВД служили, были в хороших отношениях. Он посмотрел на меня и говорит: «Отстегните наручники, я этим человеком сам заниматься буду». А по­ том, когда уже все вышли: «Звери, что они с тобой сделали!» Дальше было как в сказке. Сидели вместе за столом, меня угощали, поили... Как будто старые времена вернулись. Короче, сделал он ^ так, что сестра меня забрать потихоньку смог­ ла. Я уходил оттуда босой, пальцы на ногах и руках все перебиты, вместо лица — кровавая лепешка, зимой в одной тельняшке и штанах. Так ни один наш командир, которого мы по пути встретили, не подошел, не спросил, не предложил помочь. А ведь это был уже 96-й год. Отлежался я у сестры и отправился обрат­ но в Липецк. А дальше — уже другая исто­ рия, похожую вам расскажет практически любой беженец или переселенец. Огромные трудности с тем, чтобы получить паспорт. Про­ шу выдать вместо паспорта справку — мне говорят, что я должен поехать и выписаться в Грозном. Жене с ребенком не давали статуса беженцев до тех пор, пока «вся семья не будет в сборе». До сих пор мне отказывают в про­ писке, ссылаясь на всевозможные бюрократи­ ческие закавыки, хотя есть товарищ, давший согласие на мою прописку. Впрочем, все это тема уже для другого разговора. Вряд ли две эти истории требуют каких- то моих комментариев. Как журналист, я могу добавить только одно: пожалуйста, не отно­ ситесь к ним как к очередным «боевикам», которые можно отложить и забыть. Эти люди приехали к нам, надеясь вырваться из чечен­ ского ада. Но что обрели они здесь? Записала Елена БРЕДИС, обозреватель «ЛГ». Р.8. Как это ни покажется странным, у моих собеседников не прозвучало ни одного ^ слова ненависти или вражды к чеченскому народу. Мало того, я поняла, что всех чечен­ цев просто нельзя стричь под одну гребенку, видеть в каждом похитителя, обкуренного бандита или палача. Не случайно беженцы охотно рассказывают, как чеченцы помогали русским, оказавшимся в руках убийц. Поэто­ му мои «Свидетельства» будут не полными, если в них не прозвучат голоса самих чечен­ цев. Надеюсь, в одном из ближайших номеров у меня будет возможность предложить чи­ тателям «ЛГ» такой материал.