Липецкая газета. 1996 г. (г. Липецк)

1 7 ф е вр а л я 1 9 9 6 г. Елена БРРДИП песни без музыки дом для живописца № 3 1 ( 1 0 9 5 ) ч т о П Р ЕД Ъ ЯВ ИТЬ С М ОГ У в П ОС Л ЕД Н И Й м и г РАСПЛ АТЫ ? о, сладостность монастырей. До глаз укрытых черным платом. Здесь небо видится острей, И здесь к бьшому нет возврата. Как соблазнителен покой За древней каменной стеною, И мир, порвавший с суетою, И близость звезд над головой. Снести б сюда свои грехи, Оставить за тяжелой дверью, И в водах медленной реки Смыть смуту, страхи и безверье. Ужель и твой непрочен мир? Ужель под черным I ■' покрывалом Молясь в тоске, горя пожаром, Бушуют Данте и Шекспир? О, человек, как он широк. Как смутно в нем соединились Порок и крест, любовь и низость, И смерти тлен, и жизни сок! Он ждет тернового венца И в сладострастьи изнывает, И слово «тварь» в себя вмещает В одном — и зверя и творца. Прости, Создатель, мой уют мещанский. Прости забвенье прежних бурных снов. Борт бригантины и стилет испанский. Собачью упряжь средь полярных льдов. Прости, что все за миг переменилось, И вместо штормов воцарилась гладь. Когда Ты дал все то, что и не снилось. Ты лучше знал, кому что ‘Эг- надо дать. Все бригантины, все моря и страны Бледнеют даже в самых ярких снах. Когда чаек согреет нам стаканы. спящий пес, С которым вместе ждем тебя с работы. Как астронавтов ждут с далеких звезд. •Как летний вечер пряно ароматен. Когда под вищней, никнущей к земле. Узорный плед из бликов стрел и пятен И в кружке квас на стареньком столе. И перепачкав пальцы красным соком И сладкой кровью брызнув на висок. Варить варенье в тазике глубоком, А зимним вечером с вареньем пить чаек. Каплями осеннего дождя Разбросало вас по белу свету. Злостью иль бедою уводя Из страны, которой больше нету. Снившаяся столько лет земля. Ты мечта нелепая, не боле. Ах вы, Елисейские поля. Лишь одно названье, но не поле. Как избыть все то, что есть в душе, И нелезть с обьятьями при встрече. Застегнуть по правилам манжет. Просидеть с одним бокалом вечер? Как на горло песне наступить. Женщине шепча слова чужие. Чтоб никто не смог бы уличить Втом, что был ты родом из России? Для визитов чинных смокинг сшить. На Франсе болтать скороговоркой. Изменить покрой своей души. Грезя по ночам ржаною коркой. Вместо консоме борщи варить И рубить капусту для засолки. Весь Париж тайком исколесить В поисках единственной свеколки. Как же вам живется вдалеке? Во французском слова нет— <ареново». Уезжали вроде налегке. Так откуда этот груз пудовый? Что искали, вроде бы нашли, Только разве ж этого хотели? ...Господи, молю Тебя, — пошли И к нам за стол подсядет Фейербах, А вслед за ним потянутся цепочкой Бальмонт и Брюсов, Гегель и Камю И просидят до самой поздней ночи. Дурманя сладко голову мою. Предел мечтаний, больше я не скрою. Чтоб воцарились в доме сон и тишь. Пусть прав поэт, но не звезда с звездою, А ты со мною тихо говоришь. И нет милей привычной • той заботы. Что подтвердит у двери Мне над Сеной невские метели. Все хорошо, с какой ни глянешь точки. Вокруг покой, да и внутри блаженство. Мне беды предоставили отсрочку. Простив ошибки инесовершенство. Брезент палатки, рвущейся под ветром. Затерянной в зеленом этом мире. Надежней вдруг покажется при этом. Чем стены в городской моей квартире. И костерок—зверюга ненасытный. Потрескивая, требует добавки. Заносит пеплом боль утраты зыбкой, Грусть писем, не дождавшихся отправки, И здесь никто меня про жизнь не спросит. Не передаст ненужные приветы, И отпадут нелепые вопросы И надобность искать на них ответы. И можно жить под птичье щебетанье. Разгадывая звездные шарады, И слушать, засыпая, бормотанье Страдающей бессонницей цикады. Событий нить разматываю вспять. Блуждая в дебрях странного забвенья, Ищу ответ и не могу понять. Кем умирать пришлось мне до рожденья. Чьим грешным телом плоть моя была, В пурпуре или в рубише с клюкою. Чья кровь мне в прошлом руки залила. Чей умысел коварный правил мною. Каким путем брела в судьбе былой, Вкакие довелось проникнуть двери? Но давит плечи тяжкою виной Грех Клеопатры или яд Сальери. Расплаты чашу мне не отвратить. За чей-то грех, за чье-то искушенье Прййять, смирясь, и до конца испить. Молить всю жизнь и не найти прощенья. Никто не в силах плату отменить. Никто не вправе властвовать судьбою. Пусть света мне уже не заслужить. Так дай душе затишья и покоя. Пусть не страдают по моей вине Грядущие на смену поколенья. Пусть плата остановится на мне. Не дай же приумножить прегрешенья. * * * Мы учили за партою, что хорошо, а что плохо. Идеалами вехи себе расставляя в судьбе. А сегодня меняем свой цвет, торопясь за эпохой. Не заметив подчас, как легко изменяем себе. Мы креститься спешим, не узнав. когда Пасха и Святки. Позабыв, что вчера еще батюшку звали попом. Мы привыкли менять идеалы свои как перчатки. Как портрет в кабинете над старым дубовым столом. И внезапно прозрев, будто только сегодня проснулись. Мы о прошлом кричим, перепутав в нем правду и лесть. Будто, если сменить на былые названия улиц, К нам вернутся умы и проснутся и совесть и честь. Но умы далеко: кто-то в Бонне, кто в Хайфе, кто в Штатах, Дай-то, Господи, им никогда ни о чем не жалеть. А оставшимся здесь на своих кандидатских зарплатах Не хватает ума,чтоб на Родине выжить суметь. Ну, а совесть всегда, как известно, обходится круто. Эту роскошь гораздо удобней оставить другим. Ну, а честь, если честно, из моды здесь вышла как будто. Если деньги не пахнут, а честь воздается по ним. Сколько можно менять направленья, задачи и цели. Сколько можно с наивностью детскою ждать перемен? Мы опять в сотый раз все до камня разрушить сумели. Не успев ничего ни создать. ни построить взамен. ♦+ ♦ Что предьявить смогу в последний миг расплаты? Чем оправдаю цепь ошибок и потерь? Своей святой мечтой, скончавшейся когда-то. Заставившей войти не в ту случайно дверь? Чем обьяснить грехи, которых так немало. Что лучше для себя не вспоминать всего, Что суть их не была утратой идеала. Ни ложью, ни концом, а поиском его? Чем заплатить смогу за все, что было взято. Чем возвращу долги всем любящим меня. Всем вам, в мою звезду поверившим когда-то. Державшим на плаву, спасавшим из огня? Что предьявить смогу, коль срока было чало Уравновесить груз ошибок тяжких всех, — Неистовую страсть в стремленьи к идеалу Иль искренность души, сорвавшейся во грех? С годами этот миг все ближе, все острее. Когда ж по векселям предьявлен будет счет, Я голову склоню пред милостью Твоею, И лишь она одна тогда меня спасет. * * * Одинокий волк степной, серый друг старинный мой. Нам брести одной тропой, круто села огибая. Взлом тумане шкурой гнить. от погони уходить. На луну тихонько выть, в чистом поле засыпая. Одинокий серый брат, ты бы в стае жить был рад. Заведя себе волчат, от добычи кость имея. Но у стаи свой закон, с нею спорить не резон. Волку волк со всех сторон, одного другой с^рее. Лучше в поле одному. знойным днем или в пургу. Клык и глаз взамен курку, чтоб проверить, сколько стоишь. А над полем тем луна негой колдовской полна. Одному тебе дана —сколько хочешь, столько воешь. Стерлись лапы по камням. ноют раны по ночам — Дань кровавым страшным дням или просто к непогоде Одинокий серый друг. верный спутник давних мук. Мы с тобой замкнули круг на свободе, на свободе. Где же вы. мои друзья? ГДе надежда и опора? За бутылкой разговоры Принимать в расчет нельзя. Где надежность ваших плеч? Где тепло родной ладони? Жар в душе и честность в тоне Не сумели мы сберечь. Все. что связывает нас, — Равнодушные советы, Телефонные приветы, Блеск улыбок, холод глаз. Вся забота, чтоб найти К дню рождения подарок, А сочувствия огарок Догорел уже почти. Если ж вдруг обвал в пути, Если что-нибудь случится, Нет желанья поделиться. Нету времени зайти. Ах, друзья мои, друзья, Я увижу вас нескоро. За бутыжой разговорам Доверять, увы, нельзя... Ты не грусти, мой друг, в тиши О многолюдных стадионах И пред трибунами в поклонах Склоняться рабски не спеши. Чтоб яркий свет прожекторов Не опалил нагую душу. Как он сжигает, мнет и сушит Охапки брошенных цветов. Ах, не грусти, мой друг, тайком О близорукости Фортуны, Что слишком тихо пели струны Вкухонном сумраке ночном. Что, яростно шепча мотив. Соседей разбудить боялся И так к утру ни с чем остался. Ничьей души не пробудив. Не надо, друг мой, тосковать И предлагать любую цену. Чтоб, кухню выменяв на сцену. Любви толпы слепой искать. Ведь даже пение твое Для тех, кто каждым звуком лгали. Их чище сделает едва ли И лишь приманит воронье. И пусть свеча одна горит, И нет цветов, и нет оваций. Ведь кто-то должен оставаться За кадром, выключив софит. Но в одиночестве твоем. Что всех аплодисментов выше. Твой голос будетТем услышан. Чьей силой был в душе рожден. Все мрачней оформленье на сцене. Все уродливей главный герой. Расползаются смутные тени. Гаснут свечи одна за другой. Все свободней у кресел проходы. Вот уж в ложах движения нет, — Кто-то свистнет таксиста у входа. Кто-то просто вернется в буфет. И по-русски взяв двести столичвюй. Официанту заплакавши грудь, Будет пить с тихой злостью привычной. Чтоб потом беспробудно заснуть. Подмигнет запотевшая рюмка. Смоет в памяти жуткий сюжез — Толи фарс, то ли бред недоумка. На который достался билет. А продрогшие в зрительном зале. Поборов тошноту и испуг. Устремятся в рекламные дали. Словно осенью птицы на юг. Жест прощальный втолпе не заметив. Вмиг забудут лихие года. Ах ты, батюшка, граф Шеремез ьсв! Скольких ты проводил навсегда... Зал пустеет. И только на сцене Так же властвуют яд и кинжал. Так же странно уродливы тени. Так же хищен героя оскал. Но хоть занавес снова не дали. Режиссеру назло повторю: Пусть трагедия ждет нас в финале — Я спектакль до конца досмотрю. МЕЖДУНА РОДНЫЕ КАРТОЧКИДАНЖУРНААИСТОК С е г о д н я п р о ф е с с и я ж у р н а л и с т а в Р о с с и и а с с о ц и и р у ­ е т с я с т а к и м и п о н я т и я м и , к а к « р и с к » , « о п а с н о с т ь » , « у г р о з а д л я ж и з н и и з д о р о в ь я » . Ж у т к о о б э т о м г о в о р и т ь , н о п р и х о ­ д и т с я : м ы з а н и м а е м в т о р о е м е с т о в м и р е п о ч и с л у у б и й с т в р а б о т н и к о в С М И , у с т у п а я л и ш ь А л ж и р у , а п о к о л и ч е с т в у и х п р е с л е д о в а н и й с о с т о р о н ы р а з л и ч н ы х в е д о м с т в — п р о ч н о е п е р в о е . Ф а к т и ч е с к и е ж е д н е в н о и п о в с е м е с т н о с о т р у д н и к и р о с с и й с к и х с р е д с т в м а с с о в о й и н ф о р м а ц и и п о п а д а ю т в к р и ­ т и ч е с к и е с и т у а ц и и , с в я з а н н ы е с и х п р о ф е с с и о н а л ь н о й д е ­ я т е л ь н о с т ь ю , к о г д а к р а й н е н е о б х о д и м ы э к с т р е н н а я п о м о щ ь с о с т о р о н ы п р а в о о х [ э а н и т е л ь н ы х о р г а н о в , п о д д е р ж к а к о л ­ л е г , о б щ е с т в е н н о с т и . В э т и х у с л о в и я х С о ю з ж у р н а л и с т о в Р о с с и и , г л а в н а я з а д а ч а к о т о р о г о с о с т о и т в з а щ и т е п р о ф е с с и о н а л ь н ы х и н ­ т е р е с о в р а б о т н и к о в С М И , у ч р е д и л п р о ф е с с и о н а л ь н у ю ( м е ж д у н а р о д н у ю ) к а р т о ч к у ж у р н а л и с т а . В в е д е н и е е е о з н а - ч а е т с о з д а н и е н о в о й с и с т е м ы п р а в о в о й и с о ц и а л ь н о й п о д ­ д е р ж к и с о т р у д н и к о в с р е д с т в м а с с о в о й и н ф о р м а ц и и , а т а к ­ ж е и х в н е ш т а т н ы х а в т о р о в . В ч а с т н о с т и , о б л а д а т е л и к а р ­ т о ч к и п о л у ч а ю т д о п о л н и т е л ь н ы е п р а в а и л ь г о т ы , з а к л ю ч а ­ ю щ и е с я : в о б я з а т е л ь н о м б е с п л а т н о м с т р а х о в а н и и о т р а з ­ л и ч н ы х в и д о в р и с к а , с в я з а н н ы х с в ы п о л н е н и е м п р о ф е с с и ­ о н а л ь н ы х о б я з а н н о с т е й ; в ы п л а т е р а з о в ы х п о с о б и й и л и п е н с и й ж у р н а л и с т а м , п о л у ч и в ш и м и н в а л и д н о с т ь п р и и с ­ п о л н е н и и с л у ж е б н ы х о б я з а н н о с т е й , и л и с е м ь я м п о г и б ш и х ж у р н а л и с т о в в б е с п л а т н о м п о л ь з о в а н и и у с л у г а м и ю р и д и ­ ч е с к о й с л у ж б ы С о ю з а ж у р н а л и с т о в Р о с с и и , а т а к ж е л ь г о т ­ н о й ю р и д и ч е с к о й п о д д е р ж к о й с о с т о р о н ы С о ю з а п р и р е ­ ш е н и и в о п р о с о в п р о ф е с с и о н а л ь н о й д е я т е л ь н о с т и в с у д е б ­ н ы х о р г а н а х ; в б е с п л а т н ы х к о н с у л ь т а ц и я х п о п р а в о в ы м в о ­ п р о с а м с о с т о р о н ы ч л е н о в Г и л ь д и и р о с с и й с к и х а д в о к а т о в ^ в б е с п л а т н о м п о л ь з о в а н и и у с л у г а м и С л у ж б ы э к с т р е н н о й п о м о щ и С Ж Р о с с и и « Г о р я ч а я л и н и я » » ( о н а д е й с т в у е т к р у г ­ л о с у т о ч н о , в к а р т о ч к е у к а з а н н о м е р е е т е л е ф о н а ) . И д е я С о ю з а ж у р н а л и с т о в Р о с с и и п о д д е р ж а н а М е ж д у ­ н а р о д н о й Ф е д е р а ц и е й ж у р н а л и с т о в ( Ф И Ж ) , п о л н о п р а в н ы м ч л е н о м к о т о р о й С Ж Р с т а л в м а е п р о ш л о г о г о д а . Б о л е е т о г о , Ф И Ж п р и з н а е т н о в ы й д о к у м е н т в к а ч е с т в е м е ж д у н а р о д н о ­ г о ж у р н а л и с т с к о г о у д о с т о в е р е н и я , в р е з у л ь т а т е ч е г о п р е д ъ ­ я в и т е л ь к а р т о ч к и б у д е т р а с с м а т р и в а т ь с я з а р у б е ж о м ( в о в с е х 1 1 9 с т р а н а х м и р а — ч л е н а х Ф И Ж ) к а к п р о ф е с с и о ­ н а л ь н ы й с о т р у д н и к м а с с - м е д и а и б у д е т п о л ь з о в а т ь с я в с е ­ м и с о о т в е т с т в у ю щ и м и л ь г о т а м и . Г а р а н т и я т о м у — п о д п и с ь в к а р т о ч к е г е н е р а л ь н о г о с е к р е т а р я Ф И Ж А й д а н а В и т е . П р а в о н а о б л а д а н и е к а р т о ч к о й и м е ю т п р о ф е с с и о н а л ь ­ н ы е ж у р н а л и с т ы , а т а к ж е г р а ж д а н е Р о с с и и , с в я з а н н ы е с р е д а к ц и я м и , т е л е р а д и о к о м п а н и я м и т р у д о в ы м и и л и и н ы ­ м и д о г о в о р н ы м и о т н о ш е н и я м и , л и б о з а н и м а ю щ и е с я т а к о ­ в о й д е я т е л ь н о с т ь ю п о и х у п о л н о м о ч и ю , л и б о в н е ш т а т н ы е ж у р н а л и с т ы . П р о ф е с с и о н а л ь н а я к а р т о ч к а в ы д а е т с я с е к р е т а р и а т о м С о ю з а ж у р н а л и с т о в Р о с с и и н а о с н о в а н и и л и ч н о г о з а я в л е ­ н и я , с п р а в к и с м е с т а р а б о т ы ( д л я ш т а т н ы х с о т р у д н и к о в ) и л и р е к о м е н д а т е л ь н ы х п и с е м р е д а к ц и й ( д л я в н е ш т а т н ы х а в т о ] э о в ) п р и у п л а т е в с т у п и т е л ь н о г о в з н о с а . К а р т о ч к и м о ж н о о ф о р м и т ь в п р а в л е н и и о б л а с т н о й о р ­ г а н и з а ц и и С о ю з а ж у р н а л и с т о в Р о с с и и . З д е с ь ж е м о ж н о у з н а т ь б о л е е п о д р о б н о о в с е х п р о ц е д у р а х , с в я з а н н ы х с п о л у ч е н и е м н о в о г о д о к у м е н т а . Леонид ВИННИКОВ, председатель правления областной организации Союза журналистов России. Криминал П Р О С Ь БУ О П ОМ П Л О ВАН И И П Р Е З И Д ЕН Т ОТК ЛО Н И Л . П Р И Г О В О Р ПР И ВЕ Д ЕН И СП ОЛ Н ЕНИ Е С у д е б н а я к о л л е г и я п о у г о л о в н ы м д е л а м Л и п е ц к о г о о б л с у д а п р и г о в о р и л а к с м е р т н о й к а з н и о р г а н и з а т о р а в о ­ о р у ж е н н о й б а н д ы Н и к о л а я П о ж и д а е в а . У ч а с т н и к и б а н д ы ■' щ е в и Н и к о л а й К у д а е в с о о т в е т с т в е н н о п о л у ч и - : л е т л и ш е н и я с в о б о д ы в И Т К с т р о г о г о р е ж и - В и к т о р К у д а ­ л и 1 5 и 1 2 ' м а . . . . . . Е м у б ы л о ч у т ь б о л ь ш е т р и д ц а т и . К л и ч к а — « О г о ­ н е к » . Р а н е е ч е т ы р е ж д ы с у д и м . П о с л е в ы н е с е н и я с м е р ­ т н о г о п р и г о в о р а о б р а щ а л с я с п р о с ь б о й о п о м и л о в а н и и к п р е з и д е н т у . Н а с ч е т у е г о б а н д ы н е т о л ь к о к р а ж и и г р а б е ж и с и с ­ п о л ь з о в а н и е м о р у ж и я , н е т о л ь к о и з б и е н и я , н о и ч е т в е р о у б и т ы х . Э т о п р о и з о ш л о н а т р а с с е Х л е в н о е — Л и п е ц к . Б а н - § и т ы в о г л а в е с « О г о н ь к о м » н а п а л и н а о т д ы х а в ш и х в к а ­ и н е К А М А З а в о д и т е л я и с о п р о в о ж д а ю щ и х г р у з л ю д е й . Т р е б о в а л и д е н ь г и и ц е н н о с т и . П р и к а з а л и п о о д н о м у в ы ­ й т и и з м а ш и н ы . И у б и в а л и н а м е с т е и з о б р е з о в и л и у д а ­ р о м н о ж а . Т р у п ы и а в т о м о б и л ь с о ж г л и . К о г д а П о ж и д а е в б ы л з а д е р ж а н , в ы я с н и л о с ь , ч т о о н у б и л и з а к о п а л в л е с у е щ е о д н о г о ч е л о в е к а . Д а , « О г о н е к » н е м и л о в а л , н о с а м р а с с ч и т ы в а л н а п о м и л о в а н и е . О д н а ­ к о е г о п р о с ь б а о т к л о н е н а . П р и г о в о р п р и в е д е н в и с п о л н е ­ н и е . Раиса ГУСЕВА, старший помощник прокурора области, старший советник юстиции. Художники и меценаты с Г Р Е Ш Н О Й З Е 1 И Л И - в « П А Р А Л Л Е Л Ь Н Ы Е М И Р Ы » . И О Б Р А Т Н О Это ведь только так го­ ворится — «грешная зем ­ ля». На холстах Михаила Березнева она не греш ­ ная, она прекрасная. Его взгляд притягивают, оста­ навливают самые обыч­ ные, самые непритяза ­ тельные мотивы; ц ер ­ квушка, рощица, завален­ ные снегом деревенские улочки, еще голые, тем ­ ные, но уже предчувству­ ющие скорое наступление весны деревья у просел­ ка. Он берется за кисть, чтобы, не мудрствуя лука­ во, с простосердечной искренностью объяснить­ ся в любви этому миру, тишине провинциального городка, вечерним огонь­ кам в окнах деревянных домишек, перелескам и тонущим в зелени холми­ кам и балкам. Поклонникам авангар­ да в мастерской Березне­ ва еще вчера оставалось лищь вежливо скучать. У него же все так традици­ онно: и техника, и жанры, и сюжеты. Словно бы пос­ ле Саврасова и Левитана не было ни виртуозных экспериментов Пикассо, ни математически про ­ считанных бредовых ви­ дений Дали, ни нарочито наивных фантазий Шага ­ ла. Конечно, если очень захочется, можно подвес­ ти «теоретическую базу» и под такую «старомод­ ность», под демонстра ­ тивный «консерватизм» пейзажиста. Например: скромный, в общем-то. только еще готовящийся к штурму вершин живописец из российской глубинки бросает вызов знамени ­ тостям и их эпигонам. Вы безжалостно эксперимен­ тируете над натурой, иска­ жаете, разлагаете Божий мир, превращая его в эф­ фектный хаос пятен и ли­ ний? А я верен природе! Я аккуратно и старательно, мазочек к мазочку, воспро­ извожу ее фрагменты, ибо не хочу соперничать с Со­ здателем, а предпочитаю почтительно брать у него уроки. Боюсь, однако, Берез- нев ни о чем подобном не помышлял. В его «старо­ модности», в его верности классическим традициям русского искусства все- таки нет демонстрации или вызова. «Каждый пишет, как он дышит». Ему изна­ чально дано легкое, естес ­ твенное дыхание. По мере избавления художника от чрезмерной ученической тщательности оно стано ­ вится свободнее. Берез- нев все смелее уходит от мелочной детализации , заставлявшей вспоминать о примитивистских при ­ емах. Кисть его движется более певуче, уверенно и раскованно... И зритель — совсем не­ искушенный или строгий, взыскательный — в боль­ шинстве случаев не может не оценить этой его естес ­ твенности, душевности, этой его тихой, непоказной преданности родной зем ­ ле... А зритель у Михаила есть. Дело в том, что Бе- резневу повезло. Он встретил людей, которые с доверием и надеждой от­ неслись к мало кому из ­ вестному художнику. Ему предоставили помещение для мастерской, он смог выставляться, о чем лишь мечтают многие его масти­ тые собратья. Нет, не подумайте, буд­ то он попал в поле зрения какого-то богатого меце ­ ната, угодил в объятия кому-либо из «новых рус­ ских». Друзьями Михаила стали сотрудники санато­ рия «Липецк». И, прежде всего, главный врач. Не берусь гадать, что побуждает Валентина Ан­ дреевича Панкратова взять на свои, безусловно, при­ вычные к грузу разнооб ­ разных забот, плечи еще и опеку над художниками, чаще всего — безвестны­ ми, начинающими, как го­ ворится, самодеятельны­ ми. Но факт остается фак­ том: именно при санатории уже несколько лет д ей ­ ствует выставочный зал. Согласитесь: само по себе это неординарное явле­ ние. Тем паче — в Липец­ ке, где не приходится вес­ ти речь об избытке «оча­ гов» культуры. Заметьте: показать в стенах зала свои работы может, в сущ­ ности, кто угодно — и пят­ надцатилетний вундер ­ кинд, и увлекшийся живо­ писью или акварелью пен­ сионер, и профессионал, и непритязательный люби­ тель. Делается все это без рекламной помпы, без расчета на газетные публи­ кации и телерепортажи. Если и был расчет, то лишь на одно: людям, что лечат­ ся в санатории, прикосно­ вение к искусству полезно. Сама возможность посе ­ тить экспозицию, предпо­ ложим, того же Березнева, органично входит в ком­ плекс психотерапии и спо­ собна помочь человеку одолеть недуг. «Это искус- ствотерапия», — как заме ­ тил кто-то из единомыш­ ленников Панкратова. Да, слава Богу, у глав­ врача есть единомышлен­ ники. В первую очередь, директор санаторного ДК Александр Варюхин. А в итоге — у «бездомных» ху­ дожников появился свой «дом». Появилось ощуще­ ние, что они кому-то нуж­ ны, кому-то всерьез инте­ ресны, Это дорогого сто­ ит во времена столь неуют­ ные, тревожные, «бездо ­ мные», когда даже про ­ славленные, титулованные мастера культуры сетуют на свою невостребован- ность, на скудость души и скупость мошны властей: ... Панкратов признает­ ся: он нет-нет да и отыс­ кивает в повседневной, с утра до вечера, суете ко­ роткую паузу, чтобы забе ­ жать в мастерскую Берез­ нева, хоть ненадолго вы­ ключиться из напряженно­ го рабочего ритма, посто­ ять у новых холстов Миха­ ила, подумать. Тем более, художник в чем-то меняет­ ся — подчас неожиданно и резко. Недавно удивил всех, кто хорошо знаком с его творчеством: показал цикл фантастических , если угодно, мистических пол­ отен, вызывающих в памя­ ти и' живописные симфо­ нии и сюиты Чурленисс!, и видения, откровения Дани ­ ила Андреева в «Розе Мира». «Параллельный мир» Березнева залит знойным светом. Под лучами неве­ домого солнца причудливо громоздятся скалы, убега ­ ют вдаль пустынные и та ­ инственные дороги. А по­ среди этих желто-розова­ то-коричневатых жарких пространств внезапно — влажно и нежно — блес­ нет голубой глаз озера... Похоже, прорыв в ф антастику , отрыв от грешной земли поверга­ ют в некоторое замеша ­ тельство и самого авто­ ра. Этого он от себя не ожидал. Правда, Михаил уверяет: его «параллель­ ный мир» — не вымысел, не игра воображения. Так вышло, что он увидел его, проник туда сквозь за ­ слоны обыденной жизни. «Я не умею придумывать, — говорит он, — я писал это словно бы по памя­ ти». Художнику надо ве ­ рить. А главное — как бы ни возникли его новые странные картины, но после них он наверняка и знакомые, излюбленные им пейзажи увидит чуть- чуть иными глазами. Ос ­ тр е е , сво ео б р а зн ее , глубже. И, стало быть, поможет чуть-чуть иначе увидеть их и нам, кому не отпущен дар переносить на холсты ни реальность миражей, ни реалии по­ вседневной жизни... И. НЕВЕРОВ. На снимках : худож ­ ник и «меценат» — М и ­ х а и л Б е р е з н е в и В а ­ лент ин П а н кр ат о в I мастерской; репрод ук ­ ция одной и з работ Бе р езн ев а . Фот 1 Алексея ЩУРОВА